Нарвское шоссе - Сергей Сезин

На душе стало немного легче. А потом я вспомнил, что нам в школе рассказывали, что где-то под Русско-Высоцким ополченец Павел Филимонов несколько суток один воевал в доте, пока не погиб. Это было уже позже, в сентябре, наверное, когда немцы уже вплотную подошли к городу[13].

Тут меня как током стукнуло – этот дот расположен вблизи Таллинского шоссе! И вот это же шоссе – слева от меня и моего дота? Только дот Филимонова – это уже ближние подступы к Питеру, а мой – дальние! И чем дольше я держаться тут буду (не один, конечно), тем больше времени у Павла (и его товарищей тоже) будет на то, чтоб он свой пулемет или пушку освоил! Уже не за месяц, как я, а за два! А еще за этот месяц из города увезут нужные станки куда-то в Сибирь, чтоб там оружие делать, а люди уедут от голодной смерти! Не все, понятно, но если мы все сейчас драпанем и поймает нас заградотряд только где-то за Тихвином, то немцы под Питером будут через неделю, тысячи людей эвакуироваться не успеют, а Павел хоть и не уйдет с позиции, но еще не сможет ленту в пулемет вставлять! Наше будущее зависит от нас. И я в своем будущем зависел от прошлого. А теперь мое будущее пришло на помощь этому прошлому. Жаль, конечно, что я хреново учился и мало что читал про это и не могу придумать какое-нибудь оружие, которое можно было бы сейчас сделать и использовать.

Ракету какую-нибудь, например. Ладно, справились без ракет. Я это знаю, и это меня поддерживает. И я не знаю, как шли бои здесь. Что отошли дальше, к Ленинграду – об этом можно догадаться. А сколько отошло и сколько полегло – это знание мне не дано. И мое знание из будущего мне не пригодится. И тут я аж сам себе удивился, потому что пришла мне такая вот необычная мысль, вернее, целая россыпь их. Вот я отчего-то попал в прошлое и как-то изменил его. А во что это выльется?

Без меня война шла бы так, как шла. Но что было бы, если б я оказался не складским рабочим, а талантом, и смог здешним рассказать про какое-нибудь оружие из будущего или даже сделать его? Ну, хоть ту же атомную бомбу какого-нибудь самого простого образца. По моему рассказу и показу бомбу сделали и даже сбросили на какой-нибудь Мюнхен, разнеся его к чертовой матери. Или еще пару городов. Могла ли от этого война окончиться чуть быстрее? Наверное. Завод по производству пушек или патронов в том городе накрылся, вместе с ним его рабочие плюс те немцы, которых должны призвать в армию следующей весной и следующей же осенью. Может, на месяц, а может, и на полгода война укоротится. Вроде бы все зашибись, но получается-то, что история изменилась! И кто знает, что выйдет из этой новой комбинации? Как в онлайн-игре: войдет в нее новый игрок и совершенно перетасует прежний расклад сил.

У меня не хватает слов, чтоб про это рассказать, но есть ощущение, что за нашей жизнью все же кто-то следит и иногда вмешивается, когда все идет не туда. И вот ему шибко шустрый умник из будущего, перекраивающий ход истории, может не понравиться. А то этот умник сработает как дрожжи, от которых пойдет брожение, на которое «хозяева» истории не рассчитывают.

Тут я отвлекся от необычных для меня мыслей и по-уставному отреагировал на приход Волоха, который пришел проверить, не дрыхну ли я на посту. Младший лейтенант отправился в дот, а я продолжил бдеть и так же философствовать. Раз уж я попал сюда, то мое поведение должно быть как можно ближе к поведению здешних людей. Тогда вред от меня минимальный, и это вот нарушение равновесия от моего перехода сюда тоже невелико. Хоть и прибавился один человек, но ведь мог просто за пять лет до этого какой-то школьник не простудиться и не умереть от воспаления легких? Мог. Даже запросто: мама-папа вовремя дали бы ему по шее, чтоб шарф завязывал как следует и сосульки не сосал. Со мной такое тоже было в детстве, и я заболел, только, когда есть антибиотики, от воспаления легких чаще выздоравливают, чем умирают. По крайней мере, среди своих ровесников я таких, что умерли от него, не знаю. А мамина сестра умерла от двустороннего воспаления легких. Зимой катались на льду, она провалилась и вымокла в ледяной воде. У них в селе ее вылечить не смогли… Или, например, решили в какой-то семье, что четырех детей еще не достаточно, и от аборта отказались. Оттого еще одним человеком больше стало.

Могло такое быть? Запросто. Вот знаю я, что немцев разобьют, и говорил про это, что будет обязательно. И что – не может человек в это верить, даже точно не зная? Может, и даже знаю таких. Тот же Островерхов это говорил, хотя он из будущего не провалился. И пояснил, что в Гражданскую войну смогли выиграть при худшем положении. А сейчас отчего бы не смочь – мы что, недоделанные или недоношенные, оттого и не сможем? А прочие умения мои не сильно отличаются от умений других, оттого равновесие не нарушают. Да, провались сюда компьютер – я б ушел в отрыв, но пока этим не пахнет. А топором работать здесь и без меня умеют.

