Колумбелла - Филлис Уитни

— Школа! — усмехнулась она. — Это меня волнует меньше всего! Если бы не вы, Кэти, наверное, взяла бы меня с собой и Стивом кататься на катере! Дядя Алекс не знает, куда они поехали, но я-то знаю! Если папа догадается, он сойдет с ума!

Она положила ногу на ногу, сцепила руки на колене и принялась раскачиваться на столе, глядя на меня с дерзким вызовом. Я насторожилась. Но поскольку девочка была в таком настроении, действовать напрямик не приходится.

Я встала и подошла к обитому железом сундуку, который накануне мне показывал Алекс, без зазрения совести сняла ключ с крючка и вставила его в замок. Лейла в мгновение ока соскочила со стола, пробежала через комнату и схватила меня за руку:

— Что вы делаете? То, что лежит в этом сундуке, принадлежит мне! Вы не имеете права шарить в чужих вещах!

Я спокойно высвободила руку, хотя она пыталась помешать мне, и повернула ключ. Когда примером служит такая мать, как Кэтрин, можно только догадываться, на что способна дочь. Но Лейла меня удивила, озадаченно отступив назад.

— Вам действительно не страшно? — спросила она.

— Мне в свое время доводилось видеть совершенно неумелые наброски, — сухо сообщила я, доставая из сундука пачку рисунков. — Но эти меня заинтересовали. Любопытно узнать, что вдохновило тебя нарисовать их. До всякого колдовства и опасности мне нет дела — терпеть не могу тратить время на вещи, которые мне скучны!

Похоже, мое заявление о том, что мне неинтересны происки ее матери» дало Лейле неожиданную пищу для размышлений.

Положив на стол груду рисунков, я села и стала их перебирать.

Лейла сразу же наклонилась и положила руку на стопку:

— Подождите, мисс Аббот! Прошу вас! Я улыбнулась:

— Если ты действительно не хочешь, чтобы я их смотрела, то не буду!

Она отрицательно покачала головой:

— Просто сегодня утром я положила сюда пару новых рисунков. Я их еще никому не показывала и не уверена, что хочу это сделать.

— Почему бы тогда тебе их не вынуть? Я посмотрю только те, которые ты сама захочешь мне показать!

Быстро перебрав рисунки, девочка вынула два листка. Затем отошла от стола и принялась их рассматривать, по-прежнему пребывая в неуверенности. Я не обратила на это никакого внимания и стала разглядывать изображения раковин, которые Мне уже показывал Алекс. Дойдя до одного из них, напомнившего мне работы Джорджии О'Кифф, отложила его в сторону.

— Этот мне нравится больше всего, — сказала я. — Тебе отлично удался серовато-коричневый фон. Большая розовая раковина среди кремовых выглядит очень эффектно!

Лейла опустилась на стул рядом со мной, наклонившись через мою руку, и начала увлеченно разглядывать рисунок; два вынутых листа она перевернула и положила себе на колени.

— Вы действительно так считаете? Вам нравится?

— Очень, — прозаично произнесла я, продолжая переворачивать листочки.

Ее внимание было всецело приковано ко мне, и этот факт показал мне, что значит для Лейлы Дру ее талант. Этим я могла воспользоваться, чтобы сделать шаг к дружбе с ней, а может быть, и к большему — доверию с ее стороны.

— Ты должна продолжать развивать твой талант, — сказала я, когда мы разглядывали очередной рисунок. — Придет время, и тебе надо будет подумать об университете, в котором есть хороший искусствоведческий факультет.

Вероятно, я зашла слишком далеко, потому что Лейла отодвинулась и вопросительно посмотрела на меня:

— Откуда вы знаете? Какой предмет вы преподаете, мисс Аббот? Мне об этом никто не говорил.

— Хороший вопрос, — согласилась я. — Разумеется, не искусство. Я преподаю то, что называется общественными науками — древнюю историю, историческую географию, текущие события — все, что связывает минувшее и совершающееся сейчас.

В течение нескольких мгновений Лейла обдумывала мои слова, потом неожиданно поделилась:

— А Кэти считает мои занятия рисованием пустой тратой времени.

Меня снова пронзила старая боль, неожиданно выпрыгнувшая из засады. Я вспомнила то, что уже почти забыла, потому что хотела забыть, и услышала, как Хелен говорит: «Почему ты сидишь за письменным столом и сочиняешь эти дурацкие истории, Джесси? У тебя все равно ничего не получится. Подойди, поговори со мной». И я откладывала истории, над которыми она смеялась, и говорила с ней. С Лейлой этого не должно произойти!

— У тебя есть дар, — сказала я. — Но это только начало. Придется приложить немало усилий. Только у тебя ничего не получится, если станешь слушать людей, которые будут тебя отговаривать. Тебя можно критиковать, но не отговаривать!

Ее напряжение несколько ослабло, и она опять стала похожей на Кэтрин.

Быстрым жестом Лейла взяла с колен два листа бумаги и положила один из них недалеко от себя лицом вниз. Другой протянула мне.

— Можете посмотреть, если хотите, — почти застенчиво произнесла она.

Передо мной снова была карикатура. По манере исполнения этот набросок очень напоминал портрет Алекса — пирата, однако это было более чем преувеличенное, но очень насмешливое изображение Кэтрин. Волосы Лейла нарисовала прямыми и черными, глаза немного вразлет, а маленькое треугольное личико более кошачьим, чем оно было в действительности. Получилась молодая, Волнующая, правда, нисколько не привлекательная ведьма.

— Кэти еще не видела, — сказала девочка, нервно покусывая губы. — Не знаю, как она отнесется.

Я была более чем довольна, получив еще одно свидетельство того, что Лейла не всегда смотрит на мать со слепым обожанием, иногда способна и к объективной оценке.

— Думаю, я нечестно исказила ее, — призналась она. — Мне многое не нравится из того, что Кэти говорит И делает! И просто ненавистно, когда она отбрасывает мои рисунки как нечто незначительное! Хотя, я знаю, это нечестно с моей стороны. Кэти все время действует: плавает, катается на катере, танцует. Действует! Она не понимает, как можно сидеть на месте и пачкать бумагу. А мне надо бы ее прощать потому что Кэти очень много для меня делает!

Девочка нравилась мне своим великодушием и умом, но У меня было слишком мало свидетельств того, что Кэтрин Дру поступает бескорыстно.

— Например, помогает тебе выбирать одежду? — спросила я, тоже немного застенчиво.

Лейла сразу поняла, что я имею в виду, но никому не собиралась позволить критиковать ее мать.

— Если вы имеете в виду красное платье, то, вероятно, я его оставлю! Она лучше меня разбирается в одежде и считает забавным, если на приёме мы будем одеты одинаково!

Я промолчала, но, наверное, мое молчание подразумевало критику, потому что Лейла тут же засунула портрет ведьмы в груду рисунков. Затем перевернула лицом вверх второй набросок.