Распутин наш. 1917 - Сергей Александрович Васильев

“Они прямо ослепляют и оглушают. Оказывается, что для русских промышленников нет и не может быть большего счастья, как подвизаться во времена общего государственного и народного несчастья. Они должны приносить горячие моления за ниспослание небом войны и ждать всеми силами возможно долгого ее продолжения. Они делают за разными кулисами, в обществе разных лицедеев под аккомпанемент пушечного гула великолепные, грандиозные операции и прямо давят замученное великими бедствиями и экономическими недомоганиями население своими сказочными барышами. Теперь время изворотливых и счастливых единиц. Единицы, засучив рукава, чинно и с полным достоинством обирают с небывалым успехом и триумфом все 180 миллионов русского народа. Это проходит у нас незаметно, но это как Божий день ясно, когда вы заглянете внутрь упомянутого, промышленного эдема и хотя бегло разберетесь в нем”. Далее автор приводит конкретные примеры крупных промышленников, которым удалось заметно увеличить свои капиталы за время войны: “Скромные, умеренные барыши больших капиталистов в прежние годы, – прибыль в 8, 10, 12 %, – почти совершенно выходит из моды. Их заменила подавляющая, можно бы сказать, развращающая доходность больших окладочных денег. Теперь, заурядная их прибыль в 70, 80, 90 %…“

Распутин подчеркнул ногтем последнюю строчку, придвинув газету Анне.

– Вспомни, что нам поведал банкир насчёт сверхприбылей российских коммерсантов. Где, в каких банках она складируется, кем контролируется и на что направляется? Оцени красоту игры! Россию валят, оплачивая этот процесс деньгами, вырученными от грабежа России, вывезенными из России её собственными подданными и возвращаемыми обратно в виде коррупционных взносов нужным людям и оплаты услуг профессиональным заговорщикам. Ну разве не прелесть? А теперь берём показания нашего банкира, стыкуем с показаниями Ганецкого, прикладываем к ним вот эти академические сводки из официальных газет. И вся конспирология сразу же обрастает наименованиями, фамилиями, цифрами, которые можно проверить, не выезжая из Питера. Вот смотри, как всё чётко и понятно изложено:

“Акционерное общество меднопрокатного завода какого-то Розенкранца, например, при основном капитале в 10 милл. имело чистой прибыли семь миллионов. Товарищество мануфактуры какой-то А. Каретниковой, орудуя капиталом в 3,7 миллионов, нажило чистой прибыли 2,4 миллиона. Годичная прибыль почти равнялась капиталу, от которого она произошла… Тверская мануфактура бумажных изделий, например, получила прибыли 10. миллиона при капитале в 6 милл. Товарищество латунного завода, распоряжаясь капиталом в 10 милл., нажило на нем прибыли почти 16 миллионов <…>” и так далее…

“Вот, – заключает автор, – кому на Руси жить хорошо”:

“Пока Россия, обобранная экономической и политической разрухой ходит по земле босиком, её крупная промышленность в красных сапожках щеголяет”. “Из затраченных государством на войну десятков миллиардов рублей более половины находится в распоряжении торгово-промышленного класса”.

– Всё это, конечно, хорошо. Точнее – ничего хорошего, – задумчиво произнесла Анна, вертя в руках печатный листок. – Но здесь не сказано о чиновниках правительства, ни слова о наших банкирах, что вообще непонятно, ибо их участие в грабеже казны и населения видно невооружённым глазом.

– Это тебе сейчас понятно, после задушевных бесед с Ганецким и Ашбергом. А раньше? Да, вроде бы всё очевидно и лежит на поверхности, но пока в факты не ткнули носом, общественная слепота продолжит торжествовать. Кто-то не видит никакой связи финансистов с властью, кто-то видит, но считает её несущественной. А есть и те, кто всё прекрасно понимает, но молчит вполне осознанно… Ну как же газетчики будут писать про тех, кто является их хозяевами или кредиторами, имеет административную власть? Сейчас вся наша с тобой самодеятельность – только смальта для мозаики. Это всё ещё предстоит сложить и показать во взаимосвязи, и то, не уверен, что поверят, во всяком случае сразу…

– Но каким образом ты её покажешь? У нас же нет своей газеты.

– Своей нет, но можно воспользоваться чужими. Есть, например, на просторах Отечества интересный и очень активный купец Иван Сытин. Тот, кто придумал отрывной календарь. “Русское слово” принадлежит как раз ему. Иван Дмитриевич издавал Пушкина, Толстого, Достоевского чаще и больше, чем все остальные книгоиздатели, вместе взятые, но ни разу не прочёл никого из них. Его личная необразованность доходит до курьёзов. Однажды он выкупил книгу у какого-то начинающего писателя, дважды с успехом напечатал её и только потом узнал, что жулик ему подсунул произведение Гоголя, выдав за своё… Идеальный носитель правильно вложенной в него информации… Но я бы не стал ставить в нашей игре на газеты. Слишком привычно, а потому – уязвимо. Мы пойдём другим путём!

– Каким?

– В будущем убойную, пробивную силу приобретут короткие фильмы. Сейчас синематограф главным образом развлекает, а мы превратим его в отдельное и очень коварное средство донесения информации до широких масс, неграмотных, не привыкших читать, но охочих до развлечений и совершенно беззащитных перед правильно подаваемой движущейся картинкой. Поэтому первое, что мы сделаем после приезда в Петроград – откроем киностудию.

– А я полагала, что она нужна только для скрытного наблюдения и конспиративных встреч.

– И для этого тоже. Но и как фабрика по производству информационных бомб, она нам очень сильно поможет. Наконец-то конфискованные у господина Фюрстенберга-Ганецкого деньги пойдут на добрые дела, хоть и не так, как он предполагал.

– Примете на службу?

– В первую очередь.

– В качестве кого?

– Должность главного редактора удовлетворит ваши амбиции, сударыня?

– Смотря что придётся редактировать и создавать.

– Прямо сейчас – ещё одну копию банкирских показаний.

– Третий раз? Я их уже наизусть помню.

– Мне просто нравится твой замечательный почерк, – улыбнулся Григорий.

– Только после ужина. У меня уже руки трясутся. Не знаю, от чего больше – от голода или от холода.

Паромчик отдал концы и, пуская чёрные клубы дыма из одинокой высокой трубы, гулко ухая паровой машиной, петлял между островами и островками Аландского архипелага по направлению к Або. Перебирая вилкой овощное соте и не скрывая улыбки, Анна с интересом разглядывала борьбу Григория со стерлядью.

– Ты урчишь, как кот, – наконец, не выдержала она.

– Это неприлично?

– Жутко! Но мне нравится, потому что делаешь это очень искренне. Рыбные блюда, я заметила, твоя страсть. Почему?

– В XXI веке люди сожрали всю нормальную рыбу, превратив её в