Несущий Свет - Андрей Валентинов

…Еще полчаса прошло в молчании. Подполковник знал: Тургул отправил в бой всех, кроме начштаба, которого в атаку посылать не принято, и его самого. Там, в Александровске, наступал момент, когда обе стороны теряли силы, и судьбу сражения могла решить свежая рота. Но к красным спешили резервы, а у Тургула оставался лишь один батальон – Особый Офицерский.

Адъютант что-то доложил Тургулу, тот кивком отпустил его, минуту подумал и повернулся к Арцеулову:

– Нас прижали к южной окраине. Колтышев ранен, Володю Манштейна отрезали, он где-то в центре. Связь прервана. Я вывожу батальон.

– Антон, разреши! – Арцеулов знал, что Тургул не может уйти с командного пункта. Генерал ждал подкреплений – бой в самом разгаре.

– Слава, ты же знаешь!..

– Ваше превосходительство! – Арцеулов стал по стойке смирно и рубанул по-уставному. – Даю слово офицера, что вышибу красных и продержусь в городе до рассвета!

– Господин подполковник, – грустно улыбнулся Тургул, – этого, к сожалению, недостаточно. Надо продержаться до десяти утра. На подходе бригада Морозова. Но к ним идет Вторая Конная. Тут уж – кто успеет первым…

– Я понял. Разреши…

Тургул секунду подумал:

– С Богом, Ростислав. Вышиби этого Косухина! Далеко не забирайся, в центре много каменных зданий – зацепись за них…

– Так точно, – Арцеулов подбросил руку к козырьку новенькой фуражки и зло улыбнулся. Он не знал, доживет ли до рассвета, но в любом случае Степиному однофамильцу придется туго…

На южную окраину батальон ворвался без выстрелов. Кололи штыками – «дрозды» из Особого батальона были сплошь ветераны, еще с Ясского похода. Красные, уже уверенные в победе, дрогнули и покатились по горящим улицам к центру. Ростислав не стал дробить силы, а бросил батальон вдоль главной улицы, надеясь, что части дивизии успеют прийти в себя и присоединяться к нему. Так и вышло. Дивизия вновь разворачивалась, словно и не было многочасового боя. «Дрозды» атаковали молча, экономя патроны и не давая врагу опомниться. Арцеулов шел впереди батальона с потухшей папиросой в зубах и трехлинейкой наперевес. Фуражку еще в начале боя сбила пуля. Ростислав не стал ее искать, радуясь, что вечерняя прохлада овевает разгоряченную голову. Дико хотелось пить, но на это можно не обращать внимания. Наконец-то он воевал – и это был горький праздник, поминки по тем, кого Арцеулов оставил в далекой Сибири и здесь – от Одессы до излучины Дона.

Центр горел, но в нескольких массивных кирпичных зданиях, о назначении которых догадаться было совершенно невозможно, красные все же сумели удержаться. В упор ударили пулеметы. Арцеулов помянул большой Петровский загиб, выплюнул окурок и бросил «дроздов» к ближайшему из домов

– огромному, с толстенными стенами, похожему на старинный купеческий склад. Красные поставили там несколько пулеметов, выглядывавших из узких маленьких окон, и упорно прижимали наступающих к брусчатке. Один пулемет удалось «погасить», и «дрозды» ворвались внутрь. Арцеулов оказался в большом помещении, где валялись несколько трупов и брошенные винтовки, но дальше ходу не было. Внутренняя дверь простреливалась: красные успели поставить еще один пулемет, а в маленькое окошко, больше похожее на крысиный лаз, нельзя было просунуть даже гранату.

Ростислав решил не лезть на рожон и отправил роту в обход. Вскоре ему доложили, что склад удалось окружить, но дальше красные не пускали. Надо было остановиться и подумать – впереди целая ночь.

Здесь же, в отбитом у красных помещении склада, Арцеулов развернул карту. Среди офицеров оказался один местный уроженец, и с его помощью подполковник сумел разобраться в путанице улочек. В общем, он выполнил задачу. Полностью центр отбить не удалось, но батальон вместе с присоединившимися к нему «дроздами» из других частей занял неплохие позиции.

Арцеулов, послав донесение Антошке, приказал закрепиться. Сам он решил оставаться на складе. В случае артобстрела здесь безопаснее, а к красному соседству было не привыкать. Напротив внутренней двери поставили «гочкис», раненых унесли в тыл, и наступил момент для первого перекура.

В помещении склада вместе с Арцеуловым расположились десятка два офицеров. Ростислав достал папиросы, подавая пример. Он внезапно усмехнулся: точно так же в коротком промежутке между боями они перекуривали на окраине Екатеринодара. Там тоже были какие-то склады, которые приходилось брать с боем. Папиросами угощал генерал Марков: они у него не переводились, к радости страдающих без табака «добровольцев».

