Ночь над Манхэттеном - Кристин Лестер

— Пойдем. Ой… а как же браслет?

— Да, браслет. Браслет… — Оливер опустился на колени и принялся ползать по траве, а Хэтти невольно любовалась его смуглой шеей и широкими плечами. — Браслет! Где ты?! Его нет. Наверно, придется покупать другой…

Он поднялся, отряхнул брюки и, улыбаясь, протянул ей потерянное украшение:

— Позволишь?

— Пожалуйста. — Хэтти подала руку, и он, повозившись пару секунд, застегнул замок. Потом продел ее руку в свою и повел по лужайке вниз, к небольшому озерцу.

— А ты знаешь, — говорил он, медленно шествуя рядом, словно английский лорд, — есть такая примета: если кто-то на тебе что-то застегивает или завязывает, он будет твоим избранником. Не зря на свадьбах жених и невеста друг другу надевают кольца. Это символ того, что другой человек как бы берет тебя в плен, ну… как бы связывает себя и тебя…

Сердце Хэтти учащенно забилось.

— Да, я знаю.

— Хэтти.

Оливер остановился и взял ее за плечи, чуть притянув к себе. Она не на шутку испугалась. Неужели сейчас произойдет самое главное? Зачем он намекает на жениха и невесту? Что он хочет?

Вокруг никого не было, гости веселились в значительном отдалении, и только кузнечики пели свою бесконечную песню.

— Оливер!

— Наконец-то мы можем побыть одни!

— Оливер, что ты делаешь?

— Я просто сошел с ума! Я специально заманил тебя сюда…

Он запрокинул ее голову и принялся целовать шею, грудь, плечи… Хэтти вяло отбивалась, скорее отдаваясь поцелуям, чем отвергая их.

— Оливер, это — безумие! Ты не должен!.. Я не должна…

— Я соскучился по тебе… Ты — такая… Черт, зачем мы здесь, а не в той уютной квартирке!

Глаза его горели, ладони, казалось, искрили мелкими разрядами, а дыхание становилось все более горячим, словно у дракона из старых английских сказок.

Хэтти непроизвольно отступила назад. Если он сейчас не остановится, вся стратегия и гениальный план полетят к черту! Она держалась из последних сил, а губы уже немилосердно жгло от воспоминаний прежних поцелуев. Гордость кричала одно, а тело соглашалось с Оливером и требовало совсем другого. Она уже тянулась навстречу ему, и голос разума звучал все невнятней, растворяясь в пелене тумана. Каждая частичка ее пребывала в истоме. Ах, это самое блаженное в мире чувство — истома предвкушения… Сейчас Оливер обнимет ее, проведет ладонью по ее спине так, как умел только один он, и она, Хэтти, сама обовьется вокруг него, словно змейка, одурманенная звуками флейты.

А ведь она хотела быть неприступной, разгневанной и обиженной. Она хотела помучить его, поводить за нос, заставить полностью признать вину… Так надо делать со всеми мужчинами, иначе они, как дрессированные хищники, теряют чувство того, кто здесь хозяин. А хозяйка должна быть она, Хэтти! Поэтому…

Следующее мгновение выпало из ее сознания, потому что Оливер просто и безо всяких слов начал целовать ее в губы. А правда, что тут говорить? Сначала Хэтти пыталась вырваться, злобно мычала и даже замахнулась дать ему пощечину. Но он оказался проворнее: быстро прижал ее голову к своему плечу, и Хэтти поняла, что в таком положении может промазать и попасть по лицу себе.

Все это казалось нелепым: они, как подростки, целуются под старым дубом, у пруда, а в отдалении гуляет огромная толпа людей… Хэтти не осознавала происходящего, будто снова разделилась на две половинки, только на этот раз по-другому: одна Хэтти ощущала огромное физическое блаженство, а другая просчитывала в уме, сколько секунд еще допустимо так стоять и что следует сказать после.

— Ну зачем ты так? — шептал Оливер. — Ну зачем вырываешься? Тебе же нравится. Я вижу, что нравится!.. Хэтти… Хэтти, все — ложь и чушь. Ты — одна у меня.

Она почти не слушала его торопливый шепот.

— Да, — ответила Хэтти и замерла, глядя на звезды, ощущая теплые ладони на своей обнаженной спине.

Что происходит в ее жизни? Что происходит с ее душой и телом? А с другой стороны, разве имеет значение, что происходит в ее жизни, и вообще — разве что-то еще имеет значение?

Опускаясь в мягкую шелковистую траву, спугивая и прогоняя остатки гордости, Хэтти понимала лишь одно — она любит Оливера. Глупо, безрассудно, совсем нелогично и даже несерьезно… А еще она понимала, что упускает что-то важное. Какую-то мысль. Кажется, Оливер должен был ей что-то сказать. Или она сама собиралась его о чем-то спросить? Или это вовсе не мысль, а гораздо больше… Она отдается любимому мужчине прямо в саду, под ветвями старого дуба, и ей все равно, что лягушки сейчас умирают со смеху над ее легкомысленностью. Она сейчас будет умирать от счастья!

Прошло несколько минут, а может — часов, а может — целая вечность? Оливер осторожно прикасался губами к ее шее, волосам, плечам, а она ловила звезды. Смятая одежда валялась рядом, черный фрак Оливера служил им постелью, а теплый ночной воздух — одеялом.

Хэтти не чувствовала холода, хотя еще недавно поеживалась от прохладной близости воды. Все звуки вокруг стихли и превратились в странное звонкое мерцание. Тихое и глубокое эхо слышалось всюду: от плеска воды, от дыхания любимого мужчины, от собственных слов:

— Оливер, я люблю тебя.

Она очнулась и в ужасе отпрянула, прижав ладонь к губам.

— Хэтти, Хэтти, что с тобой? — Он потянулся за ней. — Я тоже люблю тебя, я не могу без тебя. И то, что между нами произошло, — лучшее тому доказательство.

— Оливер. Я… зря тебе это сказала.

— Нет! Не зря.

— И вообще, нам надо разобраться… Нам надо…

— Обязательно. — Он раскурил две сигареты и одну передал ей. — Я за этим и пришел.

Снова странная проговорка. Хэтти нахмурилась.

— Слушай, я не понимаю, ты знал, что я буду здесь?

— Нет. — Он обнял и поцеловал ее. — Нет, конечно, глупенькая. Откуда я мог знать?

— Перестань называть меня глупенькой!

— Ну, хорошо, извини. Я имел в виду, что пришел в этот уголок, чтобы поговорить и во всем разобраться. Но не смог устоять перед тобой.

Она улыбнулась.

— Это я перед тобой не устояла… Оливер.

— Что, Хэтти?

— Как мы поступим дальше?

— Дальше… — Оливер в две затяжки спалил свою сигарету. — Дальше все будет зависеть от тебя.

Он неожиданно поднялся и начал одеваться. Хэтти, хмурясь, наблюдала за ним. Любящий мужчина после всего, что между ними произошло, так себя не ведет.

— Что происходит? — строго спросила она, поднимаясь и прикрываясь платьем.

— Хэтти, нам действительно надо поговорить. Это очень серьезно. Я так не могу…

У нее засосало под ложечкой.

— Оливер, ты меня пугаешь. У тебя есть еще какая-то тайна от меня?