Время шакалов - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Брось ты о работе Меченого говорить, – возбудился Сергей, – знаем мы, как он орден получил: папа – председатель, похлопотал, чтобы сынку за месяц работы помощником комбайнера дали орден.
Он же со Ставрополья, здесь неподалеку, потому люди и знают этого Меченого, как пройдоху и подхалима и знают, как он лез наверх и как пролез к власти в Москве. Человек, который никогда не занимался реальным делом, не сможет, при всём своём желании, стать хорошим руководителем, потому что опыт работы на производстве нельзя заменить ничем: ни учебой, ни прилежанием.
Возьми, например, русских царей или зарубежных – ведь никчемные людишки, а отсутствие опыта заменяли самодурством или безумными идеями, как тот царь Петр 1.
У нас, при Советской власти, только Ленин и Сталин справлялись с управление государством, а после них, начиная с Хрущева, какие-то идиоты у власти: сплошные метания и шараханья в разные стороны, потому что не понимают они, что и как надо делать, чтобы жизнь людей налаживалась и государство крепло.
Вот и Меченый начал борьбу с алкоголем, а надо бы начать бороться с уравниловкой в оплате труда – я слесарь высшего разряда, но получаю зарплату немного выше, чем выпускник ПТУ, который ещё ничего не умеет. Надо платить за сделанное, а не за должность и стаж работы и без всяких ограничений в зарплате, тогда будет интерес сделать больше и лучше.
Старики говорят, что так было перед войной и сразу после войны, потом, при Хрущеве, стали платить за должность и корочки о квалификации, а если где и оставалась сдельная оплата, то если сделал много и хорошо, зарплата ограничивается, чтобы хороший работник не получал много больше, чем плохой и никудышный. Вот многие и стали работать спустя рукава.
Я тоже могу сделать, например, работу за день, но делаю три дня, потому что больше мне всё равно не заплатят. Нет, не понимает Меченый, проблем простых работяг, на которых и держится вся страна.
Убери половину начальников – никто и не заметит, а убери слесарей и токарей половину и страна остановится: ничего не будет, всё поломается. – так я думаю о нынешнем положении дел в стране, – закончил Сергей и, с расстройства от сказанного, налил себе ещё одну рюмку водки и выпил поморщившись: не то от водки, не то от сказанного.
Михаил хотел сказать Сергею, что и у них в науке, оплата идет тоже от должности и ученой степени и совсем не зависит от дела, но передумал: тогда придется объяснять чем и как он занимается и кому это его занятие нужно, а он и сам представлял это достаточно смутно, пребывая, однако, в полной уверенности нужности и необходимости своего дела.
На расспросы Сергея он давал уклончивые ответы о своей работе и семье, без подробностей, сказав, что женат и есть ребенок, но умолчав, что этот ребенок достался ему в приданое от жены – вернее, от её веселого времяпровождения до него.
И про квартиру он сказал, что получена от работы, не уточняя, что получена она была ещё его тестем, а от него досталась дочери, явившись, фактически, приданым, из-за которого он и женился на Сане. Когда, в разговоре, Михаил назвал имя своей жены, Сергей удивленно вскинул брови, но промолчал.
Потом начались воспоминания об их далеких уже школьных годах и, проговорив до позднего вечера, Михаил попрощался с одноклассником и пошел домой, чтобы никогда больше не посетить гостеприимного хозяина этой усадьбы, где мирно и ладно проживала обыкновенная семья.
Это было на закате советской эпохи, о котором ещё никто не знал, но мудрые сельские жители с тревогой наблюдали за первыми действиями нового руководителя страны – Мишки Меченого, оказавшегося, в итоге, полным негодяем и предателем этих простых людей.
Незаметно, отпуск подошел к концу и последний вечер перед отъездом Михаил провел вместе с матерью. Мать, наслушавшись его рассказов об успехах в Москве, смирилась со своим одиночеством, уже не надеясь пожить вместе с сыном, но желая ему хороших семейных отношений со снохой Саной, которую она так никогда и не увидит.
Может быть, надеялась она, появятся внуки, и когда подрастут немного, они будут приезжать к ней на лето в гости, освободив родителей от их важных дел московской жизни.
Насчет своих пожеланий о внуках она опасалась расстраивать сына, но сказала ему, что одной ей уже надоело сидеть дома и она, по-видимому, опять пойдет работать, чтобы быть при людях: вот если бы внук был, то она охотно посидела бы с ним, что в Москве, что здесь в поселке, добавила мать.
Михаил, сделав вид, что намека не понял, одобрил желание матери ещё немного поработать, а он потом, когда ещё больше укрепится в Москве, обязательно возьмёт мать к себе, в новую квартиру, которую он непременно получит, став настоящим ученым, когда сделает и защитит диссертацию.
Мать как бы поверила сыну и весь вечер они провели в разговорах, вспоминая отца и то время, когда Миша жил и учился здесь в поселке.
Утром мать проводила сына до автовокзала, он сел в автобус и отъезжая, видел фигурку матери, которая проводив сына и сразу сгорбившись, смотрела вслед автобусу, увозившего её сына в большой город, где ей так и не нашлось места. Автобус, как оказалось, увозил Михаила на несколько лет, в течение которых он не нашел времени навестить мать, стремительно стареющую от одиночества.
XIV
Вернувшись в Москву, Михаил беззлобно поругался с Саной, которая всё же заставила его выполнить супружеские обязанности, что и было исполнено обоими без взаимного удовлетворения.
Выйдя на работу, Михаил узнал новость, которая ошеломила и обрадовала его: он был включен в состав делегации НИИ на поездку в США для изучения там опыта химизации сельского хозяйства. В такие поездки за границу, от института ездил обязательно директор, кто-нибудь из замов и парочка приближенных лиц.
Оказалось, что пока согласовывали сроки и цели поездки, замдиректора, планировавшийся в поездку, эмигрировал в Израиль, никого не предупредив. На вакантное место партком и профком рекомендовали его, Михаила, чтобы разбавить состав делегации этим обычным сотрудником и избежать упреков и критики от рядовых сотрудников в условиях начинающейся компании за гласность и открытость руководителей.
Михаил же, не будучи членом партии, охотно выполнял поручения парткома и был профсоюзным активистом, что и