– Господа, огоньку не найдется?

Вопрос повис в воздухе. Курильщики растерянно похлопывали себя по карманам, но – редкая вещь – ни у кого не оказалось ни спичек, ни зажигалки. Ростислав с сожалением вспомнил, что отдал свой коробок Тургулу. Выходить не хотелось: можно поймать шальную пулю.

– У красных попросить, что ли?

Нелепое предложение вызвало смех, но затем один из офицеров – молодой поручик с солдатским «Георгием» на груди осторожно подошел к слуховому окошку, подмигнул остальным и прокричал:

– Эй, краснопузые! Спичек не будет?

– А повежливее можно? – донеслось в ответ. Поручик удивился, но, подумав, предпринял новую попытку:

– Господа красноармейцы! Не соблаговолите ли одолжить спички? Взываем к солидарности курильщиков!

На этот раз засмеялись за стеной. Послышался легкий стук – коробок упал на пол, к нему тут же потянулись нетерпеливые руки. Красные не оплошали: по яркой наклейке кто-то успел сделать карандашную надпись: «Травитесь, беляки!»

– Вернуть не забудьте! – донеслось из-за стены. После того как сизый дым пополз под потолок, Арцеулов лично переправил надпись, заменив «беляки» на «товарищи», и отправил спички обратно, не забыв прибавить: «Сэнк ю».

– Дон'т менш ит! – донеслось в ответ.

– Ого! – кто-то из офицеров заинтересовался уже всерьез. Да, красные уже были не те, что в 18-м!

– Наверно, курсанты, – предположил все тот же поручик. – Выучились, сволочи!

– Эй, краснопузые, откуда будете?

Ответа не ждали, но из-за стены прозвучало твердо и веско:

– 256-й имени Парижской Коммуны!

«Дрозды» стали переглядываться. Значит, здесь те, кто разбил Первый Офицерский! Лица недобро улыбались – если бы не кирпичная стена и не пулемет у прохода, тамошним курильщикам пришлось бы не сладко.

– А где ваш Косухин? – красного командира за эти сутки уже успели дружно возненавидеть.

– А на что он вам? В плен собрались, недобитые?

Там, за стеной, хорошего настроения явно не теряли.

– Да нам поговорить бы… – офицеры переглядывались. Граната в окошко не пролазила, но можно просто пальнуть из винтовки.

Невидимые собеседники замолчали. Настала тишина, лишь где-то далеко, за несколько улиц, шла ленивая перестрелка. Арцеулов автоматически отметил, что патронов у красных, похоже, в обрез.

– Ну я Косухин! – голос прозвучал спокойно, с явной насмешкой: – Чего надо, чердынь-калуга?

Ростислав похолодел. Разведка ошиблась: командир 256-го – не из бывших офицеров. Господи, но почему так? Оставалось надеяться, что это все-таки совпадение. Вдруг у краснопузых есть другой Косухин с такой же «чердынь-калугой»?

Он не выдержал, жестом остановил собиравшихся высказаться на полную катушку офицеров и осторожно подошел к окошку.

– Степан?

За стеной молчали. Арцеулов хотел уже отойти и все забыть, но внезапно вновь послышался знакомый голос:

– Че, Ростислав, никак ты? Еще не расстреляли?

Тон и слова были под стать обстановке, но Арцеулову почему-то показалось, что где-то самым краешком в голосе Степы прозвучала радость. Из холода Ростислава бросило в жар. Теперь уже сомнений не оставалось.

– Сдавайся, краснопузый! – крикнул он первое, что пришло на ум, просто желая еще на минуту затянуть разговор. – Мы вас окружили!

– Это кто кого окружил, чердынь-калуга! – Степа засмеялся как можно обиднее. – Ладно, возьму тебя в плен – поговорим!

Ростислав отошел в сторону. Сердце бешено билось, в голове появилась знакомая слабость. Значит, они все-таки встретились! Господи, но как нелепо! Хотя, с другой стороны, оба спешили на фронт. И оба успели…

– Вы его знаете, господин подполковник? – в тоне спрашивающего прозвучало уважение и одновременно страх, словно Арцеулов был знаком не с красным командиром, а с самим Вельзевулом.

– Немного, – Арцеулов отвечал, даже не думая. – Довелось…

– Опасный?

– Куда уж опаснее…

Входить в подробности не хотелось. Не то чтобы знакомство с командиром 256-го полка могло как-то скомпрометировать – такое за годы Смуты встречалось сплошь и рядом. Но то, что связывало его с Косухиным, оглашению не подлежало. И не только потому, что за некоторые их общие дела можно заплатить головой…

Арцеулов заставил себя думать о другом. Красные не просто перекуривают. У них тоже приказ; и едва ли красноармейцы 256-го намерены всю ночь мирно отдыхать.