Кто ты? (СИ) - Чеп Инна

Вира подняла прячущуюся в складках юбки ладонь.

Дуло пистолета было направлено точно в грудь офицеру.

— Два шага в сторону.

Янус переводил изумленный взгляд с оружия на девушку.

— Два шага в сторону, — повторила ведьма. Офицер поднял руки вверх и отступил к камину. Вира подошла к столу и взяла левой рукой медальон. Теперь надо было уходить. Но как? Стрелять в Дирека она не собиралась, а оставлять того в сознании было нельзя…

— И тогда он говорит…

Лексий появился как всегда не вовремя. Да еще и не один — мелодичный смех Елизаветы оповестил об их прибытии на пару секунд раньше, чем тела появились в комнате. Вира успела переместиться вбок. Однако она не учла один фактор: что у кого-то еще может быть оружие.

Они создали практически равнобедренный треугольник, вершиной которого была ведьма. Янус стоял и с таким разочарованием смотрел на Виру, что той хотелось расплакаться. Лексий, застывший в дверях с воспитательницей, недоуменно переводил взгляд с одной фигуры на другую. Синт замерла, большими глазами уставившись на представшую перед ней картину. Руки ее вцепились в складки юбки.

Пока ведьма отвлеклась на вновь вошедших, Дирек успел схватить с каминной полки пистолет и направить на девушку:

— Вира, брось оружие.

Она посмотрела на ствол в его руках и отрицательно покачала головой. Она не может сдаться, не теперь. А объясняться времени нет. Счет идет на минуты. Если они успеют приехать… Ну, нет. Она не вернется ТУДА, лучше умереть.

В кабинете воцарилась тишина…

А потом раздался выстрел.

Ведьма развернулась к Синт, но та даже шага назад не сделала. Лексий, не до конца понявший, что произошло, спросил:

— А здесь есть человек без оружия?

Вира посмотрела на Януса.

Улыбнулась и упала на пол, пачкая кровью ковер.

— Мертва.

Алисия плакала. Дирек стоял мрачнее тучи. Приехавший через полчаса после происшествия серый человечек (хотя за службой никто не посылал, что наводило на неприятные мысли) с холеным видом и с "личными" доктором и духовником, милостиво одолжил своего врача, который и поставил однозначный диагноз.

— Смерть быстрая, потеря крови большая. Трупных пятен нет, окоченение еще не началось, умерла в течение часа-двух.

Человек с особыми полномочиями записывал, Янус хмуро смотрел на мертвое тело, Алиса складывала стопочкой испорченные носовые платки.

— У меня есть повозка для трупа… — суетился "доктор", — но в поместье она прибудет только к ночи…

— Мы сами сожжем тело, — безапелляционно заявил военный. — Через два дня.

Особый человечек недовольно пожевал губами.

— Через два дня праздник, — пояснил Янус и тот понятливо улыбнулся и закивал, словно болванчик.

— Хорошо, офицер Дирек. Очень хорошая идея.

Он еще полчаса побродил по дому и раз пять подошел к трупу, однако ничего нового не выявил и вынужден был откланяться. Через час в доме не осталось даже слуг.

— Она не похожа на мертвую, — Алисия юлой крутилась у лавки, на которой лежала Вира. — А вдруг это кома?

— У нее нет пульса и дыхания, — сухо заметил Янус, сидящий в углу комнаты.

— Этого…окоченения и пятен тоже нет! Может, это летаргический сон?

— Лиса, где твоя воспитательница?

— Не знаю. По-моему, она собрала вещи и уехала в город.

Голос у девочки сразу стал злым.

— Она не виновата, — офицер старался говорить мягче, хотя самому толи выть, толи рычать хотелось. — Девушка просто испугалась. И она пыталась спасти мне жизнь.

— Но Вира же стрелять не стала! — упрямо сжал губы ребенок.

Янус вспомнил улыбку на стремительно бледнеющем лице.

— Ты просто не любишь Елизавету…

— Кто нас сдал?

Дирек непонимающе поморгал.

— Папа, да очнись же ты! Включи голову! Кто-то узнал, что у нас ведьма и настучал в мэрию!

— Твои выражения…

— Давай ты нотации про этикет мне потом почитаешь? — Алисия опять захлюпала носом. — Ну, подумай! Это же Синт! Больше некому!

