Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник) - Леонид Каганов

– Так, капитан, – Боровиков щелчком отбрасывает окурок в угол.

– А какой от этих уродов прок? – спрашиваю я.

– Небось неубиваемых солдат хотели сделать, – Пархоменко достает новую папиросу.

Боровиков с Галиуллиным переглядываются.

– Бери выше, капитан. Не солдат, а командиров. Бессмертных руководителей.

– Вечное Политбюро?! – смеется Пархоменко. – Кощеев, только без роковых яиц? Вот же ж вы мудаки, а!

Галиуллин вскидывает автомат:

– Товарищ подполковник!

– Оставь, старлей. Все, конец. Просрали мы нашу работу – и жизнь тоже. Капитан прав – мудаки. Эту заразу надо было под десять метров бетона загнать и подземным ядерным взрывом уничтожить. Надеюсь, те, кто придет убираться за нами, так и сделают. Если успеют. Если некробы не расползутся по всей стране. Эх, вызвать бы авиацию! Сидим тут, как вши подмышкой…

И тогда я встаю и поднимаю пулемет.

– Открывай, – приказываю военкому. – Ну! Хватит базарить. Будем прорываться к генератору.

Майор трясущимися руками отпирает замок. Я стволом распахиваю дверь и сквозь решетку разношу головы вцепившихся в арматуру некробов. Они лопаются, точно перезрелые арбузы. На лицо мне летят брызги, пороховую гарь перебивает острая гнилостная вонь.

Все, площадка возле двери расчищена. Теперь нужно проделать обратный путь через коридор в фойе. Я иду первым, короткими, по три патрона, очередями опрокидывая прущих навстречу некробов. Когда кончатся патроны – а это случится очень скоро, – я перехвачу РПК за ствол и начну бить умрунов прикладом. Потом в ход пойдут кулаки, ботинки, зубы… Но мы прорвемся к этому гребаному генератору! Мы должны. Как там поется в песне? «Это нужно не мертвым, это нужно живым».

Пархоменко и военком идут чуть сзади. Их автоматы время от времени гавкают, разнося головы тех некробов, что упустил я.

Мы – идем. Медленно, оскальзываясь в сукровице, заливающей коридор, отпихивая в стороны обезглавленных умрунов, жадно шарящих руками вокруг себя. Нам больше не страшно умереть. У нас теперь другой страх – не суметь вызвать подмогу.

Вот и фойе. Оно заполнено воющими некробами. Я что-то ору, кидаясь вперед. Пархоменко матерится. Военком визжит. И вдруг в звуки боя вплетается странное посвистывание – и звон стали.

– Стой, сержант! – кричит сзади Боровиков. – Стой, это группа зачистки! Это наши! Слава богу, успели!

Я вижу за спинами умрунов силуэты людей в странных защитных костюмах. Они похожи на древних воинов, закованных в доспехи. На головах глухие шлемы с узкими прорезями. В руках у этих ребят настоящие сабли. Орудуют они ими на загляденье. Сабля – самое, пожалуй, эффективное оружие против некробов. Это становится ясно, едва только я вижу, как лихо, сноровисто группа зачистки пробивается к нам. Вжик, вжик! – и тела некробов разваливаются на части.

Боровиков подбегает ко мне, вырывает из рук пулемет.

– Все, ситуация под контролем! Остановись! Нас выведут отсюда!

– Нас?! А остальных? А город?

– Потом! Я приказываю! – ревет Боровиков.

И тут Пархоменко, страшно оскалясь, бьет подполковника кулаком в челюсть. Боровиков отлетает к стене, натыкается лицом на перевернутый стул со сломанной ножкой, вскрикивает. Галиуллин вскидывает автомат и стреляет капитану в спину. Пархоменко падает рядом с Боровиковым. Военком хватается за ствол автомата старлея, пытается вырвать его из рук – и получает пулю в живот.

Я поднимаю РПК и, целясь в Галиуллина, нажимаю на спуск. Но – судьба! – следует только сухой щелчок затвора. У меня кончились патроны.

Последнее, что помню, – удар сзади по голове. Наверное, это кто-то из группы зачистки…

8

Запись оборвалась – закончилась пленка. Ее прозрачный хвостик прошелестел по роликам, и магнитофон выключился. Синявин встал, подошел к окну, нашаривая в кармане сигареты. Он смотрел на заснеженное поле, пологий холм и дорогу, уходящую за взлобок. Там, на самом верху, стояла бетонная стела – колосья пшеницы обрамляли герб, на котором белая чайка косо парила над схематично изображенной волной. Буквы названия города были тщательно закрашены, но издали прекрасно читались даже сквозь краску: «Средневолжск».

Синявин приоткрыл форточку и закурил, стряхивая пепел в спичечный коробок. На современных картах, в атласах никакого Средневолжска не было и в помине. На старых, десяти– и более летней давности – был. Теперь, прослушав откровения сержанта Красникова, Синявин знал, почему.

