Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

— А откуда Лэйси взял историю о смерти Хенесси? Странная выдумка.

Она удостоила его коротким взглядом — будто улитка на мгновение высунулась из своего домика и снова спряталась.

— Подростки отличаются богатым воображением. Вы можете услышать записи их рассказов: среди них есть столь экзотические, что голова идет кругом.

— Здесь случались самоубийства?

— При мне? — Она ненадолго задумалась, авторучка застыла над листом бумаги. — Две попытки. И обе, полагаю, не замышлялись как настоящее самоубийство. Всего лишь крик о помощи.

— И одну из попыток предпринял Хенесси?

Покачав головой, она позволила себе едва заметно усмехнуться.

— Проблема Хенесси заключалась в другом Он собирался жить вечно. Такой была его маленькая мечта: Хенесси — ницшеанский сверхчеловек. Он испытывал нечто вроде презрения к толпе. Насколько мог, он держался в стороне от окружающих. Мы — простые смертные, а себя он считал стоящим выше всех этих жалких…

Он понял, что она собиралась сказать «свиней» и запнулась на слове.

— Этих жалких скотов, — сказала она и вновь уткнулась в свой доклад.

— Хенесси часто бывал на ферме?

— Не чаще, чем любой другой подросток, — солгала она. — Ни один из них не любит работу в подсобном хозяйстве, но она входит в число их обязанностей. Вывозить навоз — не самое приятное занятое. Я могу это подтвердить.

Столь очевидная ложь заставила Рэдмена вспомнить последнюю деталь рассказа Лэйси: тот говорил, что Хенесси покончил с собой в хлеву. Рэдмен помолчал, а потом предпринял новый тактический ход.

— Лэйси получает какие-нибудь лекарства?

— Успокаивающие средства.

— Их дают всем мальчикам, участвующим в драках?

— Только если они пытаются убежать. У нас накопился достаточный опыт, чтобы предугадать поступки подростков вроде Лэйси. Я не понимаю, почему он вас так беспокоит.

— Я хочу, чтобы он доверял мне. Я дал ему слово. Я не намерен подводить его.

— По правде говоря, это подозрительно напоминает особое покровительство. Лэйси — один из многих. Ни уникальных проблем, ни отдельной надежды на искупление.

— Искупление?

Странное выражение.

— На реабилитацию, если вам угодно. Послушайте, Рэдмен, я буду откровенна Есть такое чувство, будто вы играете не за нашу команду.

— Неужели?

— Нам всем кажется — полагаю, и директору тоже — что вам не следует мешать нам вести дела так, как мы привыкли. Узнайте наши порядки, прежде чем..

— Вмешиваться.

Она кивнула.

— Это можно по-разному называть. Вы наживете врагов.

— Спасибо за предупреждение.

— Наша работа достаточно сложна и без врагов, поверьте мне.

Она бросила на него примирительный взгляд, но Рэдмен проигнорировал ее усилия. Он мог бы ужиться с врагами, но не с лжецами.

Кабинет директора уже неделю был заперт. Его отсутствие объяснялось по-разному. Чаще всего сотрудники упоминали о встречах с влиятельными людьми, а секретарша утверждала, что ничего не знает. Сейчас в университете идут семинары, где обсуждаются проблемы, близкие Исправительному центру. Возможно, директор занят на одном из них? «Если мистер Рэдмен хочет, он может оставить записку — директор непременно получит ее».

Рэдмен вернулся в мастерскую. Там его поджидал Лэйси. Уроки уже закончились, в помещении никого больше не было.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду вас, сэр.

— Зачем?

— Вы мне нужны, сэр. Я хотел передать письмо, сэр. Для моей мамы. Вы отошлете его?

— Ты ведь можешь послать его обычным путем, не так ли? Отдай секретарю, и она все сделает. Тебе разрешается писать два письма в неделю.

Лэйси понуро посмотрел на свои ботинки.

— Сэр, их всегда распечатывают и читают на тот случай, если кто-нибудь напишет лишнее. И если в письмах находят что-то, их сжигают.

— А ты написал что-то лишнее?

Он кивнул.

— Что именно?

— О Кевине. Я рассказал ей о Кевине. О том, что случилось с ним.

— А ты не ошибаешься?

Мальчик пожал плечами.

— Это правда, сэр, — произнес он спокойно и уже не заботясь о том, насколько его слова убедительны для Рэдмена. — Это правда. Он здесь, сэр. Он в ней.

— В чем? О ком ты говоришь?

Может быть, Лэйси просто пересказывал свои страхи (как и предполагала Леверфол)? Есть предел терпению, и Рэдмен был близок к нему.

Раздался стук. В мастерскую через волнистое стекло двери смотрел неопрятный тип по фамилии Слейп.

— Входи.

— Вас срочно просят к телефону, сэр. В кабинете секретаря.

Рэдмен ненавидел телефон. Безжалостная машинка — никогда не приносит хорошие вести.

— Срочно? Кто звонит?

Слейп только пожал плечами.

— Останешься с Лэйси, ладно?

Подобная перспектива вроде бы не обрадовала Слейпа.

— Здесь, сэр?

— Здесь.

— Ладно, сэр.

— Я полагаюсь на тебя. Не подведи меня, Слейп.

— Не подведу, сэр.

Рэдмен повернулся к Лэйси. Его ссадины сейчас выглядели как свежие раны. Они открылись, когда он заплакал.

— Дай мне свое письмо. Я передам его секретарю.

Лэйси нехотя вынул конверт из кармана и протянул его Рэдмену.

— Нужно сказать «спасибо».

— Спасибо, сэр.

В коридорах никого не было.

Настало время телевизора, час ночного поклонения ящику. Вероятно, все прилипли к черно-белому экрану, царившему в комнате отдыха, и бездумно впитывали мешанину из боевиков, космических войн и мелодрам Обычно мальчики застывали там с разинутыми ртами и молчали, как загипнотизированные, до первой сцены насилия или намека на секс Тогда зал взрывался улюлюканьем, свистом, непристойными выкриками и ободрительными аплодисментами — только для того, чтобы во время диалогов вновь погрузиться в гробовое молчание в ожидании нового выстрела, нового нескромного кадра Рэдмен и сейчас слышал пальбу и музыку, эхом разносившиеся в пустом коридоре.

Кабинет был открыт, но секретарша отсутствовала. Видимо, ушла домой. Стрелки на циферблате в кабинете показывали девятнадцать минут девятого. Рэдмен сверил свои часы.

Телефонная трубка лежала на рычаге. Тот, кто ему звонил, видимо, устал ждать и не оставил никакого сообщения. Обрадованный тем, что вызов оказался не столь уж срочным — иначе звонивший запасся бы терпением, — Рэдмен одновременно почувствовал легкое разочарование от невозможности поговорить с внешним миром. Как Робинзон Крузо, заметивший корабль на горизонте лишь для того, чтобы тот проплыл мимо его острова.

Почти смехотворная ситуация: ведь это не его тюрьма. Он в любое время имеет право сбежать отсюда. Ему захотелось сейчас же выйти за ворота и перестать быть Робинзоном.