Скандерия (СИ) - Моденская Алёна

Все знали, что в статье не было ни слова правды. Федотов любил жену и детей до обожания, и вряд ли ему могла прийти хотя бы мимолётная мысль об измене.

— А ведь умён, шельма, — невесело ухмыльнулся Грибницкий. — Вон как вывернул. Две статьи — бред сивой кобылы, а про Апреля… — Он выразительно хмыкнул.

На фоне историй о том, что Истомин на самом деле был андроидом, сбежавшим из секретной лаборатории, а Третьякова — сумасшедшей, убившей настоящую Магдалену Оскаровну и захватившей её жизнь, статья про Федотова выглядела правдоподобно, да и была написана гораздо более грамотно.

— Обратите внимание, — подал голос Линник, что случалось нечасто, — он ведь намеренно не дал журналу названия. Как знал, что мы попытаемся его запретить. Подстраховался, так сказать.

Сам Линник в последнее время стал нервным. Он всё время оглядывался и вскакивал из-за любого громкого звука. Ясно, он боялся статьи, где открыто могли написать о его нетрадиционной ориентации. Хотя уже много лет никто не обращал внимания на подобные предпочтения, а указывать на них при приёме на работу было законодательно запрещено, Линник всё же заметно волновался. Для этого была причина — многие семьи придерживались традиционных ценностей, а некоторые даже вступали в «Фундаментум», набирающее обороты движение консерваторов, проповедующее ортодоксальное отношение к браку и семье. Словом, Линник боялся огласки и реакции родителей студентов.

— А что, если попытаться найти типографию, где это состряпано? — предложил Лёва. В атмосфере всеобщей нервозности они с Линником даже перестали ссориться.

— Типографий тысячи, — махнула рукой Третьякова. — Да и как мы их найдём? Это в спецслужбы надо обращаться.

— А если привлечь родителей? — сказал Грибницкий. — Может, вместе с Управлением они смогут…

— Тогда надо заводить дело, — перебила его Михайловская. — А нам это ни к чему. И ещё раз, — она обвела присутствующих взглядом, — обращаю ваше внимание на необходимость быть начеку. После истории с Виктором Семёновичем, — Мозгов, всё время смотревший на свои руки, вздрогнул, — будьте внимательны. Обращайте внимание на то, что пьёте и едите.

— Докатились, — пробурчал Грибницкий.

Глава 14

Вычислить Правдоруба никак не удавалось. Тамара Александровна, казалось, ещё больше поседела и стала ниже ростом. Жена Федотова так и не пустила его домой, по ночам из-за стенки до Истомина доносились всхлипы. Мозгов ходил, глядя в пол, и ни с кем не разговаривал.

Линник всё-таки дождался статьи о себе и взял долгосрочный отпуск, из-за чего Гимназия лишилась основного хореографа, и студентам приходилось искать репетиторов. Правдоруб намекал на связи Линника со студентами, так что в Гимназию снова прибыли люди из Управления. Ничего не обнаружив, через пару дней они исчезли, однако Линник на работу не возвращался.

Управление прислало несколько временных педагогов, которые отчеканивали занятия и сбегали, боясь лишний раз заговорить со студентами. Приходящие преподаватели искусств на старшей и университетской ступенях всё чаще приглашали студентов в свои университеты, где работали постоянно, и отменяли уроки в Гимназии.

— Кажется, это конец, — задумчиво произнесла Валя, глядя в окно. Стоял пасмурный серый март, свободных часов становилось всё больше, и студенты проводили время в классах, занимаясь самостоятельной работой на копьютерах.

— Надеюсь, нет, — отозвалась Агнесса, не поднимая головы от электронного учебника, по которому готовилась к поступлению на университетскую ступень. — Нам ещё два года здесь учиться. Будет очень неудобно, если вузы отзовут свои лицензии.

— Два года, — повторила Валя, по-прежнему наблюдая, как по оконному стеклу струился холодный весенний дождь.

Девочки сидели в рекреационной зоне одного из коридоров, теперь полупустых. Студенты литературного факультета, которому отводился этаж, не нуждались в классах искусств с мольбертами, станками, зеркалами, музыкальными инструментами и столами для лепки. Литераторы, как их называли, проводили свободное время в библиотеке или в рекреационных зонах.

