Фашисты - Кирилл Викторович Рябов

— Ой, — ответил корявенький паренёк и беспомощно посмотрел на прыщавую симпатичную кассиршу. — Он просил средний.

Она подошла.

— Вы просили средний? Кажется, вы сказали большой.

— Средний, — сказал Пётр. — Но ладно, сойдёт и так.

— Осторожно, кофе горячий, — сказал паренёк.

Пётр сел за столик. Снял крышку со стакана, высыпал в кофе три пакетика сахара, помешал и сделал осторожный глоток. Кто–то поблизости негромко разговаривал по телефону:

— Делишь на четыре части, потом каждую четвёртую часть делишь пополам, получится восемь частей. Нет, я не могу приехать прямо сейчас. Метро откроется минут через сорок. Какое такси? У меня нет денег на такси. Не надо платить, я подожду, пока метро откроется.

Пётр почувствовал, что кассирша на него смотрит, и повернул голову. Она сразу отвела взгляд, оглянулась в сторону кухни и спросила:

— Андрей сегодня в день или в ночь?

Ей ответили, что в день.

Пётр представил, как она моется в душе. У неё было ладное, крепкое тело и татуировка на бедре. Правда, он не мог придумать, какая именно. Птица? Или зверь? Или что–нибудь мифическое? Алконост или сирин? Незаметно Пётр задремал. Кассирша повернулась к нему голым телом, оттянула соски, выкрутила и оторвала. Он вздрогнул и проснулся. Поблизости продолжали разговаривать по телефону.

— Мы спали в разных комнатах, клянусь тебе.

Пётр посмотрел на кассиршу. Она снова успела отвести взгляд. Он глотнул кофе. Потом встал и подошёл. Она дежурно улыбнулась.

— Что–нибудь ещё хотите?

На бейджике было написано «Карина». Имя ему не понравилось. Какое–то ягодное. Он хотел спросить эту симпатичную прыщавую Карину, почему она на него смотрит. Но застеснялся и попросил пирожок с вишней. Карина крикнула в сторону кухни, что ей нужен один пирожок с вишней.

— По карте, — сказал Пётр.

— Прикладывайте.

Он приложил. Корявенький парень отдал ему пирожок в картонном футляре. Пётр вернулся за свой стол. Сел, тут же встал и вернулся к кассе.

— Что–нибудь ещё хотите?

— Вы всё время на меня смотрите.

— Всё время?

— Да. Я вот там сижу и чувствую, как вы на меня смотрите.

— Чувствуете?

— Ну да, да, чувствую. А когда я поворачиваюсь, вы тут же отводите взгляд.

— Вам показалось, — сказала Карина.

Пётр немного растерялся.

— Что–нибудь закажете?

— Нет, — ответил он. — И мне не показалось.

Она медленно пожала плечами.

— Ну, знаете, я не могу с вами спорить. Мне вообще нельзя впустую болтать с клиентами.

— Почему вы смотрели на меня? — спросил Пётр.

— Закажите что–нибудь, пожалуйста, тогда я вам скажу.

— Что заказать? — спросил Пётр.

— Не знаю. Подумайте.

— И вы мне скажете?

— Да. Тогда я скажу. Потому что впустую болтать мне нельзя.

— Не знаю. Дайте мне ещё один пирожок с вишней. По карте.

— Один пирожок с вишней, — крикнула Карина в сторону кухни. — Прикладывайте.

Пётр приложил. Она дала ему чек и номерок.

— Теперь скажите.

— Что? Почему я на вас смотрела?

— Да.

— Понимаете, на самом деле я на вас не смотрела. Вам показалось. Может, и посмотрела пару раз, но совершенно без всяких задних мыслей. Просто смотрела по сторонам, заодно и на вас.

Пётр вернулся за стол. Теперь у него было два пирожка с вишней. До открытия метро оставалось около получаса. Он отодвинул пирожки в сторону и стал пить кофе, глядя на Карину поверх стакана. Теперь она точно на него не смотрела. Блуждала взглядом по залу, но Петра тщательно обходила. Он понял, что был прав. Просто она постеснялась сказать, что он ей понравился.

К кассе подошёл высокий широкоплечий парень и стал что–то заказывать. Карина улыбалась. Пётр почувствовал ревность. Широкоплечий показал ей экран смартфона. Карина смотрела с явным интересом. Пётр встал и вышел на улицу. Накрапывал мелкий сентябрьский дождь. По пустой улице проехал грузовик с жёлтой надписью «хлеб» на синем борту фургона. Пётр закурил. У входа в метро стояли три человека, ждали, когда откроют, уткнувшись в смартфоны. Дождь пошёл сильнее. Пётр выбросил недокуренную сигарету и вернулся назад. За кассой стоял бледный парень с тонкой шеей.

