Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 - Геннадий Карпов

Я не верил своим ушам! Может, это шутка? Нет, с такими лицами не шутят! Думаю, эти двое даже не знают, что это за слово такое – шутка. Пока я переваривал информацию, майор что-то шепнул, и мне перевели:

– И Мария будет рада, если ты останешься! Купите домик, вас будут уважать соседи. Тут вообще очень уважительно относятся к работникам спецслужб.

– Мария – ваш работник? – спросил я.

Мне ничего не ответили, но на душе вдруг стало очень тоскливо, одиноко и обидно. Оказывается, на меня повесилась девчонка не потому, что я неотразимый мачо, а просто по приказу. Мгновение было прекрасным! Но оно прошло, и в душе появилась горечь обмана. Всё моё представление о прекрасной любви с первого взгляда было растоптано. На меня улыбался майор, и я прям видел, как он отдаёт приказ сержанту Марии, а та говорит: "Слушаюсь!". А завтра другой приказ, и она будет зависать с каким-нибудь амером или негром, пить "Мартини" у него на коленях и мурлыкать про закат, звёзды и розы. А если в номере стоит видеокамера? Наверняка стоит!

Я встал, и подошёл к окну. На дворе давно была ночь. Где-то там, в ночи, гудели корабли, автомобили освещали фарами перекрёстки, и где-то жила девушка, с которой было так хорошо, как уже не будет никогда. Было обидно до слёз, и было ощущение, что детство кончилось. Оно кончилось сегодня, двадцать восьмого сентября две тысячи сорок третьего года, в восемь вечера по местному времени. И уже не вернётся.

– Я согласен. Только документы сделайте на моё имя. Бойнович не погиб. Сколько надо – столько и буду тут работать. А как вернусь домой – пусть садят! Я прятаться не буду. И ещё вопрос: а Микола, и другие моряки – они как? Не согласны? Или тоже остаются?

– Моряки будут делать свою работу на море. Они скоро уедут. Им надо приводить в порядок свой пароходик и возить грузы. Ты, наверно, ещё не знаешь: остров Гуам перешёл под контроль Китая. Поэтому "Людмилу Иванову" освободили, как и многие другие корабли. Совбез ООН выдал санкцию на операцию по демилитаризации островов в Тихом океане. Начать решили с Гуама и Марианских островов, а то это уже была не территория США, а какой-то рассадник пиратства. Последней каплей стал захват филиппинского туристического теплохода. Под видом борьбы с терроризмом перебили две сотни народа, почти тысячу захватили, и ещё потребовали выкуп! Территориальная принадлежность островов пока решается, сейчас там действует мандат Совбеза, но реально пиратов там перевешали китайские товарищи, и там сейчас стоит их флот. Думаю, и до других островов очередь скоро дойдёт.

– До Гавайев дойдёт? – поинтересовался я.

– Это решается в Астане. Но я обязательно передам твой рассказ про Гавайи в Москву. Думаю, для МИДа это будет интересная информация. Про документы тоже надо порешать. На сегодня вопросов пока нет. Отдыхай, товарищ Бойнович. Мы с тобой свяжемся по телефону. Поэтому всегда следи, чтобы он был заряжен и при тебе. Если что-то вдруг пойдёт не так – обратись к дежурному по этажу! Он поможет. И револьвер заряди: тут у амеров могут быть свои люди. Насколько я понял, в нём осталось только два патрона? Вот, держи. Триста двадцать седьмой калибр. Четыре штуки.

Шедько вытащил из кармана четыре длинных патрона, положил около револьвера, встал, пожал мне руку, и уже на выходе из номера заметил:

– Прав был кавторанг, что не утопил вас тогда на выходе из бухты! Похлопочу, чтобы выговор с мужика сняли!

Остальные тоже попрощались. Майор, выходя последним, посмотрел от дверей на мою кровать, показал исподтишка большой палец, и прикрыл дверь. Я достал из холодильника текилу, налил полстакана, проглотил, закусил холодной котлетой, зарядил револьвер, и рухнул без сил на кровать, ещё пахнущую сладкими духами.

На другое утро я зашёл к мореманам, и с удивлением увидел, что все трезвые, свежие, и собирают чемоданы. Такие чемоданы я видел только в какой-то передаче про путешествия: огромные, с неудобной ручкой, колёсиками, и все в наклейках. Наклейки полагалось делать в местах, где побывал чемодан. Эти же чемоданы, судя по запаху краски и кожи, только что были с завода, но уже все в разноцветных нашлёпках с видами каких-то невиданных замков, башен, гор и стадионов.

– Собираемся! – объяснил старпом. – Завтра на Гуам отходит китайский теплоход. Пойдём на нём до своей "Людмилы". Её, оказывается, отбили у этих отморозков. Вот нежданная радость! Сейчас её сразу надо в док, смотреть – что с рулями. Да и внутри явно всё вверх тормашками и змеи в кубриках ползают. Ну да ничего. Рули сделаем, Микола удавов передушит – и снова в море. Надо бы только домой заскочить, своих попроведать. От тебя ничего никому не передать, вагинонеустойчивый ты наш? Ты же вроде как остаёшься?

– Да, вашими стараниями остаюсь. Вчера имел беседу с важными лицами, меня убедили пока остаться. Нашли, так сказать, нужные слова.

– Да ты, почитай, три дня беседы вёл с важным лицом! – перебил меня радист Ваня, примеряя, в какой бы угол огромного пустого чемодана положить пару носков, плавки и сомбреро.

