Сборник статей и интервью 2002г. - Борис Кагарлицкий

Дурито не просто сопровождает Маркоса в его походах, но постепенно занимает все более важное место в книге. Некоторые коммюнике уже подписаны им: субкоманданте слишком занят. Жук все время что-то анализирует. Однажды Маркос находит его анализирующим Ельцина. Увы, читатель так и не узнает, к каким выводам пришел Дурито, ибо Суп переводит разговор на другую тему.

Весь этот фантастический мир, впрочем, вполне реален. В коммюнике речь идет о действительных событиях, происходивших в Чьяпасе и Мексике на протяжении 90-х годов. О подлинных походах, победах и поражениях. Причем Суп явно не щадит ни себя, ни своих товарищей. Чего стоит фраза, с которой начинается повествование: «Ночью 15-го мы собирались пить мочу. Говорю «собирались», потому что сделать этого не удалось - всех начало рвать после первого глотка».

Народник

Нынешним летом во время фестиваля «Марксизм-2002» в Лондоне я забрел на выступление политолога Майка Гонсалеса, посвященное сапатистам. Вопреки ожиданиям оценки Майка оказались весьма критическими. Субкоманданте Маркос стал иконой радикальной молодежи, но это вовсе не значит, говорил Майк, что мы должны восторгаться каждым его словом и поступком. В самом деле, в книге субкоманданте можно найти много замечательных лозунгов и парадоксов, но куда меньше анализа. Возможно, если бы Суп уступил свое место жуку Дурито, все было бы по-другому.

В идеологии Маркоса русский читатель легко обнаружит нечто хорошо знакомое (или же, напротив, хорошо забытое). Взгляды мексиканского повстанца заставляют вспомнить о русском народничестве XIX или начала ХХ века. Отсюда его сильные и слабые стороны. С одной стороны, жесткое неприятие «авангардизма», когда какая-то группа, овладев «передовой теорией», начинает говорить от имени масс или, того хуже, навязывать массам свою волю. Он говорит не о классовых интересах, а о справедливости, достоинстве, иногда просто о красоте, противостоящей буржуазной пошлости. Он находит новый язык, не затасканный советскими и кубинскими учебниками политпросвещения, обращается к душе, сердцу своего слушателя. Но политика требует конкретности и рациональности.

Как и подобает истинному народнику, Маркос верит, что люди сами найдут решения. Надо лишь дать человеку возможность выбора, освободить его от контроля со стороны государства и капитала, заставить правительство слушать то, что говорит «простой человек». Что вполне правильно. Но какова во всем этом роль политика, интеллектуала, активиста? Какова его ответственность? Политический лидер не должен решать за народ, но обязан предлагать свои решения. Этого от него ждут, больше того - требуют.

Долгий марш

В голову лезет избитая ленинская фраза про декабристов, разбудивших Герцена. И не менее избитый комментарий Коржавина о том, что не надо было будить спящего ребенка. Между тем новое поколение уже смутно понимает, о чем речь. Тем более в Западной Европе, где даже в коммунистических партиях не было привычки заучивать наизусть ленинские цитаты, чтобы потом превратить их в анекдот или поговорку. Новое поколение западных радикалов разбудили сапатисты. И в этом их историческая заслуга.

Но впереди еще долгая дорога. Нужно научиться отвечать на очень конкретные вопросы, искать стратегию, формировать политические союзы. В этом смысле молодые шведы, организовавшие «Социалистический фестиваль», или англичане, проводящие «Марксизм-2002», выглядят куда менее героически, нежели сапатисты, но они делают не менее важную работу. Они спорят о том, как создать общественный сектор, не похожий на советские предприятия, подчиненный демократическому контролю. Они обсуждают соотношение плана, рынка и регулирования. Они думают о том, как реорганизовать профсоюзы. Они ставят вопрос о реформе демократии, о том, «как вернуть государство простым гражданам». Говорят о человеческом достоинстве, но не забывают о социальных классах. И, размышляя над текстами субкоманданте Маркоса, готовятся дать собственные ответы на поставленные им вопросы.

ПЕРЕГРУЗКА

Страна сгибается под тяжестью катастроф

Два года назад была подводная лодка, теперь - вертолет. Потери сопоставимые. «Курск» потонул во время учений, вертолет «Ми-26» упал во время боевых действий. Скорее всего - сбит неприятелем. С него, неприятеля, следовательно, и весь спрос. Как с самовзрывающейся торпеды.

