Если я полюблю - Кейт Ноубл

О Джексоне Флетчере.

Об этом презренном человеке.

Не следовало думать ни о нем, ни о его прощупывающих вопросах, ни о том, каким оскорбительным тоном он разговаривал с ней. Ни о том, как он подхватил ее, когда она оступилась и едва не упала.

И ни в коем случае не вспоминать о том, как он бросил ее посреди танца, посреди бального зала.

За последние месяцы Сара в конце концов научилась тому, чему следовало научиться, — не думать о неприятном, уметь отвлекаться от тяжелых мыслей.

— О, у меня ноги гудят от усталости, — зевнув, сказала Филиппа, прерывая ход мыслей Сары. — Надеюсь, я их не натерла, что было бы совсем некстати. Завтра вечером мы с мужем тоже едем на бал, и я намерена танцевать с ним раз пять, чтобы компенсировать сегодняшнее безделье.

Филиппа откинулась на спинку сиденья и сняла бальные туфельки. Поступок довольно шокирующий, но они были одни в карете, так что кое-какие вольности можно было позволить.

— Кажется, сэр Маркус рано ушел сегодня с бала?

— Да. Он ушел вместе с лордом Филдстоуном. Какие-то важные дела в военном министерстве. — Филиппа небрежно махнула рукой. — Похоже, им надо было составить докладную записку или что-то в таком же духе несущественное.

Филиппа бросила завистливый взгляд на Сару.

— А как твои ноги? Неужели не болят? А ведь сегодня ты, кажется, не пропустила ни одного танца. Только не ссылайся на молодость, иначе я тебя просто возненавижу, — шутливо сказала она.

Сара пожала плечами и слегка приподняла шторку на окне кареты. Светало. Край неба порозовел, но для Сары вид рассвета уже утратил былую красоту и волшебство очарования наступающего дня. За последние месяцы она встречала утреннюю зарю чаще, чем за всю свою безмятежную прежнюю жизнь.

— Да, сегодня бал прошел блестяще, и все благодаря графу.

— Что верно, то верно, — согласилась Филиппа. — Решительность и твердость, это хорошо заметно, — неотъемлемые черты его характера. Но, несмотря на всю свою стойкость, граф, кажется, тоже стал одной из твоих жертв.

Сара зарделась от смущения. Ей нравились светский такт, изящество манер графа, его непринужденная беседа, не более того. Однако сегодня ухаживания графа перешли границы легкого флирта.

— Граф очень интересный человек. Кроме того, мне нравится, как он говорит.

— Тебе нравится его акцент или то, что он рассказывает? — с тонкой проницательностью спросила Филиппа, но Сара лишь загадочно улыбнулась в ответ.

— О, ты делаешь большие успехи, больше, чем я ожидала. — Хитрая улыбка затаилась в уголках рта Филиппы. — Скоро тебе будут не нужны мои советы.

— Что ты хочешь этим сказать? — вдруг встревожилась Сара.

— Ничего такого, из-за чего стоило бы так волноваться, — рассмеялась Филиппа. — Ведь у меня семья — муж и дети. Откровенно говоря, у меня нет так много свободного времени, чтобы столь часто посещать балы. Но ты довольно быстро научилась владеть собой. В будущем тебе понадобится все меньше и меньше опираться на мою помощь.

— Гм-гм. — Сара растерялась. Для нее это стало полной неожиданностью. Мысль, что в дальнейшем ей придется остаться одной, как и прежде, была неприятной и тревожной.

Какой бы неприятной ни была подобная мысль, в самом деле не могла же Филиппа все время быть рядом с ней. Филиппа и так сделала для нее слишком много, опекала, помогала дружескими советами, вернула прочное положение в свете.

— Ладно, скажу тебе по секрету, — произнесла Филиппа, когда карета подъехала к дому на Гросвенор-сквер. — Мы с Маркусом собираемся уехать к себе в поместье. У него там кое-какие дела. Впрочем, мы там пробудем недолго, неделю или две. Ничего особенного, но я не люблю оставлять мужа одного.

Сара с мрачным видом кивнула. Она не знала, что говорить.

— О, не расстраивайся ты так. Все у тебя будет прекрасно. Твоей маме придется только чуть подольше задерживаться на балах и вечерах, чтобы не оставлять тебя одну.

— Она всегда уезжает домой вместе с Бриджет, — со вздохом заметила Сара. В последнее время Бриджет стала уезжать все раньше и раньше, по-видимому, из вредности. Сегодня она тоже уехала довольно рано. Похоже, ее сестра таким образом пыталась испортить Саре любой бал или званый вечер. Но поскольку открыто ссориться было нельзя, мать не позволила бы, Бриджет приходилось хитрить.

— В таком случае, если мама не может, пусть тебя сопровождает кто-нибудь другой, например, лейтенант Флетчер. Старый друг семьи в такой роли будет выглядеть вполне прилично.

— Лейтенант Флетчер? — с ужасом воскликнула Сара, внезапно осознав, о ком идет речь. — Если это шутка, то очень неудачная. Откуда такое к нему доверие, ведь только что мы осуждали его недостойный поступок. Ты же сама согласилась, что он вел себя отвратительно.

— Не все так однозначно, — вздохнула Филиппа. — Я просто желаю тебе счастья. Лейтенант Флетчер — гость твоего отца, выказывать неприязнь гостю неприлично. Как известно, худой мир лучше ссоры. Ты поступишь очень благоразумно, если изменишь свое отношение к нему. А еще лучше, если вы опять станете друзьями. Если в свете увидят, какие между вами теплые отношения, то любые воспоминания об этом досадном происшествии исчезнут навсегда. Кроме того, надо быть полюбезнее с несчастным офицером. Скоро ему опять предстоит выйти в море. Так зачем заставлять его мучиться и страдать от воспоминаний о своей неприличной выходке?

Сара задумалась. Пожалуй, Филиппа была права. Одно было досадно. У нее почти не было сомнений в том, что Джек не придет к ней просить прощения. А без этого она не представляла, как в таком случае строить дружеские отношения.

— Думаю, что одну-две недели я вполне смогу уезжать пораньше со званых вечеров. Никто ничего не заподозрит, — улыбнулась Сара, стараясь прогнать свои страхи. — Постараюсь держаться как можно увереннее, а также приму таинственный вид, пусть все в свете поломают голову над вопросом, почему я стала так рано уезжать. Как ты меня учила: лучше быть загадочной…

— Чем вдаваться в объяснения, — закончила за нее Филиппа. Постучав в потолок кареты, она тем самым дала знать кучеру, что ее гостья собирается выходить.

Очутившись на улице, Сара еще раз попрощалась с Филиппой и проводила взглядом блестящий экипаж, пока он не скрылся за поворотом на Аппер-Гросвенор-стрит. Вокруг стояла чудесная тишина, как раз были те самые удивительные минуты, когда небо из темно-серого превращается в прозрачное, наполняясь теплотой и светом. Время еще было слишком раннее для рабочего люда, и улицы были пустынны и тихи.

Новый день шел на смену вчерашнему, город, обольщенный началом нового дня, стряхивал с себя сонную дрему, опять пробуждаясь к жизни.