Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Алексей же заработал себе еще несколько очков репутации в глазах деловой публики. Ну и долю малую. Никита ведь пообещал в случае успеха отчислять царевичу десятую часть своей прибыли. Чистой. Не очень много. За такой подвод можно было и больше взять. Но Алексей посчитал, что жадность плохой советчик.

По сути своей жадность — это форма глупости. И взяв много сейчас, можно было потерь много завтра. А тут ведь и Лев Кириллович со своим пудлингованием должен был в разы снизить стоимость сырья. Что делало оружейное производство очень прибыльным даже с такими низкими ценами. Особенно, если удастся, удовлетворив потребности армии выйти на мировой рынок. Что обещало превратить эти скромные десять процентов в очень существенные суммы…

— Это ведь твоих рук дело? — спросил царь, отводя сына в сторонку. — Не отрицай. Я знаю.

— Федор Юрьевич рассказал?

— И он тоже.

— Я просто подсказал. Делал все Никита.

— И из купцов он тоже сам деньги выбивал?

— К чему ты сие спрашиваешь?

— За мушкеты теперь сердце отлегло. Веришь — нет? Уезжая в Великое посольство, я горевал, что нет в державе моей своей выделки их. Доброго во всяком случае. А теперь спокоен.

— Отец, не томи. Я же знаю, ты не любишь ходить вдоль да около.

— С пушками сможет также? — спросил Петр, прямо глядя в глаза сыну.

— Я не промышленник, отец. И выделка пушек сильно отличается от мушкетов.

— Знаю о том. Но ты горазд всякое придумывать. А они ой как нужны.

— С пушками три беды, насколько мне известно. Первое — это выделка формы. Под каждую она своя. Оттого и долго. Так?

— Да. — кивнул Петр. — Форма для отливки больше всего времени занимает.

— Второе — это брак. При остывании в канале ствола слишком много каверн и прочих пакостей образуется, делая пушку негодной. И вынуждая помногу раз ее отливать заново, пока дельное что не выйдет.

— И это верно. — согласился отец.

— Ну и третье — это сами пушки, а также их лафеты. В них нет порядка. Орудий парк — суть зверинец, Ноев ковчег, в котором каждой твари по паре. Да и сами орудия… к ним масса вопросов, как и их лафетам.

— Хочешь, как с мушкетом поступить? Самому решить какой надобен?

— Отец — я ничего не решал. Я предложил тебе. И решение принял ты. Как тогда — показав результаты стрельб и наблюдений. Так и ныне. Если же тебе эти десять тысяч мушкетов не по нутру, то откажись от них. Пускай Никита все переделывает.

— Еще чего! Добрый мушкеты!

— Видишь — это твой выбор.

— Мой… — усмехнулся Петр. — Только кто меня к нему подвел?

— Я лишь советовал.

— Советовал он… ладно. Возьмешься за пушки?

— Нет.

— Отчего же?

— Я подумаю на досуге как и что можно сделать, но ничего обещать не могу. Для меня пушки — темный лес. И литейное дело. Я же не заводчик и не промышленник. С теми же мушкетами советовал только то, что лежало на поверхности. Ну и по организации их выделки.

— А не из… хм… сна?

— Чуть-чуть. Несколько вспышек воспоминаний малых. Оттого я столько и возился, проверяя да пробуя.

— А с пушками ничего?

— То, что мелькнуло там с пушками, мы не осилим. Это даже объяснить сложно. К тому же я очень сильно загружен делами. ОЧЕНЬ. Мне нормально поспать удается не каждый день. А я еще ребенок. Хочешь, чтобы я каким кособоким вырос?

Петр нахмурился.

— Ребенок… — фыркнул он.

— А кто? Тело то дитячье. Десять лет всего. Оно просто не в состоянии такие нагрузки выносить. И иной раз я просто падаю без сил — засыпаю где придется. А ты пытаешься на меня еще больше задач навалить. Тут либо я свалюсь, либо начну вести дела спустя рукава. Да, понимаю, что остро надо. Но давай выбирать что важнее. С дорогой, допустим, Корчмин справится. Что высвободит у меня много времени. Так как я собственноручно проверяю отчеты с мест, стараясь выяснить — где врут, где воруют и направить туда проверку. Будет он это делать или нет — вопрос. Скорее всего не станет, так как иначе мыслит. Поэтому работы по дороге сильно замедлятся и удорожатся. А дорога важнейшая. При задуманном нами маневре потребуется быстро перебрасывать людей на север. И снабжать их. Без доброй дороги — замучаемся.

