Измена в прошлом (СИ) - Макова Марта

– В девятом классе принёс домой котёнка. Подобрал на улице. Больного, одноглазого, с переломанной лапкой. Лечил его сам. Назвал Морсом. Оказалось, что это кошка. Маруся. Пятнадцать лет у нас прожила.

– У меня тоже была кошка. – улыбнулся Паша. – Она даже на самолёте с нами летала, когда мы переезжали с места на место.

– Сергей так и вырос вместе с Маруськой. – улыбалась я, вспоминая эти счастливые времена. – Она только его признавала хозяином. Меня так, терпела. А его встречала под дверью, ходила за ним хвостом и спала только на его кровати. И жутко ревновала, если к нему гости приходили.

Картинки нашего с сыном прошлого мелькали перед глазами, менялись как эпизоды в кино. Я рассказывала и заново переживала Серёжкин выпускной. Студенческие годы. Его ночные дежурства в роли санитара на скорой помощи. Влюблённых в него девчонок, ждущих его под нашими окнами. Серёжка был настоящим кумиром у женской половины медакадемии. Высокий, красивый, спортивный. Внешне весь в отца, а внутренне... Мне сложно быть объективной. К женщинам он относился уважительно. Надеюсь, сын не разбил вдребезги ни одного девичьего сердца.

– Знаешь, когда я провожала его в последнюю командировку, у меня даже ничего не ёкнуло. Никаких дурных предчувствий. Я была совершенно спокойна. Нет, волновалась, конечно, но не больше чем всегда. Ничего не почувствовала, – уже шёпотом договаривала, – я только через два дня узнала, что он погиб.

Пашка сгрёб меня в объятия, прижал к себе, тёплому и живому, гладил по спине, успокаивая и поддерживая. Тяжело и глубоко дышал и молчал. Да и что он мог сказать? Никакие его слова меня сейчас не утешили бы. О том, что он сожалеет? Что мне до его сожалений?

– Мы же сможем его вернуть, Паш? Нашего сына. Как ты думаешь, он может снова у нас родиться? – мне нужна была надежда, поддержка, Пашкина уверенность в том, что это возможно.

Я тревожно заглядывала ему в глаза, требуя ответа. Паша промолчал, только согласно кивнул. Я чувствовала, понимала, что он не совсем уверен в этом и обида разливалась тяжёлым свинцом по всему телу.

– Почему ты не уверен, Паш? – забитое вязкой горечью горло позволило только просипеть.

Серьёзный, даже пугающе хладнокровный взгляд, напряжённо сжатые губы, ходящие желваки, всё говорило о том, что Паша если не согласен, то очень, очень сомневается. И от этого становилось страшно. И только сильные, горячие руки, нежные поцелуи и живое тепло его тела давали надежду, что всё получится.

Глава 33

Это было жаркое, даже горячее, во всех смыслах этого слова, наше медовое лето, которое мы проживали заново. Оно совсем не было похоже на первое. Тогда мы были молоды, беззаботны, безумно счастливы и влюблены. Сейчас всё было немного по-другому. Мы изменились, но это не мешало нам наслаждаться жизнью и брать от жаркого, южного лета всё самое лучшее.

И, что греха таить, – наслаждаться молодостью. С каким удовольствием я каждый день рассматривала себя в зеркале! Любовалась тоненькой талией, гладкой, без единой морщинки кожей, блеском в глазах.

Можно было опять носить коротенькие шорты и открытые сарафаны без бюстгальтера. Распускать свою шикарную гриву волос и, тишком, довольно посмеиваться над сворачивающими мне вслед головы мужчинами.

Я была такая глупенькая в молодости, совсем не понимала своей хрупкой и нежной красоты. Сейчас я могла наслаждаться ею на все сто процентов.

Пашка недовольно насупливался, а мне была смешно. Он меня ревновал! Ко всем пялившимся на меня парням и мужчинам. Это было что-то новенькое. Я чувствовала свою женскую силу и привлекательность и использовала её по полной, дразня его и заводя на каждом шагу.

Впрочем, заводить его особо и не приходилось, кажется, он вообще не выпускал меня из своих рук. Даже когда мы просто гуляли по набережной, прячась в тенистых аллеях старых вязов от палящего солнца, Пашка постоянно держал меня за руку. Смотрел на меня шальными глазами и пытался затащить в какой-нибудь укромный уголок, чтобы целовать.

