Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы - Михаил Болтунов

Проигрывали мы и в сухопутных частях. 25 тысяч солдат и офицеров, не считая гарнизонов крепостей, могли выставить русские.

Добавьте сюда 30 тысяч штыков в Порт-Артуре, строительство которого, кстати, еще не было закончено.

Японцы подготовили 140 тысяч, а к третьему месяцу войны и все 200 тысяч.

Справедливости ради надо сказать, что предполагалась переброска войск из европейской части. Однако на начальном периоде соотношение сухопутных частей склонялось не в нашу пользу. Следует не забывать и тот факт, что мало перебросить войска с одного театра боевых действий на другой, их надо где-то расположить, сосредоточить, организовать тыловое обеспечение. Здесь тоже были свои немалые трудности.

Планы воюющих сторон оказались прямо противоположными. Япония вела наступательные действия, стараясь установить государство на море. Россия намеревалась обороняться в Южной Маньчжурии и сдерживать японцев до подхода подкрепления из европейской части. И только через несколько месяцев русские генералы планировали начать наступление, сбросить врага в море, овладеть японскими островами и гнать противника до столицы Токио.

Что ж, как говорят, гладко было на бумаге… Однако теперь все это в прошлом. С началом боевых действий в войсках стала ощущаться резкая нехватка разведывательной информации. Несмотря на наличие нескольких штабов разных уровней, начиная от Главного и Главного Морского штаба и заканчивая штабом Маньчжурской армии, ни одному из них не удалось привлечь к сотрудничеству агентов, обладающих ценной развединформацией. Не была разработана система организации тайной агентуры в специфических условиях дальневосточного театра боевых действий.

Крупнейший специалист в области организации агентурной разведки генерал-майор Павел Рябиков в своей книге: «Разведывательная служба в мирное и военное время» писал: «Ненадежность тайной агентуры в мирное время, невозможность получить весьма жизненные и важные сведения о японской армии секретными путями привели к колоссальной ошибке в подсчете всех сип, кои могла выставить Япония, и к совершенному игнорированию резервных войск, неожиданно появившихся на театре войны».

До Русско-японской войны 1904–1905 годов в армии и на флоте не было профессиональных офицеров-разведчиков (их стали обучать в академии только после войны), военным и военно-морским агентам не ставились обязательные задачи по заведению тайной агентуры за границей, и в первую очередь, на территории вероятного противника. И как результат — дальневосточный театр военных действий оказался в разведывательном отношении не подготовленным к будущей войне.

Однако война началась, и Российская империя была вынуждена в нее вступить.

В феврале 1904 года командующим Маньчжурской армией назначен генерал от инфантерии Алексей Куропаткин, бывший до этого военным министром Российской империи. Разведку на театре военных действий осуществляло разведотделение его штаба.

Об уровне разведывательных данных, которыми обладал Куропаткин, ярко говорят телеграммы, которые он направлял в Петербург. Константин Звонарев приводит их в своей книге «Агентурная разведка».

«Все еще в неизвестности, где 2-я японская армия, — с тревогой сообщает Алексей Николаевич. — Можно предполагать, что часть 2-й армии высадилась в Корее». «Крайне желательно выяснить это достоверно». Представляете беспомощность командующего Куропаткина, который с Дальнего Востока просит Петербург выяснить, где же находится треклятая 2-я японская армия. Теперь он уже предлагает выяснить это через наших военных агентов «жертвуя большими суммами денег». А помните, тот самый Куропаткин не желал дать и малые суммы на приобретение ценных документов, создание агентурной сети. Выходит, пока гром не грянет… генерал не перекрестится.

Вот в такой сложной обстановке следовало разворачивать и налаживать разведку на Маньчжурском ТВД. Было решено, что она станет трехзвенной — дальняя разведка, разведка флангов и ближняя разведка.

Дальняя разведка предназначалась для сбора разведывательных сведений в самой Японии, а также в соседних странах — Корее и Китае. Она опиралась, в основном на зарубежные силы — военных агентов в Китае.

Разведка флангов возникла скорее как дань традициям линейной тактики. В силу обстоятельств большее внимание разведки направлялось на правый, монгольский фланг. Связано это с тем, что намерения китайцев не были известны, а войска генералов Юаныпикая и Ма выдвигались к нейтральной полосе, и даже заходили в тыл русских войск. Командование опасалось, что китайцы выступят на стороне Японии.

