Статус — цивилизация - Роберт Шекли

Победоносно ухмыляясь, Джо прошел через ряды охранников, присоединился к толстому адвокату и спросил у него:

— У вас есть какие-нибудь документы относительно Уилла Баррента?

— Нет, — ответил адвокат. — Его дело в других руках. Боюсь, оно не сможет быть полностью рассмотрено до окончания Игр.

— К тому времени я, вероятно, буду уже покойником, — возразил Баррент.

— Это, могу вас уверить, не помешает подписать надлежащие документы, — с гордостью заявил адвокат. — Мертвый или живой, вы сохраните свои права.

— Ладно, пошли, — скомандовал капитан.

— Удачи, — крикнул вслед Джо. А затем цепочку заключенных провели через железную дверь на Арену, залитую ослепительным светом.

Баррент выжил в рукопашных схватках, в которых погибла четверть всех заключенных. Затем людей, вооруженных мечами, выставили против смертоносной омегеанской фауны. Среди зверей, с которыми пришлось сражаться участникам Игр, были хинтолит и хинтосцед — чудища с тяжелой, прочной броней и огромными челюстями, в естественных условиях обитавшие в пустынном районе далеко к югу от Тетрахиды. Пятнадцать человек спустя эти звери были убиты. Баррента поставили против саунуса — летучей черной рептилии с Западных гор. Какое-то время уродливая тварь здорово наседала на него, но Баррент все-таки нашел решение. Он прекратил попытки проткнуть кожаную шкуру саунуса и принялся методично перерубать широкий веер хвостовых перьев. Когда Барренту удалось заметно ощипать хвост этой летучей бестии, то ее полетное равновесие заметно нарушилось. Рептилия со всей силы врезалась в высокую стену, отделявшую бойцов от зрителей, так что Барренту оказалось весьма нетрудно нанести решающий удар в единственный огромный глаз саунуса. Полные энтузиазма зрители, целиком заполнившие трибуны Арены, устроили Барренту продолжительную овацию…

Баррент вернулся обратно в резервный загон и стал наблюдать, как другие заключенные боролись с трихомотредами — невероятно проворными маленькими тварями размером с крысу и с норовом бешеной росомахи. На схватки с трихомотредами было потрачено пять партий заключенных. После короткой интерлюдии — рукопашных схваток между людьми — Арена снова очистилась.

Затем на ней появились, неуклюже топая, криатины — весьма флегматичные амфибии, полностью защищенные твердым панцирем в несколько дюймов толщиной. Их тонкие кнутовидные хвосты, служившие также антеннами, были смертельно опасны для любого человека, рискнувшего приблизиться к криатину.

Барренту пришлось драться с одним из этих чудовищ после того, как оно отправило на тот свет четырех его товарищей по несчастью.

Он внимательно следил за предыдущими схватками и заметил, что у криатина есть одно-единственное место, куда не могла дотянуться антенна. Когда Баррента выпустили на Арену, он сразу же прыгнул прямо в центр широкой спины криатина.

Панцирь раскололся надвое и превратился в жадную гигантскую пасть — криатины питались именно таким образом. Баррент не медля ни секунды вогнал в отверстие свой меч и криатин испустил дух с доставляющей удовольствие быстротой. Толпа выразила свое одобрение, засыпав Арену подушками.

Баррент остался стоять в гордом одиночестве на залитой кровью Арене. Он ждал, гадая, какого же следующего противника выберет ему Комиссия по Играм.

Сквозь песок пробился один побег, затем другой. Через несколько секунд на Арене уже росло невысокое толстое дерево, выпускающее все новые корни и побеги и втягивающее любую плоть, живую или мертвую, в пять маленьких ртов, которые окружали основание ствола. Это было хищное дерево, растущее в северо-восточных болотах и с большим трудом доставленное на Игры. Говорили, что оно уязвимо для огня, но его-то у Баррента и не было.

Взявшись за меч обеими руками, он обкорнал побеги, но на их месте сразу же выросли другие. Баррент работал с бешеной скоростью, стараясь не дать побегам окружить себя. Руки его начали уставать, а дерево регенерировало гораздо быстрее, чем мог его обрезать Баррент. Казалось, уничтожить дерево было невозможно.

Единственная надежда Баррента заключалась в том, что дерево двигалось значительно медленнее, чем он. Побеги были достаточно проворными, но не шли ни в какое сравнение с человеческой мускулатурой. Баррент вынырнул из угла, в который его загнали ползучие побеги. В двадцати ярдах от него лежал чей-то меч, полузасыпанный песком. Баррент добрался до него, но услышал предупреждающий крик толпы и почувствовал, как ветка дерева оплетает его голени. Баррент рубанул по ветке, но вокруг его пояса уже обвились другие. Он уперся ногами в песок и клацнул мечами друг о друга, пытаясь высечь искру.

После первой же попытки меч в правой руке сломался пополам.

Баррент подобрал половинки и продолжил свои попытки, в то время как побеги подтаскивали его все ближе и ближе к ненасытным ртам. Из звенящей стали вылетел сноп искр. Одна из них коснулась побега.

С невероятной быстротой побег охватило пламя. Пламя побежало по ветке к главному стволу дерева. Пять ртов застонали, когда к ним метнулся огонь.

Если бы все шло своим чередом, то Баррент сгорел бы заживо, ибо Арена была почти переполнена жарко горящими побегами. Но пламя грозило перекинуться на деревянные стены Арены, и подразделение охранников бросилось тушить огонь, спасая и Баррента, и зрителей.

Шатаясь от истощения, Баррент стоял в центре Арены, гадая, с чем еще ему предстоит бороться, но ничего не происходило. Через минуту из Президентской ложи был подан знак, и толпа разразилась громом аплодисментов.

Игры закончились.

Баррент выжил.

И все же никто не покидал своих мест. Зрители жаждали увидеть окончательное избавление Баррента, который вышел за пределы Закона.

Он услышал благоговейное аханье толпы. Быстро обернувшись, Баррент увидел появившуюся посреди Арены огненную точку. Она набухала, выбрасывая лучи света и вновь собирая их. Она быстро росла и скоро настолько увеличилась, что свет ее стал нестерпимо ярким для глаз. И тогда Баррент вспомнил, что говорил ему дядя Ингмар: «И Черный иногда вознаграждает нас, появляясь перед нами в ужасающей красоте своей огненной плоти. Да, племянник, мне действительно выпала честь видеть его. Два года назад он появился перед закрытием Игр, и год назад тоже…»

Точка превратилась в красно-желтый шар примерно двадцати футов в диаметре, едва не касавшийся песка. Затем шар в центре начал утончаться, образовался перешеек и верхняя половина шара потемнела, став непроницаемо черной. Теперь было уже два шара — один яркий, другой темный, — соединенных между собой узким перешейком. Потом темный шар удлинился, и перед людьми предстала незабываемая рогатая фигура Черного.