Естественный отбор - Александр Звягинцев

В обед Ольга заявила командирским голосом:

— У меня еще осталась пленка. Ты должен отвести меня на восточный базар в ближайший кишлак. Мои снимки с руками оторвут в самых престижных журналах. Мне тоже нужно делать имя, не могу же я оставаться бледной тенью при муже-герое.

Приказом полковника Павлова такие вылазки для солдат и офицеров были самым строжайшим образом запрещены — оперативная обстановка диктовала свои жесткие условия. Поэтому Скиф смог совершить такую прогулку только в сопровождении старшего лейтенанта Василько, начальника патруля, и двух солдат.

— Оля, игрушки закончились. Пора уходить, — сказал Скиф, когда заметил в толпе провожавших их зевак двух усатых безбородых юношей, с головы до ног закутанных в верблюжьи одеяла.

— Нет, я хочу поснимать еще там!

Она показала на мастерскую стеклодувов под крышей на четырех столбах безо всяких стен, где работали голые по пояс люди в прожженных фартуках. Длинная трубка ныряла в белое пламя и выхватывала из котла с кипящим стеклом огненную каплю, готовую вот-вот сорваться. Стеклодувы быстро вертели трубки в сухих ладонях, раздувая каплю в шар. Выпученные от напряжения глаза с яркими белками были подернуты красными прожилками.

— Помнишь, какие глаза у тебя были в день нашей первой встречи?

Ольга с нежностью прикоснулась пальцами к щеке мужа.

— Оля, тут не принято показывать нежность между мужчиной и женщиной, — раздраженно ответил Скиф, украдкой целуя ее пальцы.

— Это я лучше тебя знаю…

На следующий день моджахеды сожгли автобус, в котором ехали на аэродром дембеля, перебили пассажиров и захватили в заложницы возвращающуюся в Москву Ольгу.

Огибая высокие хребты, зависая в глубоких каньонах над горными речками, вертолеты второй час прочесывали каждую межгорную впадину. Скиф стоял за спиной пилота командирской машины и пытался перекричать рев двигателей:

— Не гони по прямой, круче бери! Они не могли далеко уйти, и спрятаться им тут негде. Пройдись еще разок на бреющем.

— Нэ могу! — крикнул в ответ пилот. — Сложный рельеф местности, дорогой. Провалимся в нисходящие потоки.

Он говорил по-русски, с небольшим грузинским акцентом. Опустив машину почти на двадцать метров над землей, он все же вошел в узкое ущелье, которое разветвлялось еще на несколько тесных коридоров. Слева по всему каньону лежала тень от остроконечного хребта. Гребень его резко вырисовывался на синеве неба. Голые скалы изредка разнообразились тусклой зеленью тамариска и джидды. От снежных пиков вниз грузно тянулись языки ледников, а далеко впереди еле проглядывал пунктир вьючной тропы. Ниже по дну ущелья пенилась река, обрывавшаяся тремя ажурными прядями водопада.

Темно-зеленые пятна кустов дикой розы горько отозвались в памяти тем букетом, которым он позавчера встретил Ольгу. Но вот внизу ровная зелень показалась подернутой оливковыми прочерками — обратная сторона листьев дикой розы светлая и матовая. Машинам там не пройти, только верблюдам или лошадям…

— Кобидзе, — положил Скиф руку на плечо пилота. — Высади нас метров за двести повыше той «зеленки».

В указанном месте громоздились острые одиночные утесы, и вертолетам пришлось сделать несколько заходов, прежде чем выбрать площадку для посадки.

— Я не хочу накаркать беду, Скворцов, — сказал второй пилот, — но вряд ли эти гады оставят ее в живых.

— Нэ говори глупости, дорогой, — сказал первый пилот Кобидзе. — Белая женщина стоит на базаре пятьсот тысяч афгани. Это для них целое состояние — автомат можно купить.

— Автомат они снимут с убитого… — сказал Скиф. — Особист зачитывал нам ориентировку: правительственные отряды захватили брата Хабибуллы.

— Тогда пойдет на обмен, не беспокойся, — кивнул второй пилот.

Их заметили издалека и встретили кинжальным огнем из пулеметов. Душманы согнали верблюдов в полукруг, уложили их на землю и меж горбов несчастных животных устроили огневые точки.

— Вызывай подмогу с бэтээрами! — крикнул Скиф старлею Василько, у которого была рация.

— Поздно, к ним подмога быстрей привалит.

Но оба пулемета душманов через полчаса смолкли, только громко хлопали однозарядные штуцера, которые передаются здесь от отца к сыну еще с прошлого века. Десантники, пользуясь преимуществом позиции в высоте, перебегая от камня к камню, подошли почти вплотную к каравану и добили очаги сопротивления из подствольных гранатометов. В наступившей тишине душераздирающе ревели умирающие животные. Из десяти душманов в живых оставалось только двое.

