Мертвецы - Чарли Уильямс

Дело в том, что на мне был парик.

Реальный такой парик. Темные кудрявые пряди свисали на уши и на брови. И еще он прикрывал шишку на голове, тоже преимущество. У меня этот парик валялся уже лет сто. Я его нашел в каком-то доме, который грабил, и че-то он мне понравился. Тогда он был мне великоват, но я знал, что придет день, когда он будет впору. Забавно, башка у человека продолжает расти, даже когда перестает расти все остальное. Фишка тогда была такая: замаскироваться на тот случай, если кто-нибудь увидит, что я вхожу или выхожу из дома. И это сработало. Аресты за грабеж отвалились, как ногти у прокаженного. Конечно, я давным-давно его не использовал. Из грабежей я уже вырос, это как нюхать клей и пинать кошек. Только, кажется, в последнее время опять к ним вернулся.

Я позвонил в дверь и стоял ждал, поправляя темные очки и глядя на свой прикид. На мне был красный спортивный костюм с белыми полосами и черные бутсы, тоже с белыми полосками по бокам. По-любому, на себя я похож не был.

Через рифленое стекло я видел, что кто-то идет. Судя по всему, деваха. Вот ведь хрень какая. Я планировал все это, рассчитывая, что это единственный пустой дом. Я думал было слинять, но это значило нарваться на неприятности. Ну, по крайней мере это не кто-то из Мантонов. Дверь открылась.

Какое-то время я стоял и охуевал. Это была Мэнди Мантон, младшая сестренка Ли, Джесса и База. И она немного подросла с тех пор, как я видел ее в последний раз.

– Здравствуй, красотка, – сказал я, чуть изменив голос. – Я тут слегка заплутал, не подскажешь, че почем?

Пару секунд она просто смотрела на меня. Я глядел на нее сквозь темные очки, думая, знает ли она, что я сделал с ее братом. Но я знал, что она не может этого знать. Она ведь даже не знала, кто я. С этой максировкой.

– Салют, Блейк, – сказала она.

Я начал было че-то говорить, типа я – это не я, но потом решил, хуй с ним. Если уж она меня узнала, ничего не поделаешь.

– Здоров, Мэнди.

– И давно ты начал носить парик?

– Ты про это? А, ну да. Слушай, Мэнди, я тут… – Но она пошла обратно в дом, оставив дверь открытой. Я вошел и прикрыл дверь.

Как я уже говорил, я не видел ее несколько лет. Большинство народу в Мэнджеле даже не знает, что у Мантонов есть сестра. Она все время сидит дома. Ну, так мне по крайней мере говорил Ли. Это началось почти сразу после того, как я ее видел в последний раз. Ей тогда лет двенадцать было, наверное. Но выглядела она намного старше. Как будто ей шестнадцать, по крайней мере при определенном освещении, шелковистые волосы, карие глаза и упругая грудь. И сейчас она выглядела так же. Только еще круче.

– Чаю? – спросила она, наливая воду в чайник. На ней была такая обтягивающая майка, которые девахи любят носить в последнее время и на которые пацаны любят пялиться. Узкие джинсы едва доходили до бедер, оставляя открытой полоску белой кожи и пупок. Я подумал, что ей как-то странно так одеваться, она ведь все время дома торчит. Зачем расфуфыриваться, если нет пацанов, которые это оценят? Но это не мое дело.

Я смотрел на что-то другое.

– Ага. Чай – это здорово. Слушай, Мэнди…

– Ты хочешь, чтобы я молчала.

– Что?

– О том, что ты сюда приходил. Ты об этом хотел попросить, да? Только никак не мог решиться, никогда.

– Ну, наверное, нет, – ответил я, думая, к чему она клонит, но опасаясь ударяться в долгие беседы, потому что ее родственнички могли вернуться в любой момент. Я усмехнулся.

Она открыла дверь холодильника, чтобы достать молоко. Я заметил внутри кучи сырого мяса, Мантоны не жрали ничего, кроме мяса. И бобов. Потом поставила мне чашку.

– Молоко и две ложки сахара, так? – спросила она. – Если только у тебя вкус не изменился. – Она облокотилась на кухонный стол и окинула меня взглядом сверху донизу. – Парик уже можно снять.

– Слушай, Мэнди, – сказал я, не снимая парика. Я типа как спешу. Я не знал точно, к чему это я, но надо было что-то придумать. Это был мой единственный шанс. Я был в доме у Мантонов, ебаный в рот. Я не мог залезть в пасть дракону и не попытаться вырвать один из его золотых зубов. – Есть кое-что…

– Что случилось, Блэйк?

– Че? Когда?

– С нами. – Она опустила голову, но ее глаза продолжали изучать меня из-под длинных черных ресниц. – Что случилось с нами?

– Что… – Я замолчал. Я был, натурально, слегка в непонятке. Никаких «мы» никогда не было, насколько мне помнится. Ей же тогда было всего двенадцать, бля. Тогда что такое «мы»? – Ну, – ответил я. – Честно говоря, не знаю.