– Вам легко шутить! Вы все кучей пришли – кучей ушли. А оставаться одному, в чужой стране, видя, как уходит пароход с товарищами – это очень грустно. Если бы не необходимость – я бы тоже уплыл домой. Плевать, что там посадят! Уезжать всегда веселее, чем оставаться!

Я сел на край чьей-то койки, и обхватил голову руками. На душе скребли не кошки – леопарды! Товарищи, с которыми прошёл концлагерь и побег, уплывают домой. Девушка, от чувства к которой аж подкорка в мозгу воспалилась, оказалась просто куклой. Нет в жизни счастья! Денег что ли запросить у майора побольше, стать толстым и богатым? Нет, только не толстым, это уже проходили. Мускулистым и богатым!

– Кстати, Ваня, а где ты тогда взял песо на мороженое? – спросил я у Вани.

– У Макаровн!. Нам тут типа суточных положены. По три песо в день на брата. Правда, песы эти все разные. Но в магазинах любые берут! Ты у своего человека на этаже спроси!

Последний день с командой мы провели в разных хлопотах. Приходил Санчес. Мне он вручил видеосамоучитель испанского языка и русско-испанский переводчик размером с большую пуговицу. Потом долго записывал имена и адреса тех, кто поплывёт на Гуам, а также имена погибших в Сан-Диего и на корабле во время шторма. Мы указали на электронной карте место захоронения, и мексиканец заверил, что как только эта часть Мексики вновь станет Мексикой, героев войны похоронят с почестями, и обязательно всех позовут на открытие памятника. Никаких документов ни у кого не было, но всё обещали быстро восстановить, и переслать с диппочтой прямо на Гуам. Потом я подошёл к своему портье, и дипломатично поинтересовался: не мог бы он выдать мне несколько песо на карманные расходы? Тот без разговоров достал из сейфа прозрачную коробочку из-под плавленого сыра с разными монетами. Каких там только не было! Жёлтые с надписью "1945. Dos pesos", белые с портретом мужика в беретке и надписью "1990. Tres pesos", по краям жёлтые, посредине – белые, с примелькавшейся уже троицей орёл-кактус-змея и надписью "Estados unidos mexicanos" и даже большая тяжёлая белая монета с хитрым гербом. На гербе в виде короны, двух колонн, ленты и щита было написано "plus ultra", а по краю – "Isla de puerto rico. 1 peso=5P.tas.v.", из чего я заключил, что я – не просто боёб, а в кубе.

– Тебе нужна сумма на что-то конкретное, или просто положить металл в карман, чтобы ветром в море не унесло? – пошутил дежурный с серьёзным видом.

Пока я думал над таким простым вопросом (Ещё пять минут назад ничего покупать я не собирался.), он пояснил:

– У нас в ходу разные монеты. Немножко безобразие, конечно, но зато все они – честные песо, никаких долларов. У правительства есть задачи поважнее денежной реформы.

– Я бы хотел купить книгу по истории Мексики. Несколько книг! – сообразил я.

Парень кивнул головой, и высыпал передо мной в белую тарелочку все монеты, какие были в коробке.

– Бумажные книги сейчас дорогие. Их мало. Я бы рекомендовал купить электронную, и закачать в неё всё, что хочется. Закачивать можно, не выходя из номера. Я тебе помогу, если надо. Книжный магазинчик в двух кварталах восточнее, а любая электроника продаётся в "Карусели" на площади. Вы там проезжали.

Через два часа я уже сидел в номере с новой электронной книгой, и читал про Порфирио Диаса. Тема Мексики тесно переплеталась с историей северной, центральной и южной Америк, и я понял, что мне не просто некогда скучать – часов в сутках будет мало! (Дежурный слово своё сдержал, и накачал мне столько всего национального от какого-то Хуана Ареолы до не более мне известного Карлоса Фуэнтоса, с рекомендацией начать чтение с Октавио Паса, но не забыть и Клавихеро с Асуэлой, что я растерялся, и решил начать с того, что посоветовала проходившая по лестнице Макаровна.)

Вечером мы пошли в церковь. Православных церквей тут не было, но мы зашли в первую попавшуюся, и объяснили, что хотели бы зажечь свечки Николе и Андрею, и поблагодарить богородицу. Церковь была небольшая, снаружи вся белая, с двумя высокими шпилями. Я в вопросах религии разбирался, как кот в помидорах, поэтому решил, что это католический храм. Потом достал русско-испанский разговорник, и попытался с его помощью объяснить, что мне нужен крестик на шею, но я русский. Местный поп (Или как он там называется, дядька преклонных лет в очках и длинной чёрной спецодежде.) изумился, но потом понял, что я от него хочу (Как оказалось, я по-испански попросил проповедника крестиком обмотать мне русскую шею.) и пояснил, что он не католик, а протестант, и его крестики православным носить можно, ибо протестантам с православными даже можно вступать в брак при каких-то там условиях, а с католиками – грех. (Я сразу подумал про свою Машу, вспомнил её небольшой крестик в ложбине между гор, и решил, что она тоже из наших, из православных протестантов, что впоследствии полностью подтвердилось.) Себе я выбрал небольшой рельефный серебряный крестик на суровой верёвочке. Он обошелся в одну монету "1 peso republica de cuba". Матросы побрызгали меня водой, побормотали, дали пинка под зад, и сказали, что я с этой минуты крещёный и нарекаюсь Володимиром.