Без выстрела - Анатолий Клещенко

И вдруг Семён понял: деньги.

Убийца Подклёнов покупал его. «Нам долю ты выделишь», – сказал он рыжему, не зря подчеркнув это «нам»! Меряет на свой аршин, думает, что ради денег можно пойти на всё. Он в этом уверен, мерзавец! Надеется купить обещанием разделить деньги, а после… После-де – выстрел из пистолета в спину где-нибудь на безлюдной улице. Ну что же! Семён Гостинцев согласен на такую игру!

Он заставил себя одобрительно моргнуть Подклёнову: ладно, будем играть! Тот понял, даже усмехнулся, кажется.

– Быстрей шевелись, Букет! – скомандовал он рыжему. – У нас тоже… свидания назначены.

Тогда Семён обратил внимание, что на диване сидит сильно накрашенная девица. Выходя, рыжий бросил косой взгляд в её сторону:

– Не видела и не слышала. Ясно?

Та кивнула.

На улице всё ещё хлестал дождь, и только поэтому Семён вспомнил, что провёл в доме какие-то считанные минуты. Поискал взглядом Костю. Улица была совершенно пустынной. Рыжий поднял воротник куртки и быстро, чуть покачиваясь иногда, зашагал в ту сторону, откуда недавно пришёл Подкленов, и сам Семён, и такие далекие теперь Люда и Костя.

– Куда? – спросил рыжего Подклёнов.

– Увидишь, – не оборачиваясь, огрызнулся тот.

Семён напрягал слух, страстно желая услышать за спиной шорох шин и окрик: «Руки вверх!» Но они отвернули в переулок, прошли через пустой сквер и оказались на набережной. Здесь ожидать помощи не приходилось. Следовало рассчитывать только на себя. И Семён почти примирился с этим. Может быть, это к лучшему даже!

Во-первых, представляется возможность узнать, где находится логово Букета. Если повезёт, – даже тайник, куда Букет прячет ворованное. Потом он останется с глазу на глаз с Подклёновым; конечно, тот постарается избавиться от своего невольного сообщника. Но ведь не будет же Подклёнов стрелять где попало! Значит, есть надежда опередить его. Внезапный нокаутирующий удар, скажем, и – отнять оружие. Если преступник добровольно не пойдёт в милицию, попытается бежать – что же, придётся стрелять. Целиться надо в ногу. Конечно, если повезёт ему, а не Подклёнову.

Они шли рядом, плечо к плечу – Семён Гостинцев и скрывающийся преступник, убийца Василий Подклёнов. А чуть впереди, собственно говоря, – под конвоем у них, шагал рыжий Пашка Букет. Весело!

Пройдя по набережной, обогнули какую-то строительную площадку. Потом над головой навис мост, а за его устоями открылись заросшие травой задворки. Миновав их, снова очутились у Ангары.

Семён подумал, что Букет завернёт к ресторану-поплавку, но они прошли дальше – к пристани речного трамвая.

– В Кузьмиху, что ли? – спросил Подклёнов.

Букет только мотнул головой.

Из его глаз постепенно уходила муть, движения становились более собранными. Несмотря на непогоду, он остался на верхней палубе и, стащив кепку, подставил дождю голову. Рыжие вихры потемнели, слиплись.

– Г-гады! – сказал он вдруг и скрежетнул зубами.

Подклёнов усмехнулся с откровенной издевкой:

– Точно, Паша. Но у тебя нет выбора. Лучше поделиться с нами, чем встать к стенке.

Помолчали. Букет закурил сигаретку.

– Гроши мы поделили с Чернушником, – сказал он погодя. – Половину будешь получать с него.

– Вы потом сами договоритесь, Паша, – всё так же усмехнулся Подклёнов. – И, потом, ты лепишь горбатого. Не пройдёт.

– Внатуре, – бросил Букет.

– Николе ты не доверяешь, Паша. Я же знаю, – пока не утихнет шумок, ты придержишь денежки. Не разменяешь ни одного червонца. Ты же умный – а вдруг засекут, вдруг известны номера купюр. Точно?

Букет хотел выплюнуть сигарету, но она крепко приклеилась к губе. Оторвав её и обкусав бумагу, он спросил почти равнодушно:

– А откуда я знаю, что вы меня не припорете, когда приведу к грошам? А? Вас двое…

– Я же не мокрушник, Паша. Ты же знаешь, что я не люблю крови.

Катер подвалил к пристани. Немногочисленные пассажиры заспешили к сходням. И уже на берегу, показывая на свободное такси возле пристани, Букет сказал:

– Поедем за Чернушником. Пусть двое на двое. И чтобы Никола не думал, что я откачиваю гроши.

Подклёнов посмотрел на Семёна, словно спрашивал его совета, но решил сам:

– Ладно. Дело твоё.

«Положение осложняется, – забеспокоился Семён. Но Пашку Букета и его товарища можно было не бояться, – всё-таки у Подклёнова пистолет, это стоит пяти ножей. Конечно, и Подклёнов рассчитывает на это. Будь что будет».

