Магия соперниц - Дива Фейган

Моппи осталась лишь серая совершенно безобидная галька. Тяжело дыша, она широко открытыми глазами наблюдала, как камешек окончательно исчез из виду.

Пространство вокруг нас начало тускнеть, на смену ярким цветам и свету снова пришли ночные тени. Высокая женщина растворилась облаком пара. По лесу разнеслось прощальное мяуканье.

Кошмара не стало. Моппи со всхлипом вдохнула полной грудью.

– Что это было? – спросила я.

Она отряхнула руки:

– Кошмар, что же ещё?

– Это я знаю. Но что он означал? Тебя ведь на самом деле никто не заставлял держать огромную каменюку?

Её лицо застыло непроницаемой маской. Глядя куда-то в пространство, она легонько тряхнула головой:

– Нет. У меня просто много… обязанностей.

Я нахмурилась:

– Твои сёстры?

– Да, – быстро сказала она. – Мои сёстры. Я должна о них заботиться.

– А твоя мама не может тебе в этом помочь? – осторожно спросила я.

– Она занята. И потом, она знает, что я справлюсь. Она на меня рассчитывает.

– Но ты сказала, что твоя мама капитан корабля. Я не понимаю, зачем ты устроилась на работу к мастеру Бетрис, если…

– Вот именно, – перебила она меня. – Ты не понимаешь. Потому что ты понятия не имеешь, каково живётся не таким, как ты. Тем, у кого нет мамы в Совете и кто не купается в деньгах. Кто всё ещё помнит, что мы медазийцы, не регианцы, и готовы сражаться за это.

– Сражаться за это? Как те преступники, убившие моего брата? – Я сделала шаг назад.

– Нет, – зашипела она сквозь стиснутые зубы. – Как мой папа, который всего лишь хотел собрать достаточно улиток, чтобы прокормить семью, а оказался на тюремном корабле, потому что красильни обвинили его в воровстве с их участков. Участков, которые Совет отдал им, никого не предупредив! А теперь скажи мне, Антония, кто из них настоящие преступники!

– Я…

Моппи пригвоздила меня к месту сверкающими от гнева глазами, и мой язык налился свинцом. Я покачала головой:

– Мне жаль.

Она отвернулась:

– Это неважно. Пошли уже.

Я не отрывала взгляда от носков своих ботинок, утонувших в зелёном мху. Даже сотня извинений ничего не исправит. Всё, что я могла – это стараться стать лучше. Но когда я подняла голову, чтобы сказать об этом Моппи, её уже не было. Как и дяди Козла. Как и леса.

Глава 11

Я летела на воздушном шаре. Точнее, стояла в корзине, привязанной толстыми канатами к гигантскому пузырю из тёмно-красной материи. Под нами грандиозным гобеленом простирались красоты Медазии: зелёные горы, синее море и лента бледного пляжа между ними.

– Смотри, вон гора Залон!

Моё сердце ёкнуло от знакомого голоса, как от захлопнувшейся двери в пустом доме. Я резко развернулась и увидела сидящего на краю корзины юношу с зелёными глазами и ослепительной улыбкой.

– Флориан?!

– Салют, Муравьишка, – сказал он и, зацепив канат локтем, опасно свесился наружу. – Разве не потрясающе?

– Осторожно! – взвизгнула я и бросилась к нему, чтобы втянуть его назад в корзину.

Но он оказался проворнее. Увернувшись от моих рук, он встал на краю и с улыбкой обратил взор на прекрасные и такие опасные просторы далеко, очень далеко внизу. Ветер развевал его тёмные волосы. Я затаила дыхание, чувствуя, как сердце рвётся из груди.

– Со мной всё будет в порядке, Муравьишка, – заверил Флориан. – Не волнуйся. В такой чудесный день нет места волнениям.

Конечно, он прав. Взять хотя бы всех этих птиц, беззаботно порхающих и кружащих на фоне ясного голубого неба. Кажется, это вороны. Вот только… с их клювами было что-то не то. На свету они отливали металлом. Так странно.

– Флориан, спустись. Пожалуйста!

– Не приставай к брату, Антония. – Мама невозмутимо сидела на мягком стуле у противоположной стенки корзины и смотрела на меня поверх чашки с горячим чаем.

Я снова взглянула на странных ворон:

– Но, мама, он…

Одна из птиц с пронзительным воплем ушла в пике к шару, и воздух прошил звук рвущейся ткани. Корзина дёрнулась и накренилась.

Я врезалась в плетёную стену. От удара из лёгких вышибло весь воздух, и я даже закричать толком не смогла, когда Флориана сбросило с края корзины.

Паника придала мне сил. Я вскочила и выглянула за край. Горло перехватило от облегчения: он успел ухватиться за канат!

– Держись! – Я потянулась к нему.

Над нами кишела масса из чёрных крыльев. Вороны кружили вокруг тёмно-красного шара, беспрестанно щёлкая клювами.

Нет, не клювами. Ножницами. У этих птиц вместо клювов были ножницы, и они, распарывая ими воздушный шар, отрезали от него шёлковые кусочки, которые падали вниз, мерцая на свету как капли крови.

В отчаянии я перевесилась через край. Я могу спасти Флориана. Пожалуйста, позвольте мне его спасти!

Но мои пальцы схватили пустоту. Брат сорвался и всё падал, и падал, и падал.

Воздушный шар опять содрогнулся, и меня выбросило из корзины. Схватившись за край, я повисла над пропастью, душевная мука и горе разрывали меня изнутри как дикий зверь. Мой брат погиб!

– Антония! – позвал меня кто-то.

Я испуганно ахнула, наткнувшись взглядом на лицо девочки с тёмными кудрями, сидящей верхом на… летающем козле? Должно быть, у меня разыгралось воображение. Это было попросту смешно.

Но девочка не спешила исчезать. Она подлетела ближе и попыталась схватить мою руку, но её пальцы прошли сквозь мои, словно она была призраком. Девочка чертыхнулась.

– Ты ненастоящая, – сказала я. – Ты сидишь на летающем козле.

– А на тебя нападают вороны с ножницами вместо клювов! – огрызнулась девочка. – Я пытаюсь тебе помочь, Антония! Послушай меня! Я Моппи. Помнишь? Это всё не взаправду!

Но она ошибалась. Я ещё никогда не видела ничего более настоящего, чем мамины глаза, когда она выглянула из-за края корзины. Полные осколков её разрушенного счастья.

– Где он? – спросила она. – Где Флориан?

– Его больше нет, мам, – через силу прохрипела я эти страшные слова. – Пожалуйста, помоги мне!

Пальцы слабели. Долго я не продержусь. Ещё и вороны начали пикировать мне на руки. Чёрные крылья хлестали меня по лицу, серебристые ножницы рассекали ладони, оставляя болезненные алые полосы.

– Пожалуйста, мама!

Но она продолжала стоять и буравить меня осуждающим взглядом:

– Зачем? С какой стати мне тебя спасать? Какой от тебя толк? Или ты скажешь, что сможешь его вернуть?

– Я… я не могу. Я не знаю как.

– Тогда ты для меня бесполезна.

– Я твоя дочь, мама!

Выражение её лица стало отстранённым.

– Ты мне не нужна, Антония. Мне нужен Флориан. А ты никогда не сможешь его