Дневник из преисподней - Ирина Гордеева

Его подарок вернул меня на грешную землю и заставил осознать, сколь велики перемены, случившиеся со мной, и насколько призрачным стал для меня покинутый мир.

Посланник Короля Орлов должен был появиться после полудня, и мы дружно отправились завтракать, чтобы успеть на прием. Во дворе дома уже суетилась немногочисленная свита принца Дэниэля, состоявшая из пятнадцати человек его личной гвардии, и Грэма, седлавшего лошадей. К окончанию завтрака он вывел лошадей со двора и подвел ко мне черного, как ночь скакуна, поразившего меня своей грацией и красотой. Грэм передал в мои руки поводья и сообщил, что это мой конь и его зовут Ар Ани. Но я никогда не называла его так. Для меня он стал Огоньком — предвестником пугающего бушующего пламени, разрушающего и пожирающего все на своем пути. Огонек был похож на яркий костер — красивый и обжигающий, но очень нужный для того, чтобы согреться и ощутить себя в безопасности. Когда же я попадала в неприятности, он выносил меня на себе, презирая опасность, и сметая на своем пути все преграды. Его, словно пламя, невозможно было остановить, и он восхищал и удивлял меня, вызывал во мне чувство гордости и любви, но без излишней сентиментальности.

Я помню, как погладила его шею, заглядывая в огромные с пушистыми ресницами темно-синие глаза, смотревшие на меня с настороженностью, но без малейшего испуга, и позвала:

— Арни! Огонек! Мой хороший, мой замечательный!

Грэм, заметив мой умоляющий взгляд, порылся в своих карманах, достал какое-то лакомство, твердое на ощупь, темно-серого цвета и протянул мне. Я поднесла кусочек к мягким и теплым губам скакуна, и он, продолжая коситься на меня, осторожно прихватил его прямо с ладони и захрустел, изящно и деликатно опустив изогнутую шею на мое плечо.

Мы подружились сразу и на протяжении всех последующих пятнадцати лет я не переставала восхищаться им. Что за конь! Красивый и застенчивый, словно юная девушка; могучий и храбрый, словно сказочный богатырь; легкий и изящный, словно ласточка в небесах; стремительный и опасный, словно зарождающийся торнадо…

Грэм помог мне взобраться в седло и Дэниэль улыбнулся мне успокаивающе, заметив мое смущение. В конце концов, вскакивать на коня я еще не научилась и потому отчаянно нуждалась в уроках верховой езды.

У ворот города на выезде к нам присоединились еще два всадника из городской охраны, и мы выехали за ворота, а затем поднялись на холмы. Окинув взглядом окружающее меня пространство с высоты зеленых холмов, утопающих в солнечном свете, я еще раз поняла, насколько красивым был окружающий меня мир. Его поля, изумрудные леса, видневшиеся вдалеке, изгибы нежно-голубой реки на самом горизонте, радужные цветы под высоким безоблачным небом напоминали мне мою родину, но казались при этом немного чужими и более совершенными. В тот миг я поняла, что могу полюбить новый мир, и в том, что он не платил мне взаимностью, не было моей вины…

По дороге мы проскакали мимо лесов и полей по направлению к замку Дэниэля, о котором негромко сообщил мне Грэм, и всю оставшуюся часть пути меня сжигали нетерпение, любопытство и ощущение встречи с чем-то неведомым, заманчивым и притягательным. И когда замок открылся передо мной во всем своем великолепии и красоте, я не поверила своим глазам. Огромные башни, переходящие в тонкий шпиль, составляли главный фасад замка. Его архитектура напоминала готический собор средневекового города. Мощные выступы стен, бравшие на себя основную тяжесть свода, заканчивались остроконечными башнями. Небольшие арки, украшенные ажурной резьбой, напоминали серебряные ожерелья среди строгих колонн.

Но замок не казался хрупкой драгоценностью, несмотря на витражи окон, создающих издалека впечатление разноцветных драгоценных камней, сверкающих под лучами солнца. Замок принца Дэниэля был огорожен огромными каменными стенами и дополнительно защищен глубоким рвом, наполненным водой, через который свисал большой разводной деревянный мост. Лишь увидев официальную резиденцию принца, я окончательно поняла, насколько развитой была потерянная этим миром цивилизация, и сколь велики были разрушения, причиненные войной.

Соглашение между Дэниэлем и его братом, казавшееся мне полным бредом и совершенным безумием, внезапно приобрело иные очертания. Я подумала, что достигнутая ими договоренность, затеянная игра — не безумнее решения о начале еще одной войны, после которой, возможно, не останется никого: ни правителей, ни народа, которым можно будет править. И не было ничего реальнее, чем этот замок, одновременно похожий на архитектурный шедевр и неприступную крепость с высокими отвесными стенами и сторожевыми башнями.

Мы въехали в замок и солдаты восторженно приветствовали своего правителя, пока мы подъезжали к самому дворцу, окруженному небольшим садом и искусственным озером. Только сейчас, видя столько юных лиц, я задумалась над словами Учителя о долгой молодости и почти бесконечной жизни. Эти люди не были похожи на людей моего мира и я поняла почему. Лица окружающих меня воинов были лишены возраста. Здесь не было шестнадцатилетних юнцов и сорокалетних мужчин. Им всем словно исполнилось лет тридцать или тридцать пять и это делало их похожими друг на друга. Темные волосы, темные глаза, загорелая кожа, точеные скулы и тонко очерченные брови. Люди этого мира были красивой нацией, и я не могла не признать этого.

В то же время моя внешность резко выделялась на общем фоне. Светлая кожа, темно-русые волосы и зеленые глаза привлекали окружающих людей, но их любопытство не было чрезмерным или навязчивым, и я не ощущала себя лишней или чужой среди всеобщего внимания.

Мы слезли с коней и вошли в замок. Принц Дэниэль торопился, и я почти бежала за ним, практически не обращая внимания на окружающую обстановку — на все эти переплетения коридоров и залов, через которые мы промчались. Много позже этот замок стал родным для меня, как и его обитатели, но, в целом, он показался мне слишком мрачным и темным, отчего зал приемов неожиданно напомнил мне взрывы салютов в ночном небе. Зал был огромным, с высокими окнами, яркий солнечный свет из которых заливал хрустальные колонны, отбрасывающие цветные радужные блики на стены и на одежды людей. При виде принца Дэниэля наступила тишина, лишь изредка нарушаемая легким шепотом, катившимся по рядам.

Не останавливаясь и не обращая внимания на людей, склонившихся перед ним, принц Дэниэль шел по образовавшемуся проходу — широкому живому коридору, к небольшому возвышению в конце зала, которое образовывали черные мраморные плиты в виде окружности, возложенные друг на друга, одна за другой, по