Вскорости меня сменили, но заснул я не сразу, ибо философские мысли продолжали доставать и даже завели меня в тупик. Вот я служу, работаю, паек ем. То же самое делают вокруг меня люди из здешнего времени. Не будь меня – кто-то бы этот паек съел или бросил при отступлении и тот кол для проволоки тоже обтесал, проработав лишнюю минуту. В бою – тоже могли снять человека с другого участка на мое место. Или вообще немцы атаковали бы в стороне от нашего дота. Тут как бы все понятно. А вот как быть с девушками? Сейчас-то с ними никак не получается, ибо не до них, но позже-то может быть и время, и девушка? А вот тут вырастает сложная вещь: пока мы с ней друг с другом только гуляем, все как бы ничего, но вот перешли мы к постели – что из этого выйдет? Мой сын или дочка может родиться раньше меня или моего бати? А мой внук может на моей сестре Катьке жениться? Вот ситуация-то! Как ее разрешить?

Так и не придумав выхода из нее, я заснул.

Следующий день мало отличался от предыдущего – с утра до вечера чистишь, смазываешь, подгоняешь, что-то учишь, пока не придет время перекура. Пока думаешь про то, как что-нибудь не перекосить или как дотянуться до нужной детали, – голова занята только этим, и это утомляет. А пойдешь «перекурить», как в освободившуюся от забот голову лезут разные мысли про то, что будет, как подойдут немцы. Смогу ли я? Выдержу ли? А это еще хуже, потому я раньше всех от «перекура» отрывался. Отдых был новой фазой мучений, оттого и не радовал. Чем нас кормили – ей-богу, не запомнил. Что-то ел, в котелке не оставлял, а что именно – не до того было. Обед запомнился не едой (она от внимания ускользнула), а политработой. Сначала пришел политрук роты Измаил Моисеевич и прочел нам вчерашнюю сводку Совинформбюро. Бои на всем фронте, оставлены города Кировоград и Первомайск. Кировоград – это вроде на Украине, а где находится Первомайск – я и не знал. Но, хотя я не очень-то и знал, что это за города, велики ли они и насколько опасно их занятие немцами, настроение у меня ощутимо упало. И даже осознание того, что я знаю – все это преодолимо, не помогало. Настроение упало не только у меня. Народ тоже явно занервничал. Должно быть, и у меня, и у остальных настроение пошло вниз из-за того, что мы ожидали боя, а тут это известие по нервам прошло. И тут я, словно меня что-то толкнуло, спросил политрука:

– Товарищ политрук, а скажите, где находится этот самый город Первомайск, про который в сводке сообщалось?

Политрук недовольно глянул на меня и несколько саркастически сказал в ответ:

– Географию своей великой Родины, товарищ красноармеец, нужно знать. Я понимаю, что латвийская буржуазия вам в этом не помогала, но теперь надо активнее пополнять свои знания. Город Первомайск родился совсем недавно, но он же существовал очень давно…

Тут он приостановился и стал протирать стекло очков специальной тряпочкой. Странно, как город может быть давно и недавно родиться? Политрук продолжил:

– Я даже присутствовал при рождении этого города. Это было первого мая девятнадцатого года. Города Первомайск до этого времени не было, и не было другого города. А было три городка, что входили в состав разных уездов. Ольвиополь, Богополь и Голта. Располагались они рядом друг с другом, но не были единым целым. А вот перед Первомаем все три ревкома решили объединиться, но никак не могли решить, каким новое название будет. Каждый свое предлагал. А на первомайском митинге выступал один командир Красной армии и предложил назвать город в честь Дня международной солидарности трудящихся. Так и родился город Первомайск, ибо это предложение всех устроило.

А я потом в типографии набирал постановление ревкома, а отец мой проверял, как у меня получается, не опозорю ли я его и деда Соломона… А в следующем году я попал на польский фронт и домой больше не вернулся. То Ростов, то Саратов, то Архангельск… да… Архангельск. У кого из вас, товарищи красноармейцы и младшие командиры, вопросы еще будут?

Политрук как-то суетливо собрался, попрощался с нами и двинулся в сторону хутора Артемьево. Ближе к дороге размещались еще доты, а за шоссе и железной дорогой тоже было еще несколько. Я подумал, что политрук сейчас беспокоится о своих родных, что в Первомайске остались. На вид ему лет сорок, так что отец его, может, еще жив, а возможно, жив и дед, про которого он говорил. И тут я вспомнил про уничтожение евреев немцами. Занимали немцы город, потом издавали приказ, чтоб все евреи собрались в такой-то день и час с вещами. Их якобы куда-то должны вывезти. И вывозили – на расстрел. Может быть, отец, дед и другие родные политрука уже стоят возле стадиона какого-то завода в городе и не знают, что сейчас их поведут к оврагу расстреливать. А их сын и внук сейчас очень далеко и не ведает, что происходит с его родными. Он узнает об этом только через несколько лет. А пока же нервничает, но не знает, отчего именно.