— Знаешь, — Валя наконец отвернулась от окна, — я не уверена, что останусь здесь ещё на два года.

— То есть? — Агнесса подняла голову от конспекта.

— Я думаю, мне надо найти работу и учиться дистанционно.

— Это почему?

— Чтобы помогать маме, ей тяжело будет содержать меня ещё несколько лет. Я же не Ева. Мои картины не продаются.

— Значит, твой талант скорее исследовательский. У тебя же всегда хорошие оценки по художественному анализу, ты и на конференции часто ездишь. Можешь стать исследователем или критиком, защитить диссертацию и преподавать в университете.

— Но деньги нужны сейчас. Понимаешь?

Агнесса кивнула.

— Ты могла бы найти работу и продолжить учиться, — произнесла Агнесса после паузы.

— Я это и собираюсь сделать.

— Нет, учиться здесь.

— И как я смогу заработать? Рисовать комиксы? Или клепать картинки к статейкам в газеты вроде этого Правдоруба?

— Всё лучше, чем ничего, — пожала плечами Агнесса. — А что ты планируешь?

— Устроюсь в издательство или в какую-нибудь редакцию, буду делать иллюстрации к книгам. Или пойду в театр помощником декоратора. Или на киностудию.

— Ты понимаешь, что тебя ни на какую приличную должность без образования не возьмут?

— Понимаю. Но мне, знаешь, не страшно начать снизу. Я не боюсь никакой работы, так даже лучше. Я своё имя заработаю сама, и никто не скажет, что мне всё досталось просто так.

Раздался звонок. Через пару минут в коридоре появилась Ева. Она швырнула на стол брошюру Правдорба и плюхнулась на диван.

— Ну и как вам такое?

— Давай по порядку, — сказала Агнесса, разворачивая журнал.

— Этот гад пишет, что мой отец заплатил за родословную! — выпалила Ева.

— Разве это не правда? — спросила Валя, тоже заглядывая в журнал.

— Правда. Для шутки заказал герб и типа генеалогическое древо, — хихикнула Ева. — А маме понравилось, и она всем растрепала. Но откуда Правдоруб-то об этом узнал?

— Брось, об этом все знают.

— А зачем тогда писать, раз все знают?

— На то он и Правдоруб, — пробормотала Агнесса, просматривая страницы. — О, да здесь не только о тебе.

— А о ком ещё? — Ева заинтересованно заглянула в журнал через плечо Агнессы.

— Об Астре. Ты разве не видела?

— Нет, я только о себе прочитала. Что пишет?

— Всё то же, — сказала Валя, водя пальцем по странице. — Никакого древнего клана МакГрайвов не существует… бла-бла-бла… сколько они заплатили и кого хотят обмануть. Ну и что?

— Действительно, — согласилась Агнесса. — Из того, что всем давно известно, сенсацию не сделаешь. Это нужно только для затравки и чтобы место занять. А вот это уже серьёзно.

Агнесса показала подругам разворот журнала, на котором красовалась фотография Москвиной-Котовой. Портрет Изольды Петровны, взятый с официального сайта Гимназии, поместили в эзотерические декорации со сверкающими звёздами, рунами и свечами. Статья называлась «Учитель вышел в астрал» и рассказывала об увлечении Москвиной спиритизмом. Якобы время от времени она устраивала у себя дома столоверчения и приглашала студентов поучаствовать.

— Подумаешь, — хмыкнула Ева. — Каждый сходит с ума по-своему. А Москвина вообще со сдвигом.

— В том-то и дело, — заметила Валя. — Если её будут проверять и выяснят, что это правда, ей грозит куча проверок у психиатра. А когда проверяющие знают, что искать…

— Обязательно находят, — закончила Агнесса.

Правдоруб в конце статьи опубликовал адрес ссылки, где предлагал посмотреть видео с «сеанса». Ева тут же отыскала ролик и положила планшет на стол. На экране сквозь шуршащую пену темноты проступали чьи-то головы. Из-за них слышался глубокий голос, похожий на голос Москвиной-Котовой, задающий вопросы вроде «Здесь есть кто-нибудь?». Потом духа поприветствовали, свечки, стоявшие на столе, мутно заиграли пламенем. Оператор в сеансе, похоже, не участвовал, стоял в сторонке. Далее вообще ничего не было слышно, потом раздался стук, кто-то слабо вскрикнул, и видео оборвалось.