Итоги № 31 (2013) - Итоги Итоги

— Вы шутите?

— Шучу. Я не хочу быть гением и мучеником.

— А можно ли этого хотеть?

— Можно. Когда смотришь то, что делает, допустим, Звягинцев, то понимаешь, что человек себя внутренне позиционирует как гений. Это внутренняя убежденность в своей исключительности. Но в принципе каждый выживает до тех пор, пока у него хватает компромиссов внутри. Надо либо однажды сказать себе стоп: сколько смог — сделал, а дальше снимаю сериалы и спокойно живу с женой и детьми. Это называется мудростью. Либо в какой-то момент решить, что придется всю жизнь до финальной точки бежать. Я уже снимал сериалы — это система, в которой артисты пытаются запомнить какие-то реплики, чтобы отговорить их в камеру, а единственная задача режиссера — закрыться у плейбека и никому не мешать. Не важно, что потом, увидев это в эфире, ты просто отпрыгнешь от телевизора, но 12 минут в день надо отснять. Однажды мое тело само взяло сумку и ушло с площадки, хотя я хотел заработать эти деньги. И Игорь Толстунов написал продюсерам письмо, чтобы со мной больше никто не работал.

— Так вы же его подвели!

— Подвел, не отрицаю. А мог бы сделать сериал для Первого канала, войти в обойму. Дурак. Сам удивляюсь, какой я наивный. А ведь столько в жизни видел.

— О чем вы?

— Видел, например, как людей машиной переезжают в наказание. Я же жил в маленьком провинциальном городе. В перестройку помню пробежки по полям с родителями за капустой, фары ментовские через все поле, грязь, осень. Под дождем с этими вилками в мешках на велосипед — и шесть километров до дома. Моя молодость совпала с 90-ми. На город приходилось несколько организованных преступных группировок. Многие там на жизнь зарабатывали.

— Почему вы не пошли в бандиты?

— Мне смелости не хватило.

— Жалеете, что ушли из театра?

— Иногда. Я выбежал из Театра Армии прямо с репетиции.

— Что за роль была?

— «Женитьба Белугина», меня взяли на главную роль.

— Почему же убежали?

— Три тысячи платили в месяц, а у меня мать, сестра. Нет, не только это, конечно. Мне стало скучно.

— Что делали, уйдя из театра?

— Трубами медными торговал, аниматором работал в армянском детском клубе, на Яузе. Привет, кстати, Манане. Я даже армянский начал понимать потихонечку. Чем мог, тем и подрабатывал, копил деньги на короткометражку. Ну и снял «Начальника», а вы его отобрали на «Кинотавр».

— Вы же самоучка в режиссуре?

— Я самоучка практически во всем, кроме актерского образования. Хотя актерству, по моему убеждению, научиться нельзя. У нас актерское преподавание неправильное: нас учат разбирать драматургию, но не учат быть харизматичными.

— Можно учить на харизматика?

— Можно. Надо просто постепенно раскрепостить себя. Во ВГИКе я начал изучать фильмы с Аль Пачино, картины, в которых играет Чурикова. Стал понимать, как проявляется эта странная, выпуклая, харизматичная личность. Что такое принцип неожиданности, основа любого интересного произведения: когда зритель ожидает одно, а ты делаешь по-другому. Я хороший актер, правда. Только это никому не нужно. Картины мои, где я играю, видели практически все продюсеры, но хоть бы кто подошел и сказал: слушай, чувак, почему мы тебя не снимаем? Они перебирают существующие медийные лица. И никто не хочет создавать новое лицо. Хотелось бы, конечно, стать звездой (смеется). Ну ничего, сниму «Дурака», сам там снимусь, и все будет нормально…

Открытый перелом / Искусство и культура / Кино

Открытый перелом

/  Искусство и культура /  Кино

В интрижке, возникшей между государством и кинематографом, отсутствует главный участник «любовного треугольника» — зритель

Министерство культуры сегодня яростно критикуют, какое направление деятельности ни возьми. Но больше всего бузят кинематографисты. Новый министр взял на вооружение ленинскую заповедь про «важнейшее из искусств» и принялся энергично выметать киношные авгиевы конюшни. Спустя год стали очевидны первые результаты этой генеральной уборки.

Ценители и ценимые

В Минкультуры впервые была проведена публичная презентация кинопроектов, претендующих на господдержку, — так называемый питчинг. В течение четырех дней творцы отстаивали свои заявки по четырем секциям — документального, дебютного, детского и авторского кино. Прежде соискатели просто отправляли пакет документов в Минкультуры и ждали публикации результатов на сайте министерства. Члены экспертных советов оценивали представленные сценарии, после чего начиналось голосование по шорт-листу за закрытыми дверями. Проведение же публичных питчингов призвано открыть новую эру во взаимоотношениях государства и творцов. В частности, стало ясно, что есть смысл усилить экспертный совет представителями федеральных телеканалов и киносетей, чтобы они тоже разделили ответственность за наше кино. Конечно, такой лафы, как во Франции, где кинотеатры и телеканалы платят налог в пользу Национального центра кинематографии, у нас не будет. Но участие в кинопроектах крупных игроков медиарынка может возрасти.