Дверь открылась, и в кабинет, мягко ступая, вошел представительный, седой мужчина лет пятидесяти. Синявину сразу бросился в глаза звездообразный, уродливый шрам на правой щеке. Он походил на фиолетового паука, вцепившегося в лицо мужчины. Шрам стягивал щеку, поддергивая уголок рта, и оттого казалось, что вошедший все время усмехается.

– Здравствуйте, товарищ Синявин.

– Добрый день. Чему обязан?

– Я – генерал-лейтенант Комитета Государственной безопасности Боровиков, комендант особого Средневолжского района, – глядя прямо в глаза Синявину, четко произнес мужчина. Он был уверен в эффекте. Синявин вздрогнул, смешался, зачем-то спрятал руку с окурком за спину.

– Да вы не волнуйтесь, – успокоил его Боровиков. – Ничего страшного не произошло. Более того – наша с вами встреча была предопределена.

– То есть как? – Синявин наконец совладал с собой, выкинул окурок в форточку, подошел к столу, сел, закинул ногу на ногу.

– Вы нам нужны, Александр Аркадьевич. Ваши последние монографии, связанные с медитативными практиками и излучениями трансовых состояний, наделали немало шуму в узких кругах специалистов. В общем, мы специально допустили утечку. И вот вы здесь и вы заинтересованы, не так ли?

Синявин вздохнул. Ему не нравился этот разговор. Еще больше ему не нравился Боровиков. Кроме того, он уже понял, что ему сейчас скажут, и решил опередить собеседника:

– Закрытый НИИ?

– Очень закрытый. Режим секретности – как на ядерных объектах. Город обнесен пятиметровой бетонной стеной. Там все… по прежнему. Ну, вы меня понимаете.

– То есть эти существа… Они живы?!

– Некробы? Не живы. И не мертвы. Прекрасный объект для изучения, а?

– Это чудовищно! Целый город!

– Согласен, тут присутствует некий, э-э-э… моральный аспект. Но тема, тема какая! Вы же ученый – у вас глаза должны гореть!

– Знаете, когда вот так не оставляют выбора, это не очень-то способствует горению, – сказал Синявин и нахмурился – получилось, словно бы он оправдывается.

– Мы не имеем права на ошибку, – развел руками Боровиков. – Хватит, один раз уже… Итак – вы согласны и готовы приступить к работе?

– Послушайте, генерал, к чему эти игрища? – Синявин вскочил, трясущимися руками полез за сигаретами. – Я же теперь не могу отказаться! Если я…

– Не будем о грустном. Все необходимые бумаги вы подпишете с моим заместителем. Он же отвезет вас в институт. Город вы увидите позже, из окна спецмашины.

Боровиков повернулся и пошел к двери.

– Одну секундочку! – крикнул ему в спину Синявин.

– Что такое? – генерал обернулся.

– Этот сержант, милиционер… Ваш, так сказать, живец. Вы вправду держите его здесь, в лечебнице? Или он – просто подделка?

– Да нет, отчего же – подделка. Вполне реальный человек, вы потом сможете с ним познакомиться, если захотите.

– Но ведь если все, о чем он говорил, – Синявин бросил быстрый взгляд на магнитофон, – правда, то почему он является пациентом психиатрической клиники?

Генерал несколько секунд молча смотрел на Синявина, потом ответил:

– Потому, что он бежит не из города, а в город. Потому, что генератор в подвале военкомата все еще не запущен. А в комнату связи, откуда звала на помощь ефрейтор Цыплакова, все эти годы никто не входил…

НЕГЛИНЕВСКОЕ КЛАДБИЩЕ

Александр Бачило

1

Директор Шатохин подписывал бумаги. Перед ним на столе лежала их целая стопка. Василий Трофимович брал верхний лист, читал его, держа в вытянутой руке, морщился каждый раз брезгливо, но все равно ставил подпись. Секретарша Александра Петровна ловко выхватывала подписанное и убирала с глаз долой – в папку.

Расправившись со стопкой, Шатохин снял очки, широкой ладонью потер лицо, зевнул.

– Все, что ли? – спросил устало.

– На подпись – все, – секретарша пожала плечами, – а в приемной сидит один…

– Санкин, пенсионер? – встревожился директор.

– Да нет, молодой, – Александра Петровна глянула в бумажку. – Окользин из КБ…

– По личному?

– Говорит, по производственному.

– Значит, опять склока в КБ! Как пауки в банке, честное слово. Ладно, зови этого, и хватит на сегодня.

Допущенный Александрой Петровной, в кабинете появился скромный молодой человек с рыжеватой и несколько встрепанной шевелюрой. Смущенно глядя на директора сквозь очки, он поздоровался и представился инженером Окользиным, Сергеем.