По следу каравана - Сергей Зверев

– Все идем туда! – скомандовал он, указав на заросли. – Нарезаем палок, делаем носилки и несем ребят к дороге.

Минут через десять в зарослях кипела работа. Спецназовцы пилками десантных ножей срезали молодой подрост у самого комля и остругивали палки. Когда было выстрогано шесть достаточно прочных шестов, из спальных мешков, продетых вдоль насквозь, и дополнивших их плащ-палаток было изготовлено трое импровизированных носилок. Положив на них раненых, уцелевшие в бою во главе с Батяней понесли своих товарищей к дороге. И если путь до места боя у них занял чуть больше получаса, то обратная дорога – почти полтора...

Когда они наконец-то оказались у дороги, то, как и утром, она была безлюдной и пустынной. Вот этого-то Лавров боялся больше всего. Если бы ему сейчас кто-то сказал, что, погибни он, а ребята гарантированно выживут, он бы и минуты не сомневался в том, какое принять решение. На то он и Батяня. Но... такой «бартер» не был возможен даже теоретически. По сути дела, оставалось нести парней пешим ходом до самого Восе, поскольку на карте селений вдоль дороги отмечено не было. После нескольких минут мучительных раздумий Андрей принял решение:

– Парни, прячем свои причиндалы в чащобе и налегке несем ребят до Восе. Другого выхода я не вижу...

– Да, другого тут, наверное, и не придумаешь, – сокрушенно вздохнул Хромин, оглядываясь по сторонам.

Следом за Лавровым, груженные вещмешками и автоматами, спецназовцы потянулись на склон горы, в гущу чащобы. Но, как видно, на некоторое время забыв о десантниках, их капризная фортуна все же решила явить и свое благоволение. Когда они, пробираясь через заросли, поднялись по склону уже довольно высоко, сзади послышался голос Трофимова:

– Машина! Машина!

Бросив все на землю, Андрей ринулся вниз, рискуя переломать ноги или свернуть себе шею. В один момент он вылетел на дорогу, увидев метрах в ста от себя мчащийся на полном ходу «ГАЗ»-самосвал. Внутренне ощутив, что шофер, опасаясь нападения, ни за что не остановится, он в долю секунды сорвал с плеча автомат и дал в воздух короткую очередь. Сидевший за рулем пожилой таджик, встревоженно глядя на него, немедленно нажал на тормоза.

– Здравствуйте! У вас кузов чем-то занят? – подойдя к кабине, спросил он у шофера.

– Да, занят... Доска везу... – окидывая взглядом незнакомца с автоматом, с трудом выдавил тот.

– Минуту! Я сейчас гляну! – Лавров встал на заднее колесо и заглянул в кузов.

Доски и обрезки досок были загружены почти до верхнего края бортов. «Ничего, – мысленно отметил Андрей. – Немного разровнять, и все будет как надо...»

– Сейчас мы загрузим вам в кузов раненых, с ними будут их сопровождающие, – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Вы довезете их до больницы в Восе. За бензин я вам сейчас заплачу.

– Ай, не нада, не нада! – поняв, в чем дело, замахал тот рукой. – Пусть садиться, пусть ехать... Я отвезти их в больница, отвезти!

– Грузимся, ребята! – забираясь в кузов, скомандовал Лавров.

Он быстро разложил доски и обрезки более-менее ровным помостом. Хромин и Федоренко, подняв носилки с Хоториным, поднесли их к машине. Запрыгнувший в кузов Шмельцов вместе с Андреем принял раненых. Дополнительно подвигав доски, они поставили носилки на зыбкий, колышущийся под ногами ворох пиломатериалов. Следом за Никитой загрузили и Якишина с Трофимовым. Тем временем Барашин и Сорожкин принесли к машине вещмешки, оружие и все прочее.

– Мое не грузить! – распорядился Лавров, спрыгнув с машины.

– Товарищ майор, вы что, опять хотите идти в горы? – недоуменно замер Мишка, медленно положив его вещмешок на землю.

– Да, я иду следом за остатком банды. Их было девять человек, четверых мы здесь положили. Теперь тех, что ушли, осталось пятеро. Не так уж и много...

– Мы с вами? – поднимая с земли свой вещмешок, утвердительно спросил Иван Хромин, но Андрей отрицательно качнул головой.

– Вы едете сопровождающими. Все! – твердо уведомил он. – Ребят кому-то надо будет переносить с места на место. Может быть, даже ухаживать в качестве сиделок. Мне нужны стопроцентные гарантии, что до того момента, как их отправят в госпиталь, они будут под постоянным присмотром и опекой. Ясно?

– Но вам-то одному как? – Мишка укоризненно покрутил головой. – А если ранят, что будете делать?