Слабое звено — это та коллизия, когда кто-то неизбежно оказывается одновременно и экспертом-оценщиком, и соискателем. Проскочить «меж струек» не получается. Потому что других кинематографистов у нас нет — в экспертный совет входит немало действующих продюсеров и режиссеров. Естественно, оценивать свои проекты и голосовать по ним они не могли. Сабина Еремеева, представлявшая проект «Чайковский», так оценила ситуацию: «Сложно найти действующего продюсера, чтобы у него не было при этом проекта. Поэтому я выступаю в двух ипостасях. Для меня это колоссальный опыт — продюсера, защищающего проект, и эксперта совета».

Не обошлось без конфликта. Экспертный совет высоко оценил проект Александра Миндадзе «Милый Ханс, дорогой Петр» — историю о двух инженерах, русском и немце, накануне войны работающих на советском стекольном заводе. Сюжет непростой, написан он в свойственной Миндадзе эскизной манере. Предполагаемый бюджет фильма составляет 3,35 миллиона евро, из которых чуть больше миллиона готова дать немецкая сторона (ее представлял известный продюсер Хайно Декерт), 350 тысяч евро — Украина. Есть письменные подтверждения заинтересованности от фестивалей в Берлине, Риме и Москве. Конечно, у Миндадзе высокий кредит доверия в профессиональной среде. Понятно, что он снимет авторское кино с фестивальным потенциалом. У министерства запрашивалась поддержка в 56 миллионов рублей. И в конце концов этому проекту было указано на дверь.

Обслуживающие и обслуживаемые

Понимаю чувства экспертов, тут же написавших письмо министру. Они были услышаны — проект рекомендован на осенний питчинг в Фонде кино. Но истерика в прессе по этому поводу продолжается. В ход идут кликушества на тему краха российско-германского культурного сотрудничества, аналогии со сталинизмом. Симона Бауман, представитель German Films, организации, которая занимается продвижением немецкого кино, выступила в российской прессе, указывая, что должны, а что не должны делать наши министерства. Уверена, в немецкой прессе она была бы куда сдержаннее. А нашим чиновникам я бы посоветовала вывести проекты с копродукцией в отдельную секцию и пригласить для дополнительной экспертизы юристов-международников.

Короче, нынешний питчинг вскрыл серьезные отраслевые проблемы. У нашего киносообщества нет договора с государством, которое, надо отдать ему должное, много лет поддерживает на плаву наше хилое «важнейшее из искусств». Чиновники и кинематографисты видят одно и то же с разных точек зрения, и хорошо бы создать шкалу, приводящую их к одному знаменателю. Общественное мнение относит министерство к сфере обслуживания, полагая, что оно обязано поддерживать творцов. В случае с победившими в питчинге проектами Александра Роднянского и Андрея Звягинцева («Левиафан»), Натальи Ивановой и Веры Глаголевой («Две женщины»), Чулпан Хаматовой и Александра Шейна («Маяковский»), Федора Бондарчука (альманах «Четыре сезона») так и получается. Но беда в том, что с творцами у нас негусто.

Конечно, все упирается в деньги, невозвратные бюджетные деньги. Подавляющее большинство отечественных фильмов, хорошие они или плохие, снимается благодаря господдержке. Порядок сумм впечатляющий. Конкретные гранты каждому проекту не оглашаются публично (а зря). Раньше Минкультуры субсидировало в один фильм примерно 30 миллионов рублей. Судя по питчингу, аппетиты у продюсеров выросли, как выросли и цены на рынке киноуслуг. На кинодебют, который считается самой бюджетной секцией, соискатели запрашивали от 15 до 57 миллионов рублей, на детские проекты — от 40 до 68 миллионов, а на авторские — от 22 до 82 миллионов рублей. Одна из экспертов после отсмотра не слишком впечатляющих проектов по секции детского кино горестно вздохнула: «Ну вот, мы раздали десять миллионов евро, а могли бы спасти умирающий депрессивный поселок!» Можно предположить, что за четыре дня было распределено около сорока миллионов евро. Что ж удивляться тому, что в Минкультуры кипят страсти, как в культовом фильме Эльдара Рязанова «Гараж»: есть список, из него надо кого-то вычеркнуть, а кого-то протолкнуть. Вот и весь питчинг.