Сын предателя - Валерий Мухачев

 С другой стороны можно было и не огорчаться чрезмерно, избежав наказания неизвестно какого уровня. То ли это было счастье дурацкое, то ли все войны состоят из таких вот случайностей, когда иной солдат то ли не там присядет, то ли не там приляжет, глядишь и войне - конец, а он - живой! Опять же,  к их счастью, немцам не пришло в голову потрошить скудные запасы лесного народа. Покопавшись в обвалившихся землянках, Фёдор и Андрей нашли целое сокровище - спички,  консервы и немного картошки.

 Случайно брошенной лопатой по очереди прорыли под завалом небольшую пещеру, утоптали ногами земляной пол. Много дней не мытые ноги после снятия сапог наполняли небольшое жилище неприятным запахом, который тяжелее переносила Надя. Но на улицу выходить и мёрзнуть ей не хотелось. Терпели все эти неприятности, морща носы, пока то ли не принюхались, то ли землянка, не имеющая двери, сама не вынесла все запахи к  верхушкам чахлых деревьев.

 Небольшой костёр попробовали разжечь по середине этого маленького жилища, но дым никак не хотел идти вслед за запахом. Пришлось проткнуть потолок над ними, земля обильно посыпалась на пламя. Расщепленный накат грозил упасть на них, когда Андрей отламывал щепу для поддержания затухающего костра. Подсохшие носки и портянки подарили приятные ощущения. Сапоги надели, не дожидаясь, когда они высохнут.

 Им было ясно, что путь на север был ошибочным. Место стоянки рядом с болотом так же не давало шанса на спасение, если немцы вернутся сюда снова. Выжидать и надеяться на случайную встречу с народными мстителями едва ли стоило. Пришлось решиться на вылазку в населённый пункт, который мог быть где-то поблизости. Идти решили втроём, оставлять Надю в лесу было равносильно на погибель. Ведь  едва ли имелось пятьдесят процентов надежды благополучно вернуться назад.

 С хорошим вооружением ещё можно было этот шанс увеличить на пять-десять процентов, но любая стрельба и в этом случае могла привлечь не один лишний взвод неприятеля для их поимки или уничтожения.

 Пойти решили днём, не  скрываясь, под видом нищих просить милостыню. Андрей основательно оброс и походил на деревенского мужика. А вот у Фёдора борода не росла, к тому же он немного походил на еврея, моложавый для своих тридцати лет, курчавый и стройный для нищенской внешности.

 Им ещё не было известно, что Гитлер ненавидел евреев, но Андрей, осмотрев Фёдора, интуитивно посоветовал ему держаться поодаль. Фёдор неохотно отстал у деревни, до которой они добрались к вечеру, спрятался за кустарником. Он ревниво наблюдал за Андреем, который подхватил под ручку Надю и, скрючившись, изображал подслеповатого странника. Двое вполне походили на семейную пару, одетую в нелепые деревенские обноски, вполне скрывавшие солдатское обмундирование Андрея и стройную, девичью фигурку Нади, ещё не изуродованную ранней беременностью.

 Когда они скрылись за дверью близстоявшего дома, Фёдор с облегчением вздохнул. Ждать пришлось долго. Когда окончательно стемнело, Фёдор не выдержал охватывавшего его до костей холода почти зимней ночи, стал пробираться следом. Внимательно осмотревшись по сторонам, юркнул в калитку, в которой исчезли его спутники. Света в окне избы не было.

 Он прокрался вглубь двора, зашёл под навес. Здесь было что-то похожее на загон для скота или хлев.

 Подобие ручки двери он нащупал с трудом, дёрнул, но дверь не поддалась. На всякий случай он постучал негромко, тихо  позвал:

 -Надя! Это я!

 Опыт пограничника не подвёл его. Таких гостей, как они, хозяева в доме держать не решались. Дверь со скрипом открылась. Он перешагнул порог, высоко поднимая ноги, боясь запнуться в темноте и чуть не упал, провалившись ногой в низко расположенный пол, впридачу, ударившись любом о перевод двери. Маленькое окошко было заткнуто тёмного  цвета тряпкой, короткий огарок свечки едва вырывал три лица на фоне закоптелых до черноты стен бани, отчего все походили на страшных  чертей.

 -Извини, Федя, что не позвали тебя! - зашептала Надя. - К лесу-то идти страшно, вдруг бы немцы увидели.

 -Да чего там! - перебил  её Андрей, - Хорошо, что догадался! А мы тут с хозяином сговорились переночевать, ну и отогреться. Так ведь, Михалыч?

 -Да нешто я враг вам! - заторопился подтвердить хозяин бани. - В доме-то немцев нет, но вдруг как придут! Что я скажу им? - добавил он после паузы.

 -А много немцев в деревне? - забеспокоился Фёдор.