— Где шурави-ханум? — ткнул Скиф стволом автомата в поджатый от худобы живот старика пленника.

Но спрашивать было бесполезно: во рту шевелился обрубок языка, а на лбу было выжжено тавро раба. Скиф со злобным остервенением обломал стебель шиповника, не чувствуя шипов, пронзивших насквозь мякоть ладони.

Полковник Павлов с минуты на минуту ожидал звонка из Кабула, поэтому и не отпускал из кабинета Скифа. Ранним утром на КПП был задержан мулла с письмом Ольги, в котором она заклинала командование не вызывать огонь на кишлак Хабибуллы, пока будут идти переговоры об обмене ее на Абдулло.

— Тебе Ольга написала, что все должно решиться в Кабуле и в Москве. Брат бандита — Абдулло — вовсе не моджахед, а ученый-богослов. Взяли его кабульцы, чтобы связать заложником-братом руки несговорчивому полевому командиру.

— Зато у меня развязаны руки — пойду один.

— В одиночку ты ничего не сможешь сделать, — жестко отрезал Павлов. — Тут не кино про бравых десантников. Тут, между прочим, убивают.

Скиф подошел к зашторенной карте, раскрыл ее и нанес карандашом красный кружок:

— Вот здесь, вдали от территории, контролируемой людьми Хабиба, можно высадить небольшой десант и, по возможности, пару единиц бронетехники. Перерезав моджахедам самый короткий путь к Фальзагерскому хребту, мы не позволим Мусе кинуть своих людей на помощь Хабибу, выиграем время. В кишлак проникну я сам, а там уже дело случая, а случай всегда подвернется, по боевому опыту знаю.

Полковник покосился на телефон и устало отмахнулся:

— У меня, представь, тоже есть свой опыт. Он говорит: в этой идиотской войне никогда нельзя полагаться ни на свой, ни на чужой опыт… Небольшой десант!.. У Хабибуллы в косвенном подчинении десяток соседних бандформирований. Они обложили всю округу, и ты знаешь: с нашими генштабистами мы скоро будем паковать вещички и подтягиваться поближе к Кабулу. Когда они выбьют нас отсюда, они вырежут всех пионеров и комсомольцев в округе. О партийцах я не говорю, те сбегут вместе с нами. Душманы вырежут всех учителей, врачей и активистов, которые учились в России. Но прежде всего при первом же выстреле Хабиб перережет горло твоей Ольге. Тут не киностудия детских и юношеских фильмов, а грязная война.

— Я все продумал, — в тон полковнику жестко сказал Скиф. — Хабибулла никогда не делает вылазок на ближайших подступах к нашим гарнизонам. Зверь не режет овец у себя по соседству. Мы из-за пересеченной местности тоже не беспокоим. Медведь не станет менять удобную берлогу. Он боится только кабульских бомбардировщиков. На небольшой десант он трижды плюнет сквозь зубы. Ребята будут отвлекать, а я проберусь в кишлак…

На вертолетной площадке афганские летчики-стажеры готовились к первому самостоятельному вылету.

— Привет, Кобидзе! — Скиф протянул руку пилоту. — Летишь?

— Не я, афганцев наставляю. А ты тут чего ради круги нарезаешь? То тебя с собаками не сыщешь, а то сам к вертолетчикам лезешь.

— Я мириться пришел.

Кобидзе заинтересованно покосился на объемистую сумку в руке Скифа.

— Вот, как обещал… Пришел к твоим ребятам за вчерашний вылет поставить.

— Ты, Скворцов, наверное, вчера с нераскрывшимся парашютом прыгнул! Тут высокопоставленные афганцы из политуправления понаехали. Это же первый вылет стажеров. Сразу нашим настучат. Отнеси сумку в ангар.

— Сам отнеси. Мне тут с ребятами потолковать перед вылетом надо.

— Ладно, посиди здесь с афганцем. Если кто с лампасами на полосе заявится, свистнешь, — весело сказал Кобидзе и выпрыгнул из кабины на бетонку.

— Ну, лететь так лететь! — Скиф охотно перехватил протянутую руку, чтобы забраться в вертолет. — Держи пять, стажер, на счастье! Поздравляю с первым боевым вылетом.

Афганский летчик с благодарностью сжал Скифу руку, но тот резким рывком выдернул его из вертолета, как чеку из гранаты. Афганец головой вперед грохнулся на рифленую бетонку.

— Прости, браток! — крикнул Скиф под жужжание стартерных двигателей. — Другого выхода у меня нет.

Лопасти качнулись, провернулись, и двигатель запустился. Скиф, мокрый как мышь, с удовлетворением откинулся на кресло. Теперь главное, чтобы не сбили на взлете свои же.