Ее взгляд на секунду стал жестким, он вцепился в мой взгляд, как клещ в спину старого барсука. Потом ее лицо сморщилось, и она так горько зарыдала, что, казалось, ее вот-вот хватит кондрашка.

– Хватит, – сказал я, положив руку на ее изящное плечо и пытаясь не теребить тонкую полоску ткани, которая почти ничего не скрывала.

Она обхватила меня руками и так крепко обняла, что у меня кишки прилипли к спине. Сильная была деваха, несмотря на худобу.

– Блэйк… я ничего не понимаю, – промямлила она, уткнувшись мне в рубашку. – Я думала о тебе все это время. С тех пор, как… Как… – Мои руки гладили ее спину, пальцы проскользнули под майку. – С тех пор, как исчез Баз.

– Вот как. А куда он исчез?

– Блэйк, я не знаю. И не знаю, есть ли мне теперь до этого дело. Я много думала, Блэйк.

– Да? – Ее упругий маленький живот прижимался к моим ребрам, и я от этого ни хрена не мог сконцентрироваться. Но нужно было держаться. Она притянула мою голову к своей. Пока мы целовались, я не закрывал глаза, следил, чтобы она ничего не выкинула, все ж таки она из Мантонов. У нее глаза были закрыты, и я начал думать, какие у нее красивые ресницы, темные и пушистые. Губы у нее были обалденные, все прям так, как я помнил. А язык метался у меня во рту, как джекрассел-терьер[12] за чучелом кролика. Она была в полном порядке, вот что я вам скажу.

Не скажу точно, когда она ее сняла, но неожиданно майка малышки Мэнди оказалась на полу. Я положил руки ей на задницу – на ощупь как две булки. Я снова поднял руки, погладил ее плечи и принялся за грудь. Ее соски вскоре затвердели как два желудя, и я двинулся вниз обрабатывать газон. Когда трава стала достаточно влажной, я поднял ее, посадил на столешницу и дал ей то, чего она хотела.

После этого мы уселись на пол. Я закрыл глаза, трусы спущены до колен, рубашка расстегнута, но рукава опущены, и парик все еще на мне. Она подтащила к себе джинсы большим пальцем ноги и достала оттуда сигареты. Мы, потные, сидели на полу и курили.

– Что это? – спросила она.

– Где?

– Ну вот. На татуху похоже – Она ткнула меня пальцем в предплечье. Было больно, но я вытерпел.

– А, да так, ничего! – Я одернул рукав. Она видела только «МО» и ничего больше, я на это очень надеялся.

– Похоже, совсем свежая. Ну, покажи. – Она потянула меня за рукав.

Я хотел ее оттолкнуть, но передумал, притянул к себе и крепко поцеловал. Через минуту, когда она уже, наверное, забыла про татуху, я оторвался от нее, чтобы перевести дыхание.

Она лежала у меня на коленях, смотрела на меня снизу вверх и пускала колечки дыма.

– Блэйк, – сказала она. – Почему ты не сделал это тогда, много лет назад? Я знала, что ты меня хочешь. Женщины это понимают. Но мы не должны ничего для этого делать. Это забота мужика.

– Ну, Мэнди. Если не ошибаюсь, тебе двенадцать было, когда я видел тебя в последний раз. Как по мне, это еще не женщина.

– Тринадцать! – закричала она.

Я приложил палец к ее влажным губам. Когда она снова заговорила, она вроде успокоилась: – Мне было тринадцать. А тринадцать – это достаточно.

– Для чего достаточно?

– Сам знаешь. Для того, что мы только что делали.

– Это кто сказал?

– Сказал… все говорят. Нет разве? – Она посмотрела на меня. Сейчас, по моим расчетам, ей было девятнадцать. Но ей казалось, что она все еще девочка. – К тому же это не мешало тебя меня целовать.

Я снял ее со своих колен и посадил голой задницей на линолеум.

– Я же говорил, чтобы ты об этом не трепалась, – сказал я, вставая и натягивая трусы. – Говорил, чтобы ты никогда об этом не трепалась. Это ошибка была.

– Да ну? – Она надевала майку. – Я так себе думаю, это тоже была ошибка? – сказала она, кивая на стол. – И об этом тоже нельзя трепаться?

– Ну, я был бы тебе очень благодарен.

Она натянула майку и посмотрела на меня так, будто хотела в меня плюнуть.

– Ну, я про то, что твои братья могут меня неправильно понять. Ты же понимаешь, правда?

Она немного смягчилась, но ее взглядом все равно можно было брюлики резать.

– Ну прекрати, тебе было двенадцать.

– Тринадцать.

– Нормальный пацан не связывается с такими молоденькими девахами. Нормальный па…

– Ты меня поцеловал.

– На полтона ниже, ладно? Слушай, твоя семейка очень бы этому не порадовалась, когда тебе было тринадцать, и вряд ли обрадуется сейчас.