Та, что гуляет сама по себе - Ева Софман

— Нно, лошадка! — ликующе завопила Лив, обвивая шею сестры тоненькими ручонками.

— Иго-го, — охотно откликнулась Таша и, для пущей убедительности поцокивая языком, двинулась вслед за дружной ребяческой гурьбой. Ветер был душистым, травяным, жарким — ни то летний зной, даже ночью не отступавший, ни то марево костров.

— Ты не особо привыкай, малявка, — предупредил Гаст, вышагивая рядом, — это пока тебе пять, ты мелкая и лёгкая, а вот как стукнет лет девять — уже не накатаешь тебя особо.

Лив наморщила лобик:

— А когда мне будет девять, Таше будет пятнадцать, — гордо сообщила она.

— О, — Гаст уважительно присвистнул, — а ты здорово считаешь.

— Меня Таша учит. Я же через год в школу пойду, — похвасталась девочка, — буду учиться, как вы!

— Ничего хорошего в школе нет, уж поверь мне, — убеждённо заявил Гаст. — Часами сидишь за партой в маленькой душной комнате, скрипишь пером и пытаешься не заснуть, а пока на смену одному мучителю приходит другой, тебя выпускают поразмяться в школьный двор. Нет, грамматика и арифметика ещё ничего, да и зоология вполне терпима… ну, чтение тоже ничего, расслабляешься, слушаешь себе… даже на краеведении можно поспать. Но вот история и староаллигранский…

Лив любопытно повела носиком:

— А что в них страшного?

— Дя… отец Дармиори. Его предметы, — мальчишка удручённо сплюнул в сторону. — Не ходи, мелкая, в школу, ой не ходи… К тому же такими темпами да с такой зубрилкой-сестрой тебе в школе и учить нечего будет.

— Эй, — Таша дёрнула плечиком, — хватит, а…

— Тш! Мы…

— …уже подходим!

— И не могли бы вы…

— …оставить свои воркования на потом?

— Да мы не…

В ответ на их дружное возмущение сестрички Зормари лишь зашипели змеями — а кто-то из взрослых на шипение не замедлил оглянуться.

— Раз уж пришли, извольте вести себя тихо, — осерчала тётя Лэйна, — садитесь быстрей!

Дети послушно шмыгнули в людское столпотворение и, ящерками скользнув ближе к костру, расселись кто где.

— …это сейчас люди коротают Ночи в пирах до рассвета. А когда-то, в "стародавние времена", о которых в легендах говорится, жители Долины торопились разойтись по домам до захода солнца, — отец Дармиори рассказывал неторопливо, смакуя каждое слово, наслаждаясь вниманием, как бокалом хорошего вина. — Дома же тщательно запирали двери на засовы, придвигая к порогу что потяжелее, и вешали на дверную ручку серебряный колокольчик, чей звон нечистые силы отпугивает. Захлопывали ставни, поворачивали все зеркала лицом к стене, обязательно ставили подле кровати горящую свечку…

Знакомая песня, подумала Таша, прикрывая глаза и прислушиваясь — может, у соседнего костра что поинтереснее рассказывают?..

— …как ему это удалось?!

— Вроде бы как уговорился с Князем Подгорным ещё десяток-другой магов к гномам послать.

А вот и Гастов папенька, достопочтенный господин Онван. С кем беседует?

— Цена за пуд олангрита в медяках, — а, с Шером Койлтом, похоже, — поверить не могу…

— Я тоже не мог. Но тем не менее.

Олангрит, хм… вроде бы тот металл, который во всякие магические вещички примешивают? В светильники, двусторонние зеркала, те же холодильные ящики… Кажется, он магию удерживает, без него заклятия через неделю-другую на нет сойдут.

— Представляешь, как теперь всё в цене упадёт?

— И вроде как собираются мастерить всякие повышенно-олангритные штучки. Таких не на год хватит, а на два-три… может, больше даже.

— И дешевле выйдет… Вот порадовал так порадовал, вот это наш король! Века с гномами уговориться не могли, а этот… — да дядя Шер просто ликует, похоже, — дипломат, чтоб его!

— Или интриган.

— А разница? Главное, простому люду выгода.

— …ловили любой шорох и ждали. Особенно той поры, когда уже скрылась за горизонтом луна, а солнце ещё и не думает показываться — той предрассветной поры, когда всего темнее, — разглагольствовал пастырь. — И лишь когда миновала эта пора и слышался петуший крик, живые облегчённо выдыхали, позволяя векам сомкнуться…

— Вот оттого, мол, и пошла традиция весь следующий после Ночи день отсыпаться, — шепнул Гаст, — так что "мы, мужики, традицию поддерживаем", а то, что "отсыпание" в последние столетия жестоким похмельем сопровождается — это уже частности…

Таша прыснула в ладошку.

— Предосторожности с баррикадами, колокольчиками и свечками не на пустом месте возникли. Кто именно забыл их выполнить, поутру замечали сразу — по входной двери, скрипящей на ветру, — голос пастыря понизился в крайнюю степень зловещести. — Обитатели "приметного" дома заглянувших соседей встречали в кроватях — с таким умиротворением на бледных лицах, будто и в самом деле просто спали…

Таша поёжилась. С тем, что из уст отца Дармиори страшные легенды звучали действительно страшно, спорить не осмеливался никто. Таша связывала это с тем, что отец Дармиори сам смахивает на злого колдуна, вылезшего со страниц одной из своих легенд. Крайне убедительно смахивает.

"Возможно, ты недалека от истины, малыш", — обычно смеялась мама.

Жалко всё-таки, что мама никогда на Ночные гульбища не ходит…

— Кто забирал жизни — никто не знает до сих пор. Ни в одной летописи не найдётся описания твари, способной совершить такое. Ни один из магов, раз за разом устраивавших засады, просто не дожил до утра, чтобы это описание составить. Предполагали, что зеркала, "сии зерцала волшбные", служили для неведомой твари дверью столь же удобной, сколь и двери настоящие. А наверняка знали, что опасности избегал тот, кто в неё не верил. Действующая Ночами тварь, существо или сила, — кто её знает, — удостаивала посещением только тех, кто её ждал. И потому…

— Наверное, век за веком коллективный атеизм в неведомых тварей проник в умы аллигранцев, — бормотнула Таша, — сейчас сколько ни сиди у костра, сколько ни пугай друзей-приятелей страшилками и сколько ни видь кошмаров после этого — если тварь и удостаивает кого визитом, то явно не в нашем районе.

— Так ты знаешь эту легенду?

— Конечно.

— Откуда?

— Ну, я вообще много чего знаю…

Гаст очень удивился бы, наверное, если б узнал, что Таша не просто заметила его взгляд, но ещё и различила в нём плохо скрываемое восхищение.

— Умная ты всё-таки, Ташка, — вздохнул мальчишка. — Пусть и зубрилка.

— Да ладно тебе, — Таша расплылась в смущённо-довольной улыбке, — читаю просто много…

— Тили-тили-тесто, — ехидненько хихикнула Лив.

— Цыц, стрекоза, — фыркнула Таша в ответ, внося свой посильный вклад в бурные овации, коими удостоила публика наконец смолкшего рассказчика.