— Если бы были каналы…

— Отец, — перебил его Алексей. — Каналы дело хорошее. Но у нас не Венеция и не Амстердам. У нас холодно. И добрую половину года они будут стоять замерзшие. Их нужно строить, но волшебства от них не жди. Тем более, что идти против течения по рекам то еще удовольствие.

— Давай не будем. — еще сильнее нахмурился отец.

— Давай не будем. — согласился сын. — Так мне сдавать дорогу Корчмину?

— Нет.

— Хорошо, — кивнул Алексей.

На чем они и разошлись.

Впрочем, очередной отказ сына взять на себя еще одну работу царя не сильно разозлил. Резоны были понятные. Более того, он стал задумываться над тем, как он загружает остальных сподвижников. Да и упрек в том, что именно он, Петр Алексеевич, виновен в преждевременной смерти Лефорта и Гордона неприятно царапнули. А его Яков Брюс передал…

— Что здесь произошло? — устало спросил Алексей, глядя на расцарапанное лицо Герасима.

Его лицо горело.

Не только от травм, явно нанесенными когтями, но и от стыда. А он сам опускал взгляд и как-то жался. Что выглядело довольно забавно при его габаритах.

— Ты что, кошку себе завел?

— Меня он хотел завести. Вместо кошки. — холодно произнесла Арина.

Царевич глянул на нее.

Вид всклокоченный. Пара ногтей на руках обломаны.

— Любовные игры?

Арина вскинулась. Но промолчала.

— Я жду ответа. Что здесь произошло?

Эти отвечать не пожелали.

Опрос же слуг показал, что Герасим зажал Арину и полез целоваться. Но не тут-то было. Она укусила его за ухо. Сильно. Расцарапала лицо. И порвала одежду. Свою, кстати, тоже. Вырываясь.

— Герой! — хохотнул Алексей.

Герасим еще сильнее поник.

— Ты все еще хочешь такую жену?

Он покачал головой.

— Вот! — назидательно поднял он палец. — А ты, — обратился царевич к своей помощнице. — Рвешься замуж?

— В следующий раз ухо откушу! — прошипела она.

— Видишь какая страсть? — подмигнул Алексей Герасиму. — Надеюсь, что вы, наконец-то все выяснили.

Тишина.

— Не слышу ответа.

— Выяснили. — ответила Арина одновременно с кивком Герасима.

— Тогда живо обнялись. Как брат с сестрой! — спешно поправился он. — И чтобы я даже косого взгляда друг на друга не видел!

Они не сошли с места.

— Я что-то не вижу рвения в выполнении приказа.

Герасим не пошевелился. Лишь угрюмо на нее смотрел.

Наконец, наверное, через минуту ожидания, Арина подошла к нему и обняла. Шепнув:

— Прости. Но больше так не делай.

Он кивнул.

— И да, — добавил царевич. — Слухов о том не распускать. И ты, — указал он на Арину, — лично отвечаешь за то, чтобы слуги лишнего не болтали. Ясно?

— Куда уж яснее? — горько усмехнулась она…

Глава 3

1700 год, март, 29. Подмосковье

Алексей ехал рядом с отцом.

Верхом.

Мерно покачиваясь на своем непомерно для его размеров большом коне. Было не вполне удобно. Но на случай какой-нибудь неприятности размеры и живучесть такой животинки могли очень помочь.

Отец восседал рядом на таком же.

За ними, кроме свиты, следовало полсотни всадников. Формально — из охраны царевича. Но последнее время Петр тоже ими время от времени пользовался. Уже не для защиты, а для представительских функций. Все-таки выглядели они достаточно солидно.

Кираса с тассетами и шлем бургиньот, которыми изначально комплектовались охранники, теперь дополнялись горжетом и развитой защитой рук. Причем тассеты стали более развитыми, сегментными и шли теперь до самого колена. Все это чернилось и украшалось серебреными полосами. Прямо по моде середины XVI — начала XVII веков, которую уже подзабыли. Этакие комплекты знаменитых черных рейтар. Шлемы же дополнялись плюмажами, не очень пышными, но заметными.