Помни войну - Алексей Шишов

Российские газеты в боевых сводках с полей войны много писали о бесстрашном командире минного парохода. Казалось, что в личности Георгиевского кавалера Степана Осиповича Макарова фокусировалась большая часть славы моряков-черноморцев. Действительно, больше его такого числа побед на море в той войне никто не знал.

Атака Батумского рейда и стоявшего там броненосца «Махмудие» доставила командиру «Константина» не только очередное воинское звание, но и вскоре большие личные неприятности. Дело заключалось в том, что султанский адмирал Гобарт-паша выступил с опровержением взрыва торпеды под броненосцем.

Но это было еще не все. Откровенно симпатизирующая в той войне Турции лондонская газета «Тайме» опубликовала пространную статью о новой «неудаче» русских в войне на Черном море. В публикации сообщалось, что обе уайтхедовские самодвижущиеся мины были найдены местными рыбаками на берегу в Батуме. Одна, целая, зарылась в прибрежный песок. Другая, как писалось на страницах «Таймс», оказалась «немного» поврежденной.

Эта информация по дипломатическим каналам попала сперва в российскую столицу, а потом легла на стол командира флота Черного моря и портов адмирала Аракса. Капитану 2-го ранга Макарову пришлось объясняться за случившееся у Батума.

Степан Осипович с негодованием отрицал утверждения и командующего султанским флотом Гобарт-паши, и неприязненно настроенной к России газеты «Таймс». Он готов был допустить, что торпеда Щешинского взорвалась не при ударе о борт турецкого корабля. Но он не мог допустить, что вторая торпеда, выпущенная с «Чесмы», прошла мимо цели. Лейтенант Зацаренный и его экипаж не могли лгать.

Командир минного парохода составил докладную записку на имя командующего флотом. В ней говорилось:

«Что турки вообще скрывают свои неудачи, видно из того, что они хотели скрыть даже падение Плевны. Я нисколько не теряю веры в мины и в возможность действия ими и на рейдах, и в море с катеров, и с самого парохода. Я осмеливаюсь просить ваше превосходительство выпустить меня в крейсерство до наступления темных ночей. Мне чрезвычайно хочется сделать нападение на те два броненосца, которые крейсируют теперь у крымского берега».

«Дело с минами Уайтхеда под Батумом» вскоре приняло неожиданный оборот. В него вмешался сам изобретатель самодвижущейся мины-торпеды Уайтхед. Чтобы выяснить истину дела, которое начало принимать скандальный характер, он выкупил у турок за хорошие деньги подобранные ими на батумском берегу торпеды, выпущенные русскими катерами. Они были обследованы авторитетными специалистами самым тщательным образом.

Одна из торпед, по словам изобретателя Уайтхеда, смотрелась «почти совсем неповрежденной и, по всем вероятиям, выбежала на берег, не встретив никаких препятствий». Вторая же торпеда «оказалась без носовой (зарядной. — А Ш.) части, секретная камера отнятой и разобранной».

На второй «обезглавленной» торпеде ее изобретатель «нашел следы сильного трения и заключил, что она, без сомнения, ударилась о цепной канат, переломилась, и передняя зарядная часть силой инерции воткнулась в грунт, отчего опустился ударный замок и произошел взрыв».

Более убедительного доказательства того, что в Батум-ской бухте прозвучал взрыв заряда самодвижущейся мины, не могло и быть. На заключение Уайтхеда газета «Тайме» вежливо отмолчалась. Но не таков был адмирал Гобарт-паша, самолюбие которого оказалось сильно уязвлено. После очередной безрадостной аудиенции у султана он заявил:

— Плевна Плевной, а русских на море надо всерьез проучить. Не все им пугать экипажи броненосцев ночными нападениями.

Однако на какую-то серьезную операцию в море Гобарт-паша не пошел. Он решился только на безответную бомбардировку мирного Крымского побережья подальше от Севастопольской крепости. 30 декабря два турецких броненосца «Асари-Тевфик» и «Османие» в течение 2 часов 15 минут бомбардировали город Евпаторию, сделав по ней до 135 орудийных выстрелов и повредив несколько зданий.

В первый новогодний день 1788 года эти же броненосцы произвели бомбардировку курортной Феодосии, древней Кафы. На город упало 152 вражеских снаряда, взрывами которых было разрушено десять обывательских домов, убит один гарнизонный солдат и ранено двенадцать человек. Турки не постыдились даже обстрелять толпу мирных горожан, бежавших из города, на улицах которого рвались снаряды.

