Пифей - Фердинан Лаллеман

Пятый день. Ветер переменился. Теперь он дует с заката и с полуночи. Смена погоды принесла мне облегчение - наконец-то можно занять гребцов делом. Я приказал грести каждым вторым веслом, посадив на них по два человека. Рей спустили на палубу - так судно будет устойчивей.

Все гребцы работают. Ничто не действует на них хуже, чем ветер в корму, особенно если он дует день за днем. Так же склоняет к лености и пребывание в некоторых портах. И кораблям, и экипажу лучше быть в море тогда они не обрастают ни водорослями, ни желаниями, а это - тяжкий груз как для корпуса судна, так и для души.

Я послал Ксанфа на верхушку мачты, чтобы следить за морем по курсу судна. Он ворчит, но сидит наверху. Венитаф и Левк не покидают палубы, давая указания кормчим, которым очень трудно удержать судно от рысканья из-за сильного ролнения.

Шестой день. Шестой час вечера. Марсовый только что прокричал: "Земля!" Я едва расслышал его крик из-за грохота волн. Люди из последних сил ведут борьбу с усталостью, тошнотой и тоской. Наш корабль взлетает на гребень каждой волны, словно колесница на холм. Я стою на палубе под акростолием и подбадриваю обоих кормчих. Иногда до меня доносятся голоса келев-стов, задающих ритм медленной гребли. Работает каждое второе весло, чтобы они не ударялись друг о друга, если оказываются не в воде, а в воздухе. Гребцы, не желающие отдыхать, помогают товарищам. Сидя по двое на весле, они толкают судно почти с той же силой, как если бы ворочал веслом каждый из них. Но мы едва-едва продвигаемся вперед. Когда Венитаф приподнял световой люк, чтобы глянуть на гребцов,, я услыхал знакомую песню:

Греби, греби... Раз, два, греби, греби... Греби, греби... два, три, греби, греби... Греби, греби, пентеконтера, море, море, По волнам, волнам моря*.

Венитаф разбудил спавшего в носовом помещении Левка, и заспанный сканнский лоцман поднялся на палубу к кормчим. Венитаф указал в сторону замеченной земли.

- Ою! - сказал он. Венитаф переводит это слово как "суша". Я хочу знать больше, но лоцман немногословен. Венитаф спрашивает его, большой ли это остров и не он ли является целью нашего путешествия. Лоцман кивает и добавляет:

- Ту-Ал!

* Такая песня могла быть сочинена для согласования усилий при медленном, но утомительном ритме гребли.

Вдруг в разрыве тумана над бронзовым изваянием носа показываются две скалы в виде огромных кубов, а над ними конус, покрытый белейшим снегом, похожий на Стронгиле, остров Эола.

- Йокул! - роняет сканнский лоцман и добавляет, изображая шум пламени: - Файер [73].

Вблизи острова море спокойнее. Приказываю поставить остальные двадцать четыре весла и сообщаю гребцам радостную новость. Главный келевст по моему приказу сбегал за двумя амфорами вареного массалийского вина и теперь подбадривает гребцов, раздавая оловянные чаши, наполненные напитком Диониса.

Гребцы налегают на весла, подпевая в ритм. Даже я на радостях выпил целую чашу вина и кричу вместе со всеми:

Море, море, пентеконтера, греби, греби!.. Семьдесят седьмой день путешествия. Ту - Ал.

Массалисп Пифей говорит, что самая северная область Британии расположена рядом с Туле и что она - последний предел обитаемого мира, ибо летний тропик совпадает там с полярным кругом. Однако никакой другой путешественник не сообщает ничего похожего ни о том, что Туле - остров, ни о том, что Земля обитаема до того предела, где летний тропик совпадает с полярным кругом.

Страбон

Для удобства написания занесу в журнал название "Туле". Эта земля самая последняя на окраине обитаемого Мира. На горах лежат лед и снег. В глубине залива виднеется несколько жалких хижин, где могут найти приют сканнские и бергские моряки, занесенные бурей в эти края. Ни единого деревца, немного низкой зеленой травы, ютящейся среди черных скал, похожих на скалы Стронгиле. Левк утверждает, что одна из гор иногда выбрасывает огонь и что море кипит, когда в воду падают раскаленные камни. Я понимаю, что он хочет сказать, потому что сам видел, как кипит вода у острова Эола.

На Липаре и Стронгиле (мы называем их также островами Эола) живет Гефест. Он воздает почести Зевсу и шумом огня, и сильным подземным гулом. С давних пор говорят, что все желающие привозят туда необработанное железо, а на следующий день снова отправляются туда с попутным ветром и забирают либо готовый меч, либо что-нибудь другое, что захочет изготовить Гефест сообразно с брошенной ему платой. Поэтому, говорил путешествовавший в тех местах Пифей, и море там бурное.