 -Да сейчас их вообще-то нет. Но утром были, а вот почему убегли, что-то не пойму.

 Спать они стали на постланном хозяином тряпье. Удобства не было даже минимального, но утомление как физическое, так и нервное сказалось. Да и в сравнение с землянкой здесь было гораздо теплей и спокойней. Деревянные стены, напоминающие мирное время, как-то успокаивали. Верилось, что здесь немцы их не найдут, даже если заявятся в деревню.

 Ранним утром хозяин принёс скромный запас продуктов. Весь день они бесцельно просидели в бане. Отсутствие немцев в деревне действовало расслабляюще, скромный завтрак и обед тянули ко сну.

 Хозяин не торопил их покинуть убежище как можно скорее, только надоедал вопросами - что же дальше будет?

 Его интересовало, кому теперь подчиняться - Сталину, который теперь недосягаемо далеко или немцам, которые - здесь с криками - "ахтунг", "шнель" и русским словом "расстрел".

 Ни Фёдор, ни Андрей в ответ ничего вразумительного пожилому хозяину сказать не могли. Им было достаточно, что животы от голода не пучит, что ноги отдыхают в сухих сапогах, которые они боялись снять на случай бегства.

 В доме с хозяином жили жена хозяина и древняя старуха - его мать. Обеих женщин разбирало любопытство, кого это прячет Михалыч в бане. Но это не было проявлением животного страха. Просто и женщинам хотелось знать что-то о войне, которая проносилась злой птицей где-то рядом, задевая пока ещё не больно крылом и их деревню. Деревушка была достаточно далеко от дорог, по которым с запада на восток двигались танки и тяжёлая техника. Но грозный гул самолётов, которым было всё-равно, где лететь, постоянно напоминал об опасности.

 Страх в такие деревни придёт позже, когда начнёт шириться партизанское движение. Делиться всем придётся и с теми, кто за Сталина, и с теми, кто - за Гитлера.

 Вечером хозяин принёс охотничье ружьё и патронташ, набитый патронами.

 -Без ружья мне здесь будет спокойней, а вам какая-нибудь польза будет. Медведя уложите запросто. В лесу без ружья никак нельзя.

 Хозяин беспокойно мельтешил глазами, что-то его сильно волновало.

 -Уходить нам пора? - спросил Фёдор.

 -Да тут что-то кулак недобитый крутиться стал. Думаю, неспроста это. Целее будете. А я вот  вам на дорожку принёс и варежки. Зима ведь уже ко двору подбирается. Сами-то как-нибудь обойдёмся, и баба новые свяжет. А я тут пошукаю, кто в партизаны-то хочет. Может, и с вами захотят уйти. Ночь-то терпит, а утром уж непременно надо уходить.

 Утром приятная жизнь закончилась. Хозяин и два мужика втащили два мешка картошки под навес, хозяин поделился спичками, солью, добавил ко всему этому кусок солёного свиного сала.

 -Знакомьтесь, Иван и Егор! - сказал хозяин бани. - Желают воевать с врагом. Ружьё у них одно на двоих, но попадают в живность без промаха.

 Познакомились без особых формальностей, скорее обрадовались, что теперь связь с деревней будет прочной.

 -А трудности не пугают? - спросил Фёдор, скорее для видимости, понимая, что крепким мужикам в деревне находиться гораздо опасней. Немцы на каждого мужика в деревне смотрели как на помощника партизан и при малейшем подозрении суд был коротким.

 От Ивана и Егора Фёдор узнал о трагедии, разыгравшейся с отрядом партизан, когда они добрались до разрушенных землянок. Женщин и детей через их деревню увели дальше, и о судьбе их они ничего не знают. А партизаны ушли по болоту, которое немцы обстреливали. Стрельба из пушек была хорошо слышна.

 В землянке, которую облюбовали Фёдор и Андрей, Иван и Егор оставаться не советовали. Они просто предложили пойти ещё в одну деревню, которая даже не была отмечена на картах местного масштаба. Из неё перед войной были переселены полтора десятка человек поближе к конторе колхоза "Путь Илича". Две старухи и старик не захотели покинуть свои дома, дожили до войны и померли то ли от страха, послушав радио, то ли гул самолётов их напугал смертельно.

 Два дома оказались добротными, остальные зияли пустыми глазницами, заборы исчезли в печах стариков, сараи печально покосились и заросли лебедой. Ни дорожек, ни тропинок не сохранила природа. Бурьян был уже засохший, ломался под сапогами с хрустом, мелкий ельник и берёзки вперемежку с осинами заставляли путников обходить целые заросли.

 На самом деле, лучшего места для новой партизанской базы трудно было бы найти. Нужно было только подремонтировать, утеплить стены, окна двух домов, которые едва высились в этой чаще. Оставалось заготовить дрова.