Пётр подошёл.

— Здравствуйте, — сказал парень.

На бейджике было написано «Павел».

— А где Карина? — спросил Пётр.

— Что–нибудь закажете?

— Нет. Где Карина?

— Закажите, пожалуйста, что–нибудь, тогда скажу. Впустую мне болтать нельзя.

— Один пирожок с вишней. По карте.

— Один пирожок с вишней, — сообщил Павел кухне. — Прикладывайте.

Пётр приложил. Получил свой талон.

— Карина отошла в туалет, — сказал Павел.

— А, вот оно что. Спасибо.

Пётр сел за столик. Сложил из пирожков треугольник. Попил кофе. Потом попытался соорудить из пирожков пирамидку. Она рассыпалась. Минут через пять за кассу вернулась Карина. Пётр услышал, как она сказала подменщику:

— Спать хочу, не могу. С ног валюсь.

— Тебя вон тот мужик искал.

Карина посмотрела на Петра. Павел тоже его разглядывал. Пётр смутился. Он взял стакан и в один присест выпил кофе.

— Ладно, я пойду, — сказал Павел и свалил на кухню.

Пётр подошёл к кассе.

— Вы очень мне нравитесь, — сказал он.

Карина молчала.

— Я сразу обратил на вас внимание. И эти прыщи вам идут. Потом я чувствовал, что вы тоже на меня смотрите. Вы, конечно, возражаете, но я уверен, что смотрели. Может, я тоже вам понравился. Но вы стесняетесь об этом сказать. Это понятно. Вы, наверно, студентка?

— Извините, — сказала Карина. — Вы не будете ничего заказывать?

— Что? Нет.

— Вы задерживаете очередь.

Пётр оглянулся. Сзади стоял толстый мужик с длинными редкими волосами. Он недовольно сопел.

— Вы будете заказывать? — спросил он.

Пётр повернулся к Карине.

— Пирожок с вишней. По карте.

— Пирожок с вишней! — крикнула она в сторону кухни. — Прикладывайте.

Он приложил, забрал пирожок и вернулся за столик. Соорудил пирамидку. Всё это наваждение. Последствие бессонных ночей. Нервы. Много кофеина и никотина. Так и до психоза недолго.

Метро должны были открыть через несколько минут. Пётр сложил в карман пирожки и вышел на улицу. Дождь почти прекратился. У входа стояли семь человек и возились со смартфонами. В сторонке, расставив ноги в бесформенных говнодавах, сидел бомж. Он дремал, закрывшись от окружающего мира капюшоном и бородой. Пётр присел на корточки.

— Эй.

Бомж открыл глаза.

— Чего? — голос был испуганный.

Пётр протянул ему пирожок.

— Держи.

Бомж достал пирожок из картонного футляра и сожрал в два укуса.

Пётр протянул второй пирожок.

— Ешь.

Бомж слопал пирожок и рыгнул.

Пётр протянул третий пирожок.

— Держи. Ешь.

— Сейчас прямо?

— Да, давай.

Бомж не торопясь съел третий пирожок. Достал из кармана пластмассовую бутылочку и запил красно–коричневой бурдой.

Пётр протянул четвёртый пирожок.

— Налетай.

— А есть что–нибудь мясное, например? — спросил бомж.

— Нет. Трескай это.

— Как скажете.

Открылось метро. Бомж не спеша жевал. На бороде у него появились красные подтёки вишневого сиропа. Пётр встал.

— Всё? — спросил бомж.

— Всё.

— И от меня ничего не надо?

— Нет, ничего не надо.

Пётр спустился в метро. Народу на платформе было мало. Все уткнулись в смартфоны. Кроме одного старика. Тот листал бесплатную газету «Метро». Из тоннеля подул тёплый ветер, спустя несколько секунд показался поезд. Пассажиры расселись подальше друг от друга.

Через пару остановок ему приспичило в туалет. Большой стакан кофе быстро сделал своё дело. Мочевой пузырь разрывался. Пётр сжал колени и попытался отвлечься. Вспомнил похороны отца. Дело было поздней осенью. Шёл проливной дождь. Родственники вместо горсток прощальной земли шлёпали о крышку гроба кляксы грязи. На кладбищенской аллее Пётр заметил двух бродячих собак. Они сцепились при случке и никак не могли разъединиться. Мама погладила его по спине и сказала:

— Ну, вот, Петя, все там будем.

Сама она отправилась туда спустя два года. Когда гроб с ней опускали