Пушечной бомбой был поврежден дом знаменитого российского художника-мариниста Айвазовского, стоявший на городской набережной. Но, к счастью, большая коллекция картин, хранившаяся в доме, не пострадала.

Такой же бомбардировке со стороны моря подвергся город в Кубанском крае Анапа. И здесь результаты артиллерийского обстрела городских строений оказались мизерными для адмирала Гобарт-паши и его броненосцев.

Возмущенный такими действиями неприятеля, капитан 2-го ранга Макаров писал в докладной записке командующему Черноморским флотом адмиралу Араксу:

«Турки бомбардировали беззащитные места крымского берега. Телеграмма вашего превосходительства предписывает мне не следовать примеру турок, но если бы вы пожелали наказать турок за их варварский способ ведения войны, то я был бы весьма счастлив такому поручению. Местом нападения можно выбрать Батум, Трапезонд или другой порт, служащий главным пунктом подвоза для армии припасов и вооруженный батареями.

Можно подойти к порту в лунную ночь, часов около двух или трех и, переведя всю артиллерию на один борт, бомбардировать крепость и город с целью поджечь и уничтожить припасы для армии. Переведя все пять пушек на один борт, я могу в полчаса выбросить в город до ста штук разрывных снарядов. Я полагаю, что это будет так внезапно, что произведет ужасную панику в городе, не ожидавшем нападения. Все снаряды с берега не попадут в судно, потому что ночью трудно целиться, тогда как наши снаряды непременно все попадут в город и произведут свое действие».

Однако осторожный Аракс не сразу согласился отправить минный пароход «Великий князь Константин» в очередной крейсерский рейд к неприятельским берегам. Сказывались разговоры вокруг «спорной» торпедной атаки на Батумском рейде.

Война близилась к завершению. И на Балканах, и на Кавказе русская армия наносила одно поражение за другим султанской армии. Завершилось сражение у Шейново под Шипкинским перевалом. На болгарской земле русские войска спустились с Балканских гор в долину реки Мари-цы. Пали осажденные крепости Плевна и кавказский Карс с их мощными бастионами.

Бомбардировка крымских городов заставила адмирала Аракса пойти на ответный ход. Сделать это лучше, чем капитан 2-го ранга Макаров, на «безбронном» Черноморском флоте никто не мог. Ему предстояло провести набеговую операцию к берегам Аджарии. Одновременно крейсерские пароходы «Россия», «Владимир» и «Веста» направляются к Босфору для действий на вражеских коммуникациях.

Черноморское командование экстренной шифрованной телеграммой приказывает минному пароходу «Великий князь Константин» нанести удар по вражеской эскадре.

Капитан 2-го ранга Макаров решает пойти вновь к Батуму, который имел лучшую бухту на южных берегах моря. Его корабль вышел из Севастополя 10 января 1878 года и сразу же взял курс к берегам Кавказа.

Зайдя в Поти, Макаров узнал, что русские кавказские войска заканчивают подготовку приморской наступательной операции, венцом которой должен был стать штурм Батума. От лазутчиков из числа местных жителей было известно, что в Батумской бухте уже несколько дней стоит на якоре турецкая броненосная эскадра. И что флаг на одном из ее кораблей держит сам Гобарт-паша.

Степан Осипович давно искал очной встречи с султанским флотоводцем. Великий тактик партизанской войны на море решил ночью провести торпедную атаку вражеской эскадры в Батумской газани. Потом он шутил по поводу собственной тактики:

— Днем я вижу неприятеля далеко и имею много времени справиться с ним или, лучше, убежать от него. Ночью же они все от меня бегут как от зачумленного...

Поздно вечером 13 января «Великий князь Константин» в густом тумане подошел к Батуму на максимально возможную близость. Штурманские расчеты, как обычно, делал сам командир корабля. В половине двенадцатого на воду спустили «Чесму» и «Синоп», вооруженных самодвижущимися минами. Катерами командовали лейтенанты Зацаренный и Щешинский.

Вскоре ветерок разогнал стлавшийся над морем туман, и луна осветила ночную бухту, в которой ясно просматривались силуэты семи больших судов. Огней на них не было, поскольку турки соблюдали светомаскировку. Макаров приказал лейтенантам:

— Цель для каждого катера — на ваш выбор! С богом!

Минные катера в строю кильватера, набирая ход, двинулись к входу в Батумскую бухту. Цель выбирать не приходилось: ею оказался внушительный своими размерами вражеский сторожевой корабль, стоявший в гавани под парами ближе всех к открытому морю. Миновать его было просто невозможно. Дальше кормой к берегу стояло еще семь разнотипных военных судов.