Схолиаст Аполлония Родосского

Левк рассказал, что моряки его страны, которые иногда ловят здесь рыбу, утверждают следующее: "Мы получаем от богов огня нужное нам оружие, бросая в изливающие огонь горы такое количество необработанного железа, какое равно весу готового изделия, одновременно с железом мы кидаем золотые бисеринки в оплату за работу, а потом забираем готовое оружие".

Я отметил сходство этого верования с нашими, ведь Гефест тоже кует оружие для богов. Неужели боги одинаковы повсюду? И только имена у них разные?

Туле, пустынная земля, земля без людей. Гребцы сошли на сушу, но неприкаянно бродят по серому берегу. Им не хватает портовой таверны!

Семьдесят восьмой день путешествия. Туле. Ночи нет. Солнце на один оборот песочных часов спряталось за горы, но небо осталось светлым, как в Массалии на заре. Погода стоит ясная, однако холодно, как зимой на берегах Внутреннего моря, когда дует пронзительный Киркий.

Я пригласил кормчих, Венитафа, Левка, двух самых старых гребцов, Титира и Протиса Стентора, а также Киана, который знает, как обстоят дела с провизией, и Ксанфа к себе в каюту.

И записал все замечания, услышанные во время совета. Я сказал им:

- Хочу видеть бесконечный день и разведать море, лежащее за этой землей. Согласны ли вы продолжить путешествие?

- Да, клянусь Зевсом! - вскричал Протис Стентор своим громовым голосом.- Мы горды тем, что сопровождаем тебя, Пифей, и должны посвятить Фебу-Аполлону целый день молитв, любуясь им, когда он по ровному кругу совершает объезд неба на своей колеснице.

- Вижу, тебя интересуют мои научные занятия, Протис, а кроме того, ты почтителен к богам. Но согласятся ли последовать за мной твои товарищи-гребцы?

- Всем хочется выведать тайну Солнца, - ответил Титир, - даже тем, кого иногда мучает тошнота и чьи сердца сжимает страх.

Левк изредка ворчал, и из всех непонятных звуков, издаваемых им, можно было различить лишь слог "ис".

- Ис, лед? - переспросил Венитаф.- Мюир Кроним?

Левк утвердительно кивнул, он понял слова Венитафа.

- Мюир Кроним, - разъяснил Венитаф, - означает "замерзшее море". Кому бы не хотелось увидеть такое чудо?

- Всем хочется, - подхватил Протис. Только Левк не разделял всеобщего энтузиазма. Прошло некоторое время, пока я понял почему.

Семьдесят девятый день путешествия. Туле. Отношение длины гномона к его тени доказывает, что Туле лежит рядом с кругом*, за которым солнце никогда не заходит. Между Туле и Массалией то же расстояние, что между Массалией и кругом, где солнце в полдень освещает дно самого глубокого колодца, как в Египетских Фивах.

Я поражен, что соседствуют лед и горячая вода. Создается впечатление, что противоположности близки друг другу везде в нашем мире. Разве они в самом деле не являются разными ликами одной и той же природы? Человек считает, что противоположности существуют. А как считают боги? Тепло и холод, ночь и день, антагонистичны они друг другу или это два аспекта одного и того же явления, две крайности диады? Сколько трудных вопросов, и никому не удается найти ответ! Быть может, потому, что на них и не надо отвечать?

Через три дня, когда люди отдохнут и мы, если удастся, пополним запасы воды и провизии, отправимся к Трону Солнца. Знак нам подаст Левк.

* Параллелью.

Восьмидесятый день путешествия. Как только солнце появилось на небе после кратковременного исчезновения, длившегося не более одного поворота песочных часов, мы вышли из залива, где стояли под защитой скал.

Погода прекрасная. Холодно, как в Массалии зимой. Солнце совсем не греет.

Мы идем вдоль берега Туле, глядящего на закат. Все сорок восемь весел в работе, и я слышу, как хлопают в ладоши келевсты. Гребцы четырех передних скамей подпевают в ритм гребле. Затем песню подхватывают в середине корабля, а затем на корме. И наконец, по обычаю, в хор вступают те, кто еще не пел. Песню сопровождает рокот тамбуринов. После двух часов плавания дам людям отдых. Гребцам раздают чаши с вином и поджаренный хлеб - на ритме гребли это не сказывается. У каждого словно отросло по третьей руке!

Ветер дует с заката и немного с полудня. Наполненные паруса округлы, как груди Афродиты. "Артемиду" можно сравнить с идущей рысью лошадью. Если ветер усилится, уберу весла, но скалмы закрывать не стану.

Полдень. Перед нами будто натянули серую ткань. Солнце похоже на белый диск. Ветер стих. Снова идем на веслах. Гребцы хорошо отдохнули, но Левк приказал идти малым ходом. Он озабочен и посылает Венитафа на нос, повторяя: "Ис! Ис!" Однако еще не очень холодно.