Повесть о великом инженере - Леонид Арнаутов

Одна из самых прогрессивных технических идей XIX столетия надолго погребена в пухлых томах «Свода привилегий». Лишь когда автомобильные рожки и пение пропеллеров возвестят о приходе эры двигателя внутреннего сгорания, когда бензин из отброса нефтяной промышленности превратится в ценный продукт, придет день «восстания из мертвых». Крекинг Шухова станет пружиной драматических конфликтов, кипящего страстями соперничества. Но об этом в следующих главах.

Отшельник или жизнелюб?

Прошло десять лет после того, как Владимир Григорьевич возвратился в Москву из «бакинского захолустья». Крекинг-установка, запатентованная в 1890 году, как бы подводила итог всему, что сделано за это десятилетие.

«Нефть, поднятая из недр шуховекими насосами, рационально переработанная в шуховских крекинг-аппаратах, хорошо сохраненная в шуховских резервуарах, дешево и без потерь доставленная наливными шуховскими баржами или нефтепроводами, сжигалась с извлечением максимального количества тепла шуховскими форсунками в шуховских котлах». Когда читаешь эти строчки в одной из биографий Шухова, не можешь отделаться от впечатления, что речь идет о работе целой организации или института. В самом деле, трудно поверить, что исследовательскую, проектную и конструкторскую работу, охватывающую все насущные проблемы нефтяной промышленности, может вынести на своих плечах один человек.

Но еще больше удивляешься, узнав, что Владимир Григорьевич в эти годы вовсе не занимался одной нефтяной промышленностью. Взять хотя бы 1890 год, тот, в который получена привилегия на аппараты для дробной переработки нефти. Из «Календаря жизни и деятельности В. Г. Шухова», составленного Г. М. Ковельманом (Архив АН СССР), явствует, что в 1890 году Владимир Григорьевич работает и над конструкцией трубчатого дарового котла с экранированной топкой, проектирует паропроводы и насосы для Центральной электростанции в Москве, резервуар на 150 тысяч пудов керосина для Черноморско-Дунайского пароходства, создает проект первого арочного перекрытия из пересекающихся, так называемых зетовых, профилей для здания нефтеперекачивающей станции в Грозном.

К тому же не надо забывать, что должность главною инженера конторы обязывает Шухова выезжать в Царицын и Саратов, где строятся баржи его конструкции, в другие приволжские города и на железнодорожные станции, где сооружаются по его проектам нефтяные резервуары.

Как человек не согнулся под такой ношей? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, осмыслить огромные масштабы проделанной Шуховым работы, невольно спрашиваешь: может быть, его роль сводилась к умелому руководству, правильному распределению работ между сотрудниками? Может быть, все эти исследования, проекты, конструкции - итог хорошо организованного коллективного труда?

Но послушаем, что говорят люди, работавшие вместе с Шуховым.

«Надо заметить, что все расчеты сооружений Владимир Григорьевич делал только лично сам. И делал так кратко, что понять их постороннему было очень трудно. Но когда спрашивали у Владимира Григорьевича, то он указывал все цифры нагрузок, напряжений в стержнях, профили сечений, количество заклепок, даже вес на квадратный метр. Все, все, до мелочей, у него было в расчете, но ничего лишнего»;

«Следует подчеркнуть, что во всех своих аппаратах Владимир Григорьевич лично рассчитывал, а затем опробовал в натуре каждую деталь, лично прорабатывал все технологические параметры и устанавливал все важнейшие зависимости. При этом не оставалось вопросов или деталей, которые он считал бы не имеющими значения. Владимир Григорьевич всегда подчеркивал, что большую неудачу, причину которой вначале подчас весьма трудно установить, может принести самое малозначащее на первый взгляд обстоятельство. Все свои выкладки и соображения он записывая в переплетенные, большого формата, так называемые рабочие книги, к которым он имел возможность обратиться даже по прошествии ряда лет».

Итак, гипотеза об организаторе, лишь обобщающем труды многочисленных сотрудников и скрепляющем их своей авторитетной подписью, отладает. В чем же тогда секрет беспримерной плодотворности инженера Шухова?

Какой-то свет на занимающие нас вопросы могут пролить другие свидетельства многолетних сотрудников Шухова:

«Усидчивость Владимира Григорьевича была поразительна. Ровно в 9 часов утра он садился за свой стол, раскрывал перед собой книгу большого формата и начинал, глубоко вдумываясь, писать цифры, цифры и только цифры, ни одного слова. Так он занимался до 12 часов, то есть до завтрака, а потом снова до 4 часов, то есть до окончания работы. Если Владимир Григорьевич уходил, то только в свою обширную библиотеку, где просматривал многочисленные научные и технические журналы на английском, французском и немецком языках. Разговоры на посторонние темы Владимир Григорьевич позволял себе только во время завтрака, а все остальное время он тратил только на работу или на деловые беседы с посетителями»;

«Шухов был не только талантлив, но и необычайно трудоспособен. Широкий круг тематики, над которой он работал, уже сам по себе предполагал затрату огромного творческого труда. Порой, когда необходимо было завершить решение какой-либо сложной задачи, Владимир Григорьевич мог проработать всю ночь напролет, что не мешало ему утром, как обычно, явиться в контору одновременно с остальными сотрудниками и трудиться весь день, не выказывая усталости».

Итак, талант, помноженный на примерную усидчивость, феноменальную работоспособность. Труд, не знающий ограничений временем, результаты, достигнутые ценой безмерного напряжения. В этом, выходит, секрет Шухова? Внимая голосам некоторых товарищей Шухова по работе, видишь перед собой его, согнувшегося над письменным столом, вечно погруженного в свои расчеты, занятого работой, работой и снова работой, принесшего ей в жертву отдых, чтение, театр, радость общения с людьми.

Представляешь себе, как он, безмерно усталый, возвращается из конторы домой, не замечая шумной сутолоки московских улиц, не видя идущих по тротуарам дельцов, чиновников, банковских служащих, адвокатов, приказчиков, офицеров. Веселый ужин с друзьями, трепетные минуты ожидания в оперном зале, когда звучат голоса настраиваемых инструментов и чуть колышется готовый раздвинуться занавес - все это не для него. После короткой передышки он просто сменит один рабочий кабинет на другой.

Но и этот готовый сложиться образ не совпадает с действительностью. Реальный Шухов нисколько не похож на угрюмого отшельника, отгороженного от жизни столбцами математических формул, чертежами и графиками.