Комната страха - Эля Хакимова

– А вот по этому поводу могут быть и другие версии, – нахмурился Макс, но развивать свою мысль не стал. – В любом случае, я вовсе не предполагал, что вы будете замешаны в эту историю.

– Но ведь меню…

– И только оно. Ваша часть расследования – исключительно меню и его автор. То есть глубокое прошлое. – Он сурово посмотрел на вспыхнувшую Еву.

– Конечно-конечно, – приторным голоском ответила она. – Самое интересное ляжет на ваши мужественные плечи.

– Ваши едкие замечания здесь неуместны. Контора вам поручила дело, вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, – жестко поставил точку Макс– Завтра вы можете приступать к работе в городском архиве, пропуск и разрешение получите на месте. С архивом в доме вы ознакомитесь после того, как я осмотрю его еще раз. Все. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – убитым голосом ответила хлопнувшей двери Ева.

Глава 7

Еще раз о способностях Лары

Бессонница снова вернулась. Ева пыталась обвинить в этом Макса, но в глубине души бесповоротно признавала виноватой себя. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал. Бессмысленно проворочавшись в своей кровати около часа, она махнула рукой на обязанности перед следующим днем, на усталость от прошедшего и, расположившись с удобствами (пригодилась подушка и толстое рыхлое одеяло) на подоконнике, подставила разгоряченное лицо ночной свежести, щедро вливавшейся через распахнутое окно в темную комнату.

Ночные звуки сильно отличались от тех, что сопровождали это время суток в ее городе. Конечно, это место тоже можно было назвать городом, хотя и с большой натяжкой. Однако если днем он еще мог притворяться, изображая из себя вполне обжитое пространство, то ночью все становилось на свои места.

Ночью всегда все становилось истинным. Оттенок неба не был таким искусственным, тишина – такой неестественной. Если прислушаться, можно было различить трели кузнечиков и соперничавших с ними лягушек. Наверное, поблизости есть озеро или пруд. «Как же я его вчера просмотрела!» – удивилась про себя Ева.

Звезды отчаянно сверкали на небе, время от времени прячась за набегавшими тенями облаков. Облака вообще изображали из себя черт знает кого – этакие злодеи в масках. Поглядывали из-за плащей-болеро, прикрывающих физиономии. И непременно черные усики – тонкой ниточкой повторяющие линию улыбки.

«Ужас, какие глупые мысли в голову лезут! – слабо возмутилась Ева. – И все же, как интересно иногда складываются судьбы. Так живешь и наивно думаешь, что все необычное в этой жизни приключается только с героями на страницах книг. Вот Макс, например. Сухарь и зануда – а какими исторически-литературными корнями оброс! Наверное, считает себя вполне нормальным, обычным человеком».

Ева насторожилась – ход мыслей приобретал непонятно пугающее направление. «А, ну все ясно. Сейчас начнет себя анализировать», – догадалась одна ее половина, до сих пор мирно наслаждавшаяся весьма приятными условиями для бессонницы. Но другая, мизантропически настроенная, уже начала выстраивать песочные города рассуждений «о жизни», от чего, кстати, Ева обычно старалась воздерживаться, насколько это возможно.

У Евы, конечно, тоже семейка будь здоров. Но у Макса – чистый роман. Вот не повезло бедняге. Чувство солидарности стало пробиваться сквозь неприязнь, обычно вызываемую координатором почти у всех, кто с ним общался.

Как определить степень своей ненормальности и что есть норма? Может, каждый человек, будучи главным героем повести своей жизни, считает себя кем-то, уж конечно совсем отличным от всех остальных персонажей в этом повествовании? Кем-то выдающимся, как и полагается всем главным героям всех пьес, а как же иначе?

К облегчению Евы, глаза наконец стали смыкаться, и она осторожно, чтобы не вспугнуть сон, переползла в кровать. Улеглась в прохладную постель и быстренько провалилась в небытие.

Небытие, как оказалось, густо поросло незнакомыми Еве тропическими растениями, было душным и невыносимо влажным. Обливаясь потом, она стала прорываться сквозь джунгли неведомо куда. По пути сообразила, что это, видимо, тот самый сад, в котором Старая Сеньора выгуливала на поводке безумную ворону.

Страха пока не было, но что-то гнетущее чувствовалось в жарком густом воздухе. Дурное предчувствие, как электричество, покалывало кожу Евы. Каждый раз, отодвигая глянцевые резные листья, она ожидала столкновения с хозяйкой сада. Но та все никак не появлялась, и, в конце концов, это уже начинало раздражать.

