Пуритане - Джек Кавано

Он протянул Энди руку и сказал:

— Я викарий Эденфорда. Мое имя Мэтьюз, Кристофер Мэтьюз.

Энди, пряча злорадную усмешку, пожал руку.

У городского сквера Кристофер Мэтьюз и его гость свернули на маленькую пологую улочку, лениво ползущую вверх, затем на Главной улице, параллельной Рыночной, повернули налево. Главная улица была гораздо уже и не столь тщательно вымощена. Небольшие домишки вдоль нее так тесно жались один к другому, словно пытались устоять перед общим врагом. Из окон доносился запах вареной рыбы и жареного мяса, через щели в ставнях слышались негромкие голоса и виднелось дрожащее пламя свечей. Это создавало ощущение домашнего тепла и уюта. Здесь все были близки друг другу в прямом и переносном смысле.

Мэтьюз быстрым шагом направился в конец улицы — дальше начиналось поле — и подошел к двери маленького двухэтажного домика, стоящего на гранитном фундаменте. Справа от узкой деревянной входной двери Энди разглядел два больших, закрытых ставнями окна. Второй этаж нависал над крыльцом. На улицу выходило четыре окошка второго этажа, высунувшись из которых, запросто можно было пожать руку соседу, живущему напротив. Дом заметно покосился, что не очень понравилось молодому человеку, — впрочем, рядом находилось не меньше десятка таких же кособоких развалюх.

— Ну что ж, вот твоя тюрьма, — насмешливо произнес Мэтьюз, но, заметив суровое выражение на лице Энди, он мягко добавил: — Извини, приятель. Похоже, шутка была неудачной. Пойми, и Сайрес, и Эмброуз действуют из лучших побуждений.

Они просто выполняют свою работу, защищая город от врагов. Не волнуйся. Когда появится главный констебль, а он обязательно приедет в день ярмарки, все разрешится. Я не считаю тебя преступником. Если бы я тебя в чем-нибудь заподозрил, никогда не привел бы в свой дом.

«Для тебя я опаснее, чем ты предполагаешь», — подумал Энди. Он изо всех сил старался пробудить в своей душе неприязнь к викарию, но это у него плохо получалось.

Мэтьюз распахнул дверь. В глубине комнаты стройная девушка накрывала стол к ужину. Услышав скрип двери, она обернулась, тряхнула головой, отбросив с лица темно-каштановые волосы, подняла на вошедших сияющие карие глаза и тепло улыбнулась. Но, как оказалось мгновение спустя, сердечная улыбка предназначалась только викарию. Когда девушка увидела Энди, лицо ее стало серьезным. На юношу она не произвела особого впечатления.

— Девочки, у меня хорошая новость! — весело объявил Мэтьюз. — Я привел очень симпатичного гостя!

Девушка молча скрестила руки на груди. С ножами в одной руке и с вилками в другой она напоминала вооруженного грифона на рыцарском гербе. В ее глазах застыла тревога.

— Папочка!

Изящное создание спорхнуло вниз по лестнице и бросилось к Мэтьюзу. По фигуре девушки было видно, что она уже не ребенок, но еще достаточно хрупка, чтобы утонуть в отцовских объятиях. Из-за плеча викария она устремила на Энди ярко-синие глаза. Длинные прямые волосы, прекрасный цвет лица и очаровательная улыбка поразили юношу в самое сердце. Молодой человек ощутил столь сильное волнение, что даже испугался. Впервые в жизни Энди Морган понял, что почувствовал Ланселот, когда встретил Гвиневру.

— Мастер Морган, позвольте представить вам мои величайшие сокровища. Это моя старшая дочь, Нелл. — Мэтьюз указал на неулыбчивую особу у стола.

Энди слегка поклонился. Девушка кивнула и сухо произнесла:

— Мастер Морган.

— И вот эта хохотушка, — отец ласково привлек к себе младшую дочь, — ее зовут Дженни. Мы только что отпраздновали ее шестнадцатилетие.

— Мастер Морган, — застенчиво сказала Дженни.

— Рад знакомству с такими очаровательными особами, — галантно произнес Энди.

Нелл сердито фыркнула.

— Папа, можно с тобой поговорить? На кухне?

И, не дожидаясь ответа, она с грохотом поставила посуду на стол и вышла из комнаты.

Если ее резкость и удивила Мэтьюза, он не подал виду.

— Можешь оставить свои вещи здесь, — викарий указал на место рядом с очагом. — Извини.

Дженни последовала за отцом. Ее длинные каштановые волосы раскачивались из стороны в сторону. Прежде чем исчезнуть за дверью, она обернулась и улыбнулась юноше.