– Не ранят... – Лавров как-то непонятно улыбнулся. – Не знаю почему и как, но это я чувствую... Лучше найдите-ка мне полных рожков штуки три и гранаты давайте сюда, у кого еще есть. Сухпаев пара штук про запас не помешает... И все. Помните, парни: за раненых отвечаете. Пока за ними не прибудет санитарная авиация, чтобы от них ни на шаг не отходили.

Глава 8

Когда самосвал, гулко хрипнув мотором, снова побежал по дороге, Андрей взглянул ему вслед и на прощание махнул рукой своим подопечным, которые неотрывно смотрели в его сторону. Затем не спеша взвалил на плечи вещмешок и свернутые вместе спальный мешок с плащ-палаткой; повесив на плечо автомат и поправив пояс с подсумками, зашагал в сторону арчевника. Теперь он остался один. Но внутренне знал: так надо. В принципе он мог бы взять с собой кого-то из парней, но не захотел. Почему? Ну, разумеется, и по той самой причине, какую огласил своим подопечным. Однако были и другие.

Прежде всего Лавров заранее понимал, что если неизбежные заморочки и проблемы, связанные с ранением Кашина и Кедрова, где-то в министерских кабинетах Федину еще как-то удастся утрясти, то еще трое раненых... А по сути, четверо – попробуй расхлебайся. Учитывая существование определенного числа господ с генеральскими лампасами, очень «приязненно» относящихся к ершистому майору, который ну никак не желает даже условно, чисто формально прогнуться перед «всемогущими», ожидать каких-либо поблажек было бы наивным.

С учетом теперешней ситуации формально Лаврова можно было «сравнять с плинтусом», даже не напрягаясь. Логика тут элементарная. Ему местные господа-товарищи говорили, чтобы он завязал со своей самодеятельностью? Говорили. Его непосредственный начальник, генерал Федин, уведомлял, что, мол, хватит уже погони, занимайся тем, чем тебе и положено, тренируй своих спецназовцев на горных тропах? Уведомлял. Таджикских солдат, убитых и раненных талибами, видел? Видел. И все равно, нарушая все советы, запреты и рекомендации, майор Лавров не угомонился, проявил непростительную строптивость и упрямство.

Нет, если бы он был в определенных кругах «свой в доску», если бы он терся ласковым котиком о генеральские штанины, ему прощалось бы очень даже многое. Вон, когда-то в Чечне некоторым бездарным «воителям», которые без элементарной разведки и подготовки, порой с пьяных глаз, кидали в мясорубку бессмысленной бойни целые роты и даже батальоны зеленых, необученных пацанов, прощались потери и десятков, и сотен человек. Но ведь это же были свои люди! Особые! Которым можно все. Которым можно было разворовывать армейские склады и держать солдат голодными. Которым можно было использовать солдат как бесплатную рабсилу и разменную монету, продавая их в фактическое рабство...

А вот непокорность, неслыханная дерзость иметь собственное мнение, отсутствие пиетета к большим людям – это штука непростительная. Такое не прощается и не забывается. Уж тут спрос будет за каждый пустяк. И не просто спрос, а самое жесткое взыскание. Например, за несанкционированное ведение боевых действий (а как это еще назвать?) на территории чужого суверенного государства. Да, преследование и задержание транзитеров наркоты – дело благое. Но ведь его следовало бы сначала согласовать, увязать, завизировать в высоких кабинетах. А то – мало ли кому и что в голову взбредет вытворять вне зоны начальственного контроля?!

Сказав Мишке Барашину, что его не ранят, Андрей и в самом деле почему-то внутренне знал: его не ранят. И не убьют. А вот насчет своих «орлов цвета ультрамарин» как раз наоборот, отчего-то был уверен, что третий раз смерти кому-то из них никак не миновать. Первый раз в принципе обошлось. Второй раз – уже хуже. Но, бог даст, и здесь все утрясется. А вот третий раз...

Скорее всего, именно поэтому он и не стал никого брать с собой. Какое-то внутреннее чувство настойчиво твердило, что тот, кто с ним пойдет по следу банды наркопереносчиков, неминуемо будет убит. Оно возникло еще в тот момент, когда они с носилками спускались с горы к дороге. Именно там, слыша за спиной прерывистое дыхание Никиты, он вдруг осознал: теперь идти надо только одному.

...Вновь поднявшись на вершину увала, Лавров еще раз оглянулся. Оставшаяся внизу дорога опять была первозданно пустынной. «Похоже, если верить в судьбу, – мысленно отметил он, – то этот самосвал был ее, так сказать, «перстом». Смотри-ка, ни до нашего спуска машин не было видно, ни после. А тут, как нарочно, – нате вам транспорт...»