В глубине растерянности рождалась злость, которая затем стала изливаться на ни в чем не повинные кусты и лианы. Впрочем, как же неповинные – вон как цепко они хватают за руки и заплетаются в ногах, как метко листья шлепают по щекам. О, вот спускается сверху длинный стебель, на котором, как цветы орхидеи, висят обескровленные кисти человеческих рук с бледными шевелящимися пальцами. «Место удивительно неудобное… и неприятное, – постановила раздраженная Ева. – Пора отсюда выбираться».

Но за очередным листом, преградившим ей вид, она вдруг лицом к лицу столкнулась с Максом. Такого она не ожидала даже от своего подсознания. Скажите на милость, что он-то здесь делает? После нескольких секунд радостного узнавания, смешанного с удивлением, Еву обожгло подозрение, а затем и уверенность в том, что она смотрит в лицо незнакомого человека.

Как по команде, уличенный Псевдо-Макс улыбнулся. Но улыбка не остановилась в границах, определенных ей анатомией. Все растягиваясь, полоски кожи вдруг разъехались, поползли по швам, как платье, наспех наживленное нерадивой портнихой, и выпустили из черной щели ворону.

Ева проснулась, так и не успев как следует испугаться.

Как ни странно, настроение опять было прекрасным. Памятуя о вчерашних мытарствах, она не стала обольщаться, но и бороться с хорошими эмоциями, которые вызывало буквально все – бешеный щебет птиц за окном, радостный блеск солнца там же, приятная прохлада воды, замечательно ароматный шампунь, – легкомысленно не стала. Закончив с утренним туалетом, напоследок оглядев оставленную в идеальном порядке комнату, Ева захлопнула дверь.

Всего лишь через пару жалких минут дверь стремительно распахнулась, и она влетела в номер и, белая как известь, зажимая обеими руками рот, пронеслась дальше – в ванную. Следом зашел Макс, с газетой. Прислушавшись к характерным звукам, доносящимся из ванной, он, покачав головой, уселся в свое кресло и стал читать.

– А, снова вы, – почти разочарованно сказала Ева, оправившись от шока, когда, вернувшись из ванной, наткнулась на координатора. – Надеюсь, не будете допекать меня предложениями медицинской помощи?

– В общем, следовало бы, – ответил тот, взглянув из-за газетного листа на шатавшуюся Еву, – но ведь вы опять откажетесь.

– Верно, верно. – Ева ничком упала на кровать.

– Вам привет от Бертрана и Поля.

– Мило, – и, подняв голову, – как там рука?

– Операция прошла успешно, если вы об этом. Повезло, что совсем недалеко был хирург, один из лучших. Обещают восстановить двигательные функции почти на сто процентов. – Макс не отрывался от газеты.

– Отлично, то что надо, – уныло «порадовалась» Ева.

– Судя по горестным вздохам, вы и сегодня намерены манкировать своими служебными обязанностями? – саркастично поинтересовался Макс.

– Ничего подобного! И вообще, какого черта вы без разрешения рассиживаетесь в моем номере? Как только вы дадите мне возможность привести себя в порядок, я отправлюсь в библиотеку. Довольны?

– Весьма, весьма, – промурлыкал Макс, аккуратно складывая газету– Встретимся в кафе за обедом, если не возражаете.

Не оглядываясь на распростертую на кровати Еву, он вышел из номера, осторожно закрыв за собой дверь. Замер на секунду. С той стороны раздался краткий вопль, а затем мягкий звук удара о дверь подушки, брошенной Евой в сердцах ему вслед. Удовлетворенно улыбнувшись, он ушел.

Возможно, для портье и не было ничего странного в том, что господин, спускаясь по лестнице, слегка насвистывает приятную песенку. Но если бы он был наслышан о репутации Макса, то, наверное, сильно удивился бы.

Однако портье больше занимала странная особа, своим поведением ввергшая в сильнейший стресс их повара. Всем снова придется успокаивать старого неврастеника, уверяя в том, что его круассаны по-прежнему самые лучшие во всей провинции.

Глава 8

Противоядие

И потянулись дни, сколь странные, столь и похожие друг на друга. Каждое утро Еву нещадно тошнило, даже если она отказывалась от завтрака. Даже если она просто проходила мимо гостиничного кафе с поваром, роняющим тарелки при одном ее приближении. Даже если она просто думала о чашечке кофе с ароматной пенкой, особенно соблазнительной по утрам. Даже если она вообще не думала ни о еде, ни о напитках, ни о поварах и тарелках. Ей осталось только покорно ждать, когда же закончится действие отравы, так искусно (теперь Ева уже и не сомневалась в мастерстве кузины) изготовленной Ларой.