Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин

Непростое у нас задание. Чую, будет сложнее, чем я думал ранее. Немцы как с цепи сорвались, уже два разведчика барражируют в воздухе, нас ищут, но глубины тут хорошие, скрывают лодку. Мы шли на восьмидесяти, штурман проводил сверку курса. Команда устраняла повреждения (ладно течь всего лишь одна – сальник потёк), ну и меняли лампочки, они первыми летят при сотрясениях. Все запчасти имелись, к вечеру закончат.

Разбудили меня уже через два часа: акустик засёк многочисленные шумы винтов. Шла группа кораблей, по машинам ясно, что боевых, и шли не группой, а цепью, охватывая как можно большее расстояние. Я отдал приказ соблюдать тишину на лодке, и мы пережидали на глубине, пока они уйдут. Когда акустик убедился, что вокруг снова тишина, мы на малом ходу направились дальше, а я снова ушёл спать. Ночью наверстаем потерянное время.

Что-то уж больно немцы немалые силы подняли для нашего перехвата. Им точно моя «семёрка» нужна? Судя по усилиям, потраченным на поиск, не только. Для них я тоже цель номер один, после того как поработал в Белоруссии и Германии, о чём немало написали наши газеты. Видимо, дошла до немцев информация об этом, как и о том, что я принял командование трофейной субмариной.

И это было уже не только предположение: я подслушал разговоры моряков на одном из кораблей, который проходил в зоне досягаемости Взора, и теперь знал это точно. Про финнов немцам тоже было уже известно.

Однако самое главное, что я узнал, – район оцеплен, сюда стягивают всевозможные силы, включая финские ВМС, кроме крупных кораблей. Несколько подлодок в подводном положении «слушают» воды вокруг, раскинув сеть поиска, ещё несколько спешат в эти воды. Три поисковых самолёта барражируют в разных местах. Однако есть ещё лазейки, и я собирался ими воспользоваться.

И знаете, нам помогла непогода: разыгралась настоящая буря, которая снесла многие лёгкие корабли, вроде нагнанных сюда тральщиков, в сторону. Воспользовавшись этим, мы ушли и благополучно добрались до берегов Польши, или, как её называли немцы, генерал-губернаторства, двигаясь километрах в тридцати от побережья в сторону Любека. Двигались на мягких лапках, чуть что – сразу обходили или пропускали мимо суда и корабли, отсиживаясь под водой.

За эти дни я постепенно узнавал команду, ближе знакомясь с людьми. За время пути нам трижды встретились эсминцы и тральщики, дважды мы обходили минные поля и дважды встречали немецкие субмарины. Оба раза это были малые подлодки береговой обороны, которые в заданных районах висели в толщах воды, вслушиваясь в шумы вокруг. Обойти их удалось только благодаря Взору, который я всё это время не переставал качать, доведя дальность до шести километров пятисот двух метров.

Несмотря на массу возможностей атаковать подвернувшиеся корабли, я этого не делал, понимая, что на то у немецких адмиралов и расчёт. Наверняка их корабли часто выходят в эфир, сообщая своё местоположение, и если кто не вышел, значит, мы там и можно сузить круг поиска. Фактически ловля на живца. Именно поэтому те же субмарины, которые без проблем можно было бы пустить на дно, я решил не трогать. Пока мы не побываем в Любеке, у меня связаны руки, а уж потом – сколько угодно и что угодно.

Сегодня второе октября, и моя лодка замерла в семи километрах от входа в порт. Мы уже попробовали туда сунуться, но пока отошли. Легли на грунт: тут сильное течение, и не хотелось тратить запасы электроэнергии, часто подрабатывая электромоторами. Провести лодку я смогу, но нужна темнота, а сейчас час дня. С момента последней связи, после потопления немецкой «семёрки», в эфир мы не выходили, соблюдая режим радиомолчания, чтобы нас не засекли, даже примерное местоположение. Вот после Любека – пожалуйста.

Сейчас, после того как лодка легла на грунт, команде был дан отбой: пусть спят, во сне дыхание реже, а значит, потратят меньше кислорода. Только трое вахтенных остались бдеть.

А я сидел в своей каюте и размышлял. Были причины. Например, вход в порт окружён минными полями, а искать фарватер я не хотел, тем более на входе стоял большой сторожевик, имеющий систему сброса глубинных бомб, а по сторонам, в километре от него – две субмарины: одна малая, другую с ходу не смог опознать. Скорее всего, французский трофей, используемый немцами, по размеру средняя ДПЛ.

Однако у берега, в позиционном положении (это когда рубка над водой, а корпус под), пройти можно. Жаль, конечно, что глубины не позволяют полностью под водой идти. Пройдём мимо охраны и мин и окажемся в порту. Ну а уж там я определюсь, тем более Хранилище практически пустое, стоит его пополнить. В общем, тут я всё продумал, осталось дождаться темноты. День был, как назло, спокойный и ясный, надеюсь, ночью погода ухудшится. Сейчас осень, штормы и бури на Балтике нередкое дело.

Наверху мимо нас проходил малый тральщик типа М, вроде того, что я передал Балтфлоту. Он сопровождал два грузовых судна, одно с углём, второе с зерном. Грабят наших, вывозя всё ценное. О судах мне сообщил дежуривший акустик, и я приказал внести информацию о шумах в журнал наблюдения. А он молодец, различил, что идут три судна, одно из которых, возможно, боевой корабль.

А мы лежали на грунте в шести километрах от места дежурства одной из субмарин – малой. Изредка я слушал, о чём там говорят. Одна информация оказалась довольно интересной. Немцы, совместно с финнами, обнаружили и загнали у берегов Финляндии британскую подлодку, утопив её. Всплыли два трупа в британской форме. Немцы-то надеялись, что это моя подлодка, но определив, что нет, продолжили поиски.

А по времени выходило, что они уже доставили до места ту группу в гражданской одежде и теперь возвращались.

Недавно немцы всплывали, настраивали связь, доложились, что у них спокойно, и получили пакет сообщений, а когда их расшифровали, я тоже с интересом с ними ознакомился. Ха, оказалось, что в непогоду столкнулись старый угольный немецкий эсминец и финский тральщик. Эсминец буксируют к финскому порту, он ближе, а иначе утонет, а финн уже утонул, правда, всю команду успели снять.

Была ещё одна информация, которая мне совсем не понравилась: все подлодки, однотипные с моей, вернули в порт, запретив покидать его, и теперь любой, кто опознает «семёрку», может немедленно её атаковать, не опасаясь, что это своя. Вот это было плохо.

Ещё я размышлял о двух паршивых овцах. Комиссар недавно попросил о встрече, и мы поговорили у меня каюте, она одна позволяла это