— С чего ты взяла? — Дирек смотрел на дочь с сомнением.

— Знали лишь ты да я. Говорили об этом только в "спальном" крыле. А Лизка вчера по лавкам ездила. Выстрелила она. И тут же умотала в город. А мэру наша Лиза явно приглянулась.

— Она его терпеть не может.

Девочка посмотрела на отца исподлобья.

— Она как мама. Единственное, что любит — деньги. А он ей может их дать гораздо больше, чем ты. Если она не причем, то осталась бы. Хотя бы потому что нам сейчас тяжело. Но она не добрая! Она только играет!

Ребенок все-таки расплакался. Янус подошел, обнял дочь.

— Подожди минутку, надо отнести тело.

— Не надо! — она вцепилась в его рукав. — Давай здесь оставим!

— Алиса, оно станет разлагаться…

— Мы окно откроем! На улице мороз!

Офицер посмотрел на залитое слезами лицо дочери и нехотя уступил.

Виру отнесли в ее старую каморку, положили на пыльную кривоногую кровать, открыли окно.

Лиса цеплялась за руку отца и то говорила глупости, то плакала.

Янус крепко держал ладонь дочери. Его глаза были сухие.

Они сидели на пустой кухне. Алисия впервые за все время пребывания в этом доме залезла к нему на колени, совсем как маленькая. Признак большого доверия и большой печали. Ребенок с невероятной силой вцепился в его рубашку и периодически очень грустно вздыхал.

Янус думал. Как же так вышло? Жила себе девушка, жила, душу ему бередила, и вдруг… Нет больше девушки.

К смертям офицер привык — работа обязывала. Он закрывал глаза и мужчинам, и совсем юным, безусым парням. Но хоронить тело девятнадцатилетней девчонки ему предстояло впервые. И главное — зачем? Зачем все это? Что она пыталась сделать? Совершенно нелепый непродуманный поступок. И не спросить теперь — чего испугалась?

Почему-то ему хотелось верить, что ствол на него наставили ради собственного спасения, а не из корыстных побуждений. Не мог он подумать о ней плохо — от этого всю душу выворачивало. Что она могла сделать злого, если не побоялась раскрыться ради спасения чужой жизни? Да и его она могла бы легко убить, если бы захотела — ведь был шанс, и не один. Рану бы не стала лечить — и все. Ей даже напрягаться не пришлось бы. Но ведь лечила. Помогала. Зеленели глаза, клубился туман под руками…

Ведьма. Не в этом ли все дело? Может, напугал кто? Или действительно сдали? Синт? Это воздушное создание с идеальными манерами? Впрочем, воздушность ее выстрелить в человека ей не помешала. Какой кусок разговора могла она услышать? Как успела передать сведения? Зачем? Да, вчера она ездила в город за покупками и теоретически могла увидеться с кем угодно — конюх Семен отвез ее на телеге утром, и забрал в обед, следовательно, девушка пробыла полдня без сопровождающих лиц и могла делать, что ей вздумается. Но зачем? Ведь если она и способна на такое, то исключительно из меркантильных интересов. Что ей дало это предательство?

Алисия всхлипнула и прижалась к нему сильнее.

— Ну что ты, — Дирек погладил дочь по голове. — Все нормально.

Лиса вытерла рукавом появившиеся на глазах слезы.

— Я просто подумала…ты в своих казармах тоже мог бы…лежать…вот так…

Она все-таки разревелась. Янус насмешливым тоном спросил:

— Я? Да полно, я же офицер, а не солдат. Мне нет надобности лезть в гущу битвы — смотри со стороны да указания давай. Что это за глупости тебе в голову лезут?

Хорошо, когда собеседник не разбирается в вопросе. Главное уверенно выдавать глупость за глупостью — и твою речь примут за истину.

— Правда? — девочка недоверчиво посмотрела на отца. Он сурово сдвинул брови.

— Ты ставишь под сомнение то, что говорит офицер?

Кажется, ее это показное возмущение успокоило. Мысли ребенка потекли в ином русле.

— Может посмотреть, как она? Пожалуйста!

Янус вздохнул и ссадил дочь с коленей. И не боится к мертвецу идти. Вот любопытная егоза!