Молодой человек остался один в более чем скромном жилище викария. Перед ним была длинная маленькая — почти в два раза меньше спальни Энди в Морган-холле — комната: справа — очаг, слева — узкая лестница, ведущая наверх. На огне очага варился ужин. На обеденном столе горели две свечи. Со второго этажа струился мягкий бледный свет.

Обстановка была очень бедной. Четыре деревянных стула с прямыми спинками стояли рядом с обеденным столом, наполовину накрытым к ужину; еще один стул находился около маленького столика, придвинутого к окну. На этом столике лежали грузила, кружево, ножницы и мотки шерсти. У очага Энди увидел кресло-качалку. На дощатом полу лежал большой тканый ковер.

Энди снял с плеча сумку и положил ее у очага. Он вспомнил о дедовой сабле и подумал, что нужно спросить о ней викария.

Из-за приоткрытой кухонной двери доносился громкий шепот, но Энди не слышал, о чем говорят хозяева. Он хотел было подойти поближе, но потом решил не делать этого.

«Чтобы выведать чужие тайны, нужно притвориться, что они тебя не интересуют, — говорил Элиот. — Не торопись, будь терпелив и дружелюбен, старайся войти в доверие. Только так ты добьешься своего и узнаешь все, что нужно».

Пока рисковать не стоило. Скорей всего, речь шла о нем. Какое бы решение они ни приняли, его наверняка пригласят поужинать.

Он опять вспомнил Элиота. «Самое важное и самое опасное — первая трапеза с жертвой», — наставлял тот. Слово «жертва» оскорбляло слух Энди — речь все-таки идет не о животных. А вот считать себя разведчиком, тайно пробравшимся в лагерь неприятеля, юноше нравилось.

В этот момент в дверях кухни появилась Дженни с оловянными тарелками в руках. Девушка не поднимала глаз на Энди, но озорная улыбка на ее губах говорила о том, что она не забыла о его присутствии. Гибкие девичьи руки проворно расставили тарелки — раз, два, три, четыре! Дженни украдкой взглянула на Энди и зарделась. Когда она заметила, что юноша наблюдает за ней, она поспешно вернулась на кухню.

«Люблю, когда жертва зовет меня к ужину. Она похожа на овцу, которая приглашает волка разделить с ней трапезу. — В ушах Энди вновь зазвучал резкий смех Элиота. — Должен сказать, пуритане любят поесть. А за едой любят поболтать. Поставь перед ними тарелку, и они выложат тебе все свои секреты! А я смотрю на этих простаков и думаю: хороши же они будут с клеймом на щеках!»

— Что же ты ищешь?

Кристофер Мэтьюз положил в рот кусочек баранины и задумчиво начал жевать его. Он ждал ответа на свой вопрос. Скромный ужин состоял из холодного мяса, вареной кукурузы и пшеничного хлеба. Энди только что изложил семье викария свою вымышленную биографию. В основном это была правда, но слегка приукрашенная, рассчитанная на сочувствие слушателей.

Энди признался, что он — сын богатого дворянина, выросший в обстановке постоянных скандалов и ссор. И это было правдой. А вот говоря о том, что его отец пьянствовал и бил близких, молодой человек врал. Лорд Морган пил мало и редко — пара бокалов вина могла свалить его с ног. Представив деда глубоко верующим христианином, Энди тоже погрешил против истины, зато добился своего: викарий приятно удивился, узнав, что отважный адмирал Амос Морган был набожным человеком. Наконец, Энди солгал, что бежал из Морган-холла из-за стычки с отцом, причиной которой якобы стал интерес юноши к религии. По словам Энди, после того как он покинул дом, ему пришлось целый год скитаться по стране. И вот его задержал сторож Эденфорда.

— Не знаю, что я ищу, — ответил Энди хозяину дома. — Правда не знаю.

— А Плимут? Почему ты решил наняться матросом на торговое судно в Плимуте?

Энди пожал плечами, ковыряя остатки кукурузы на тарелке. «Делай вид, что ты смущен и растерян, — поучал его Элиот. — Это они просто обожают. Сразу бросаются тебе на выручку».

Викарий улыбнулся.

— Одно я знаю точно: Господь не зря привел тебя в наш дом.

Мэтьюз сидел во главе стола, по правую руку от Энди. Девушки, расположившись напротив, слушали их разговор. Нелл держалась сдержанно и отчужденно. Дженни неотрывно смотрела на Энди. Лишь когда он поворачивался к ней, она опускала глаза.

— Что бы ни случилось, — горячо проговорил Энди, — я искренне благодарен вам за гостеприимство, — произнося эти слова, он украдкой взглянул на Нелл. Выражение ее лица не изменилось.

— «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам»[57], — вспомнил викарий слова Библии.

Нелл скептически взглянула на отца.