Дома просто валил меня на ближайшую горизонтальную поверхность, жадно, горячо доказывал свою любовь. Иногда я смеялась и отбивалась от него, но чаще сдавалась под его неистовым напором и горячечным шёпотом. А потом сладко нежилась в трепетных благодарных ласках, купалась в восхищённых взглядах.

Это было удивительное лето. Ко многому приходилось привыкать заново. Например, к отсутствию сплит-систем.

– Божечки, как мы жили раньше? – металась я по раскалённым простыням. – Паша, давай первым делом купим кондиционер.

– Обязательно. Сейчас, подожди! – муж сорвался и исчез в ванной. Я распласталась на кровати, раскинув руки и ноги, пытаясь уловить разгорячённой кожей хоть какое-нибудь дуновение ветерка из окна. Ахнула, когда Пашка, развернув и встряхнув мокрую, холодную простынь, накрыл меня ею.

– В выходные поедем на базу отдыха. – бухнулся рядом со мною на кровать. – У реки будет прохладнее.

– С твоими друзьями? – недовольно пробурчала я. Его однокурсники действительно исчезли из нашей жизни после той вечеринки в апреле. И портить выходной день их присутствием не хотелось.

– Нет. Там будут совсем другие люди. Отличные ребята. А главное, они пригодятся нам в будущем. Не эта вот вся шушера.

Пашка, действительно всерьёз занялся налаживанием контактов и дружбы с людьми, которые в будущем неплохо устроятся в жизни. Получат высокие посты и должности в бизнесе, быстро развивающихся компаниях и производствах.

– Что, и Стасика не будет? – сыронизировала я. Пашка задумчиво пожал плечами.

– Вообще-то, с ним тоже не мешало бы дружить. У него будет высокая должность в Газпроме. Дядя у него непростой мужик, подтянет Стаса к себе в управление.

Я задумалась.

– Он ведь влюблён в тебя, Юль. Он сам мне в этом признался. – Пашка перевернулся на спину и уставился в потолок. – Мы виделись с ним много лет назад. Случайно. В Квебеке. Странная встреча получилась.

– Влюблён? – от изумления я даже про жару забыла. Приподнялась на локтях и уставилась на задумчиво примолкшего Пашку. Он повернул ко мне лицо и грустно улыбнулся.

– Сказал, что всегда влюблён был. С первого знакомства. Страшно завидовал мне и тайком страдал. Даже обрадовался, когда мы расстались и я уехал. Говорит, хотел подкатить к тебе, но ты его отшила.

Что-то я ничего подобного припомнить не могла. Мы встречались с ним пару раз после нашего с Пашей развода. Первый раз Стас привёз мне ключи от квартиры, которые передал уехавший Пашка. Мы даже не разговаривали. Стас пытался что-то сказать в своей привычной манере, но я забрала связку и хлопнула дверью перед его носом. Второй раз где-то через год. Случайно, на улице в центре города. Стас пытался предложить мне какую-то помощь, но я настолько терпеть его не могла, что буркнула что-то типа "ничего от тебя не надо" и, развернувшись, решительно ушла.

– Странная у него любовь. Обычно мальчишки в первом классе дёргают за косички понравившуюся девчонку, и бьют книжкой по голове.

– Ну вот такая, у него любовь. – засмеялся Пашка, подтягивая меня к себе и вынуждая лечь на его прохладную после освежающего душа грудь. – Пускай завидует, а я и близко его к тебе не подпущу! Никого не подпущу!

Это было замечательное лето. Пашка закрыл сессию в институте. Не на все пятёрки, как раньше, но вытянул без троек. За прошедшие время знания всё же подрастерялись.

Я вообще не рискнула сдавать вступительные экзамены в этом году. Школьная программа в моей голове осталась только обрывками и нужно было слишком много вспоминать. Особенно всё, что касалось КПСС, новейшей истории, все эти партсъезды, принятые на них постановления и прочую белиберду.

Днём я работала, а Пашка дома занимался переводами. Английский и французский давно стали для него родными языками. Брал заказы у студентов и даже преподавателей. Ещё умудрялся бегать разгружать какие-то баржи с овощами. Приносил домой звонкие, полосатые арбузы, которые трещали, когда в них втыкали нож и сами распадались на две половинки, обнажая алую, сочную, сахарную мякоть с россыпью мелких чёрных семечек.