И, наконец, ближняя разведка имела задачу сбора разведывательных сведений на фронте в районе расположения войск. Применялся захват пленных, добывание документов, оружия, снаряжения, засылка лазутчиков, анализ иностранных печатных изданий. Например, публикации зарубежных корреспондентов, аккредитованных при японской армии.

Следует подчеркнуть, что становление разведывательной службы во всех ее звеньях на начальном этапе войны было достаточно хаотичным и неумелым. Учиться, обретать опыт приходилось, что называется, на марше.

Первоначально задача по налаживанию дальней разведки в штабе Маньчжурской армии была возложена на военного агента в Корее полковника Александра Нечволодова.

Александр Дмитриевич был опытным, знающим офицером. Командовал ротой, батальоном, состоял для поручений при штабе армейского корпуса, исполнял должность штаб-офицера при штабе Кавказского военного округа.

В конце 1903 года его назначили военным агентом в Корею. Однако до места службы доехать Нечволодову не удалось. Война застала его в пути к месту назначения, и полковник поступил в распоряжение наместника.

В качестве организатора разведслужбы Нечволодов пробыл всего несколько месяцев, но надо признаться, кое-что успел сделать. Он подготовил и командировал в Японию и в Корею трех агентов-«крышевиков»: француза Шаффанжона, немца Майера и швейцарца Барбье. Действовали они под видом «торговых людей». Их обязали следить за формированием 4-й армии противника, выяснить, какие японские части наступают из Кореи, и определить состав и силу осадного корпуса, который высаживался у Порт-Артура.

В меру своих сил и возможностей агенты добывали сведения, но вот передача их стала труднопреодолимой проблемой. Нечволодов конечно же снабдил их соответствующим шифром для передачи по телеграфу. Но напрямую телеграфировать они, естественно, не могли. Телеграммы посылались доверенным лицам в Европу, оттуда по условным адресам в Петербург, а из столицы империи опять на Дальний Восток, в штаб Маньчжурской армии.

Информация, проделавшая путь в полмира, обратно приходила нерегулярно, к моменту поступления в штаб чаще всего опаздывала и утрачивала свою оперативную ценность. Ведь шла война, и обстановка порою менялась за несколько часов.

Пришлось вскоре признать, что разведывательные сведения, поступающие от агентов, были не особенно ценны, не окупились. «Крышевиков» рассчитали летом 1905 года.

Крупными организаторами тайной агентурной разведки во время Русско-японской войны стали люди сугубо штатские, предложившие командованию свои услуги. В их числе следует назвать высокопоставленного русского дипломата, действительного статского советника Александра Павлова.

Александр Иванович родился в семье штабс-капитана гвардейского Семеновского полка Ивана Павлова. Окончил морской кадетский корпус. В 1881 году участвовал в кругосветном плавании на корвете «Варяг».

В 1882 году с отличием выпустился из морского училища. Обратил на себя внимание императора Александра II своей эрудицией и прекрасным знанием иностранных языков. Государь предложил молодому морскому офицеру попробовать силы на дипломатической службе.

В последующие годы Павлов сделал блестящую карьеру. Работал в российской миссии в Пекине, был поверенным в делах и генеральным консулом в Корее, а в 1902 году стал чрезвычайным посланником и полномочным министром при дворе корейского императора в Сеуле. Сумел завоевать авторитет и доверие у корейского короля, и всячески содействовал осуществлению планов Российской империи в этой стране.

С началом Русско-японской войны покинул Корею и прибыл в Порт-Артур в распоряжение наместника. Далее его путь лежал в Шанхай, откуда он и стал организовывать разведывательную деятельность.

Сведения, получаемые от Павлова, отличались особой ценностью. Связано это было с тем, что Александр Иванович имел в Китае и Корее широкий круг знакомых. Ведь он проработал на высоких дипломатических постах более 13 лет и завел весьма обширные связи.

Вот лишь один из примеров таких точных и ценных данных, полученных от тайных агентов Павлова. Дата высадки японских войск на Сахалине, проведенной в июле 1905 года, была передана русскому командованию за месяц, еще в середине мая. Агентура ошиблась всего на один день.