Садясь в машину, Букет назвал шофёру адрес, но какой именно, – Семён не расслышал. Машина закачалась на колдобинах. Рядом попыхивал папироской Подклёнов; студент дважды ловил его испытующие взгляды. Удивлённый молчаливостью пассажиров, шофер напрасно пытался заговаривать с соседом, – Букет не поддерживал разговора. Он сопел, одну от другой зажигая сигареты. «Нервничает», – подумал Семён. Подклёнов тоже достал папиросы. Протягивая пачку, не пряча улыбки, предложил:

– Закуривай, корешок. Один чёрт нехорошо.

Семён криво усмехнулся в ответ, но взял папиросу.

«Выдержка же у этого бандюги!» – почти с восхищением подумал он. Подклёнов тем временем зажёг спичку. Жёлтый язычок огня заколебался в его ладонях, составленных лодочкой. Подклёнов поднёс лодочку к папиросе Семёна и бесцветным голосом произнёс:

– Люди с головой всегда и обо всём могут договориться.

Конечно, фраза адресовалась Семёну, но Пашка Букет с полным основанием мог принять её в свой адрес. «Ловок, чертяка!» – снова, без неприязни почти, подумал студент. Ох, и дорого дал бы Семён Гостинцев, чтобы прочитать потаенные мысли этого парня!

А по ветровому стеклу машины, словно маятники очень ленивых часов, вычерчивали свои дороги неутомимые «дворники». Вспыхивали и гасли неяркие в светлых сумерках огоньки светофоров. Уклоняясь от брызг, сторонились к домам редкие прохожие Вот милиционер плавно взмахнул руками, закрывая дорогу…

Крикнуть шофёру «стой!» и навалиться на Подклёнова?

А второй?

А деньги, которых Букет «не отдаст, даже если пойдёт к стенке»?

Откидываясь на сиденье, Семён встретился с внимательным взглядом соседа. Подумал: не стоит горячиться. Букет и Подкленов перед лицом опасности станут действовать заодно, в этом нечего сомневаться. Стреляные воробьи. Пока Семён возится с Подклёновым, рыжий под угрозой ножа заставит шофера ехать – и ищи опять ветра в поле. С двоими не справиться, конечно. Пистолет и нож против голых рук. Нет, это не тот случай, которым следует воспользоваться!

– Никогда не надо горячиться, – точно угадывая его мысли, сказал Подклёнов. – А Паша всегда был рассудительным человеком. Паша дело знает.

– Приехали! – сказал Пашка Букет шоферу и полез из машины.

– Кто будет платить? – спросил шофер, растерянно оглядывая пустую, по-деревенски грязную улицу, застроенную деревянными домиками.

Кожаная спина Букета уже уплывала от машины. Подклёнов рванулся за ней, опуская руку в карман. И тут Семёна осеняло.

– Я заплачу! – громко, чтобы слышали уходящие, сказал он. Доставая деньги, приглушив голос почти до шепота, обратился к шоферу:

– Поезжай и позвони в угрозыск. Спешно! Скажи: Подклёнов, пахнет убийством. И этот адрес. Номер твой я запомню.

Сунув шофёру какие-то деньги, разбрызгивая грязь, побежал за ушедшими вперёд. Они уже свернули в калитку ветхого палисадника. Открывая её, Семен услышал, что шофер включает стартер.

«Позвонит, – подумал он про шофера. – Не может не позвонить. А в угрозыске должны знать. Костя и Люда наверное уже давно бьют тревогу. Всё должно быть в порядке. Должно…»

За палисадником в чахлой картофельной ботве Семён увидел согнувшуюся женскую фигуру. При появлении гостей она с трудом выпрямилась. На её иссеченном морщинами лице читались страх и злоба одновременно.

– Николай дома? – не здороваясь, спросил Букет.

– Оставили бы вы его… – начала было женщина, но Букет оборвал резким окриком:

– Ладно! Дома Никола?

– Спит он.

– Пьяный?

Не ожидая ответа, Букет шагнул на крыльцо. Подклёнов и Семён последовали за ним через заставленные кадушками тёмные сени. Пашка толкнул дверь в комнату, где было даже темнее, чем в сенях. Ничем не завешенное окно белело уже нечетким, расплывающимся пятном на бревенчатой стене. Семён вспомнил, что наступил вечер, что ему пора быть на аэродроме.

– Зажги свет, Никола! – приказал Букет.

Кто-то заскрипел рассохшейся койкой, спросил хриплым, сбивающимся голосом:

– Кто там? Чего надо?

– А ну, зажигай свет! – повелительно повторил рыжий.

– Мать! – раздалось из угла. – Включи свет. Пашка пришёл… Есть там чего-нибудь опохмелиться?

– Всё выжрал, – сказали за спиной у Семёна; и, почти неслышно прошмыгнув в комнату, давешняя женщина щёлкнула выключателем. Под низким, почерневшим от времени потолком, до которого можно было дотянуться рукой, вспыхнула засиженная мухами лампочка. В комнате стало светлее, но зато окно сразу же превратилось в отливающий металлическим блеском четырёхугольник.