Вольник - Константин Георгиевич Калбанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выбросив на берег свой саквояж, я усадил на место пилота труп Валеры. После чего развернул самолёт в сторону открытого моря. На этот раз оно было спокойным, и даже манящим. Вот только это обманчивое спокойствие. И когда оно взорвётся клокочущей яростью, не знает никто. Винты взбили воздух, и лодка начала удаляться от берега, а из её грузового отсека уже появилась струйка дыма разгорающегося пожара.
Жалко конечно «гуся». Отличный самолёт. Но он является ниточкой, потянув за которую можно выйти на меня. А оно мне надо. Ничего. Были бы кости, а мясо нарастёт. Тем более, что летать мне нравится.
Я достал из саквояжа оружейный пояс, патронташ, и собрал вертикалку. Кто знает, чем встретит меня дикая часть острова. Лучше уж быть при оружии. Пожалел о том, что сменил ранец на саквояж. Но и не подумав избавляться от пожитков, решительно начал подниматься на высокий берег…
* * *
— То есть, это случилось три дня назад, а вы пришли только сейчас, — с хмурым видом произнёс Ковалёв.
— А ты не буравь меня взглядом, господин, — огрызнулась Анна, поднявшись со стула.
Видно, что боится. Но в то же время, настроена решительно, как волчица защищающая своих волчат от медведя. Биться будет до последнего, даже понимая, что сгинет сама. Ещё отмахнулась от мужа, подавшись вперёд, словно прикрывая его собой.
— Прибежала бы я сразу, подняли бы вы истребители и сбили бы Кузьму. А то и этот бы порешил. И что мне тогда без кормильца делать?
— Анна, угомонись, — муж положил ей руку на плечо, и посадил обратно.
На это раз, она повиновалась, и вернулась на стул. Но всем своим видом показывала, что и не подумает сдаваться. Не их работа ловить лиходеев. На то есть полиция, или вон, стражники! Вот пусть и отрабатывают своё немалое жалование! А они живут трудом. Да, не всегда законным. Но за руку их никто не ловил!
— Анна, если ты не угомонишься, отправлю в холодную, чтобы малость в себя пришла, — равнодушно произнёс начальник стражи. — Кузьма, надень, — подтолкнув по столу амулет, потребовал он.
Тот поднялся со стула, и надел кольцо, которое оказалось ему велико. На всех амулетов не напасёшься. Точно такое же на пальце и самого Ковалёва.
— Ты узнал того лиходея? — спросил Сергей Юрьевич, как только допрашиваемый надел «Лжекамень».
— Нет, — покачав головой, ответил Кузьма.
Главный стражник тут же почувствовал, что тот лжёт, и откинулся на высокую спинку стула.
— Врёшь, Кузьма.
— Не вру, Сергей Юрьевич, — тряхнул головой тот. — Поначалу-то помнилось мне, что это княжич Григорий. Я ить его сколь раз видал. Он с дружками в прежние времена, пока им аэропланы не купили, моего «воробья» угонял покататься. Да и после видал его. Стать, молодость, закрытое платком лицо. Повадки, вроде как и его, а вроде бы и не его. Как будто в ботинки камушки попали, и ходить неудобно. Плечами вечно водит, словно спина у него зудит. А ещё, в рот чего-то забросил, да хрипотцы подпустил. Голос вроде и мнится знакомым, и не знаком получается.
— Ты ерунду-то не говори. Княжич Григорий Фёдорович погиб, четвёртого дня.
— Так и не он это, Сергей Юрьевич, — убеждённо произнёс Кузьма.
— Вроде и не врёшь, а по всему выходит, запутать хочешь.
— И в мыслях не было путать вас. Не он это. С оружием управляется так, что сразу видать, за плечами большой опыт. А в глазах, пустота, как у душегуба.
— Ну так, он за раз порешил шестерых в усадьбе. И ещё двоих смогли с того света вынуть.
— Нет, Сергей Юрьевич. Тот был матерым волчарой. Таким за день не стать, даже если сотню разом порешить. Такое пережить надо, пропустить через себя, помаяться тяжкими снами. Не мне вам рассказывать, поди и сами понимаете о чём я.
— Понимаю. Значит, говоришь, похож на княжича.
— Похож. Но не он. В том поклясться могу.
Ковалёв слушал Кузьму и понимал, что на этот раз тот совершенно искренен. А будь иначе, и амулет непременно дал бы знать о лукавстве.
— Он уплатил вам за услугу? — вновь поинтересовался Ковалёв.
— Не убил, тем и плата. А ещё прострелил котёл. Пока чинился, полиция кукуштанская пожаловала. Руки выкручивать стали, в кутузку законопатили, да два дня безвылазно держали.
— Ты им рассказал, как дело было?
— Обсказал. Да только они мне не больно-то и поверили. Это уж потом, когда до жандармов дошло, меня корнет допросил, и велел отпустить, коли ко мне у полиции иных вопросов, кроме незаконного перелёта нет.
Пока Ковалёв допрашивал Кузьму, Брилёв, так же присутствовавший в кабинете, подошёл к Анне, и наложил ей на голову руки. Женщина смотрела на него настороженно, но не возражала.
— Вообще-то, он вам заплатил, — наконец произнёс целитель.
— Не платил он нам, — искренне возмутился глава семейства.
— Но ты ведь сам сказал, что он исцелил твою жену.
— Сам подстрелил, аспид, сам и вылечил. Мне в жизни больно так не было, — поддержала мужа Анна.
— У тебя камень в почках был. Да такой, что сам не вышел бы. Кончилось бы это печально. А после «Лекаря» он раздробился на мелкие. У тебя сейчас временами поясницу ломит так, что плакать хочется? Когда по малой нужде ходишь, чувствуешь резь, словно иголками царапают?
— Д-да, — растерянно ответила она.
— Мелкие камешки стронулись и сами выходят. Повезёт, выскочат быстро. А нет. Так ещё с полгода мучиться будешь. Но это уже не страшно. В баньке почаще парься, да лучше бы с пивом. Так что, расплатился с вами этот лиходей сполна.
— Но ить мы о том ни сном не духом, — переводя взгляд с целителя, на стражника, и прижав руки к груди, произнёс Кузьма.
— А тебя в том никто и не винит. Князь суров, но справедлив, — отмахнулся Ковалёв. — Можете идти.
— Ага. Благодарствую. Анна, — зыркнул он, указывая глазами на дверь.
— Кузьма, — окликнул его Ковалёв.
— Да, Сергей Юрьевич.
— Колечко-то оставь. Ни к чему оно тебе.
— А? А-а. Простите.
Поспешно сдёргивая «Лжекамень» и выкладывая его на стол, произнёс Кузьма. После чего вновь направился к двери, подталкивая перед собой жену.
— Это и правда, тот самый Кузьма, о котором легенды до сих пор ходят? — когда за супругами закрылась дверь, с сомнением поинтересовался Брилёв.
— Он и есть, — подтвердил Ковалёв.
— Как-то непохож.
— Так он не десантник. На