Но войны затевают конкретные люди. И они же их проигрывают.

Нынешняя катастрофа «Ми-26» - не первая, хотя и самая страшная. Вертолеты уже сбивали. Бывало, и сами падали. Войны без потерь не бывает. Но почему погибших так много?

Власть должна ответить на неизбежные вопросы. Почему злосчастный борт был перегружен, как сельский автобус в Чувашии, рухнувший в пропасть за неделю до этого? По всем правилам на борту «вертушки» должно было находиться до ста человек - как удалось набить туда 147 военнослужащих, о которых сообщили информационные агентства? Почему у нас даже военные вертолеты - как теплушки в гражданскую войну? А если затолкали в машину столько народу, почему не было прикрытия? Если машину действительно подбили с земли, то как умудрились это сделать под самой Ханкалой, где сосредоточено больше всего войск? Чудовищная неэффективность? Предательство? И то и другое сразу?

То, что в зоне боевых действий нехватка исправных машин и опытных летчиков, - тоже не секрет. Военная техника изношена до предела. Но это же не стихийное бедствие. Почему те, кто больше всего кричит о «величии страны» и необходимости воевать «до победного конца», не позаботились о том, чтобы собственную армию обеспечить техникой и кадрами в достаточном количестве? Хотя, конечно, им не до этого. Рейтинг не зависит от количества исправных вертолетов. Вертолеты - это вообще мелочь. Как и люди, в них сидящие. Важен «победный конец».

Однако счастливого конца у чеченской истории не будет. Катастрофа «Ми-26» - лишь часть общей картины, которая день ото дня становится мрачнее. Погибшие в вертолете - только часть общего списка, непрестанно растущего. И в относительно спокойные дни в Чечне непрестанно гибли солдаты. Бои в Западной Чечне и в Веденском районе на прошлой неделе обернулись новыми потерями и неудачами. Боевики атакуют, генералы оправдываются перед телекамерами. Но до поры можно было делать вид, что ничего не происходит. Очередная, сто пятьдесят первая «вылазка бандитов».

В разгар боев в Западной Чечне и Веденском районе президент Путин не нашел ничего лучше, как играть в компьютерную игру: на глазах у изумленных телезрителей он радостно управлял электронным симулятором истребителя (примерно такой же, только чуть дешевле, стоит на моем компьютере). Крушил виртуального противника и совершал героические подвиги перед тренажером. Но и здесь не справился: горючее кончилось. Game over.

У президента не нашлось времени задуматься о тех, кто управляет настоящими летательными аппаратами под огнем настоящего, а не виртуального противника. Тем более не интересны ему мирные жители, пропадающие без вести, и «случайные жертвы» зачисток.

Но решать проблемы все равно придется. Не в виртуальном, а в реальном мире. Придется признать собственные неудачи, садиться за стол переговоров, искать выход. В этом прямая обязанность Путина как президента. Не справится он - придется этим заниматься кому-то другому. Но рано или поздно все равно придется.

ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ В НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ. ПОТОМУ ЧТО ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОВТОРИМЫЙ

Такой рейтинг бывает только у неодушевленных предметов

После каждой катастрофы, - а они происходят в России с неизменной регулярностью, - социологи торжественно сообщают нам, что рейтинг президента Путина ничуть не изменился. Стоит как скала. Что бы президент ни делал, каковы бы ни были последствия, он неизменно остается равен 70%. С точки зрения социологической теории это очевидный абсурд. Такой неизменный рейтинг может быть только у неодушевленных предметов.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении все оказывается несколько хитрее. Все зависит от подхода. По признанию социологов, на самом деле в зависимости от того, как формулируются вопросы, оценка Путина колеблется в диапазоне от 13 до 72%. При этом, однако, обнаруживаются еще более странные вещи. Один и тот же респондент на вопрос: «Одобряете ли вы внешнюю и внутреннюю политику президента?» - может ответить резко отрицательно, а затем заявить, что деятельность президента РФ одобряет целиком и полностью.

Это не просто непоследовательность, плюрализм в одном отдельно взятом мозгу. Перед нами нечто гораздо более серьезное. Дело в том, что граждане России давно уже оценивают не личность, а должность Путина.

Ельцин был фигурой для многих ненавистной, но, во всяком случае, колоритной и значимой. Путин, напротив, безлик и невзрачен. Он сливается со своим президентским креслом, превращается в техническое дополнение к нему. Ведь не может же кресло пустовать.