Сатисфакция (сборник) - Евгений Гришковец

Как меня когда-то поразило в школе, на уроке, утверждение учителя о том, что при коммунизме, то есть коммунистическом обществе, не будет денег. Я этого не понял. Я не смог себе представить такой мир.

Я стал приставать к отцу с вопросами, мол, как вообще можно даже думать о некоем коммунизме, при котором не будет денег? Кто тогда будет работать? Никто же не станет работать, если можно будет пойти в магазин и просто так взять всё, что надо, и даже то, что не надо. Продавцы и те не станут работать.

Папа улыбался. Я прекрасно помню эту его улыбку. И, кажется, теперь я её понимаю… Он сказал мне тогда, что мы этого понять не можем, потому что у нас другое сознание. А когда придёт коммунизм, у людей будет такое сознание, что они про деньги даже думать не будут, лишнего не возьмут, потому что тоже не захотят. А вот работать хотеть они будут, им будет это нравиться, и они будут даже жаждать работать.

А вот это мне стало понятно. Про другое сознание я понял. А ещё я сразу понял, что моё сознание не изменится. Правда, когда я думал об этом, мне несколько раз становилось страшно, я боялся: а вдруг моё сознание всё-таки изменится? И если оно изменится, а вдруг я захочу работать? Да ещё, например, дворником или того хуже? А я не хотел, не хотел работать вообще никем.

И я стал мечтать, чтобы поскорее настал коммунизм, чтобы у всех сознание изменилось, а у меня нет. Вот тогда я смогу не работать и не учиться. Зато я пойду в магазин, в детский отдел, и возьму себе большую, жёлтую грузовую машину, которая выставлена в витрине, стоит очень дорого, и её не могут мне купить. А когда у всех сознание изменится, моё-то останется неизменным! Денег не станет, и я пойду и возьму себе всё бесплатно.

То есть, понимаете, я допускал, что сознание может измениться, но не моё…

И вот я думаю о рае… Нечасто думаю, редко думаю. И никак не могу себе представить… Не сам рай… Не чистое поле без крапивы, бурьяна, мух и комаров, не сады и фрукты… Не постоянную, прекрасную погоду. Себя не могу представить. Не могу представить себя в раю спокойным и счастливым.

Мне же нужны будут мои любимые люди! Как я без них? Как я без детей? Без всех моих родных? И ещё… В каком я там буду возрасте? А они в каком? Мне страшно об этом думать.

Зато я помню мальчика под полотенцем, и прогревающее меня насквозь солнышко. Мама… Мама… Мама…

При всём при этом я догадываюсь, что такое спокойствие. Настоящее спокойствие. Я его периодически испытываю. Очень ненадолго, правда, но оно случается. И всё реже и реже… Это такое спокойствие, когда ты забываешь, что ты человек. То есть когда на некоторое время ты перестаёшь быть человеком. Сейчас объясню.

Вот например…

Идёшь по лесу, по настоящему лесу. Идёшь за грибами или по какой-то другой причине. Лето. Идёшь. Лес настоящий, серьёзный, густой. Ветки трещат под ногами, комары звенят вокруг головы. В лесу душно, ветер не прорывается внутрь, он шумит наверху, в кронах. Папоротник бьёт по ногам и сапогам, иногда утыкаешься в невидимую паутину. Идёшь, идёшь, уже устал, вспотел, оглох от шелеста, треска и звона.

И вдруг выходишь на маленькую поляну. Солнце ослепляет на секунду. Остановился, огляделся. Поляна маленькая. А глаза устали от мелькания веток и стволов, устали глядеть под ноги. Уши тоже устали. А тут светло, знойно, и стало слышно птиц, шелест листьев и кузнечиков. Комары на солнце не вылетели, отстали.

Огляделся, почувствовал жажду, попил из фляжки. И так вкусно попил! А потом зачем-то запрокинул голову и глянул в небо…

И вот оно! Вот тут, сбоку, в поле зрения попадают ветки, а всё остальное — небо. А оно синее-синее, и пара облаков летит быстро… И ты понимаешь, что стоишь в центре Вселенной, в самом центре. Просто в той точке, в которой ты стоишь, находишься только ты. И то, что ты видишь, никто больше так не видит. Никто, кроме тебя. И вдруг ты забываешь, что ты человек. Ты не чувствуешь своего тела, не слышишь своего дыхания и не ощущаешь, что дышишь, нет никаких мыслей. Ты забываешь, что есть ещё в этом мире люди… Близкие или неблизкие, любимые или нелюбимые. Никого… И тебя тоже не становится. Тебя тоже нет. Если ты забыл, что ты человек, значит, ты исчез. Только видно и слышно, только небо и звуки. И даже ощущается, как с тихим скрипом вращается вокруг своей оси Земля.

Вот оно, спокойствие! Вот она, жизнь в чистом виде! В такой момент я не человек — я жизнь. Но это длится недолго… Шмель пролетел у уха и напомнил, что есть ухо, или шея зачесалась и напомнила, что есть шея, или друзья окликнули откуда-то из леса и напомнили, что я человек.

И ты крикнул во всю глотку: «Ау! Я здесь!.. Э-ге-гей!» А потом ещё раз глянул вверх, просто увидел небо, как обычно… И, немного оглушённый, слегка контуженный и заторможенный пережитым спокойствием, пошёл на голоса друзей. И я снова человек, и дышу, и спотыкаюсь, и отгоняю комаров, и потею, и снова хочется пить.

Может быть, какое-то такое же спокойствие в раю? Может, там я просто всё забуду, забуду, что я человек? Не могу себе представить… Не могу!

Представить не могу, но зато теперь знаю… Знаю такую простую вещь: я всегда в центре Вселенной. И другие люди, каждый человек, тоже. Это просто. Никто не находится в том месте, где я. И никто не видит мир из той точки, из которой вижу я. А я не вижу того, что видят другие.

Это так просто! И, значит, мы, те, кто сейчас живёт… То есть мы, живущие сейчас… Мы не двигаем историю, мы не занимаемся историческими процессами, мы не развиваем жизнь в некоем последовательном процессе, от какой-то ящерицы к некоему Эйнштейну… Мы даже не двигаем и не отслеживаем движение времени, хотя, конечно, заглядываем в календари, празднуем дни рождения и новые года. Мы не часть исторического процесса. Мы, живые, просто сама жизнь и есть… И мы само время. Мы, живые, всегда в самом эпицентре жизни, даже когда спим, даже когда занимаемся всякой фигнёй, даже когда… Да всегда! Всегда, пока живые.

Просто мы не думаем об этом. Потому что нам не надо. Мы заняты всё время. У нас много всяких дел. Мы, правда, часто ноем, что заняты всякой фигнёй. Но нытьё — это тоже занятие. У нас всегда есть какое-то занятие. Всегда есть какие-то дела. А если их не будет, то мы их придумаем. Правда?

И никто никого не знает. Не знает так, как мы там, внутри, живём. Никто не знает меня так, как я хотел бы, чтобы меня знали. Вот, например, я выйду и пойду по улице…

Иду я по улице, переживаю какое-нибудь своё переживание, вижу мир так, как его никто не видит, причём из той точки, в которой только я. Вот весь такой иду! А люди тоже идут и видят, если, конечно, кто-то бросит на меня взгляд, если я кому-то попадусь на глаза… Люди видят просто человека. Каждый по-разному видит, со своими нюансами. Но, в целом, люди видят такого человека… мужчину, среднего роста, вот такого. И всё. А я вижу людей. И они не думают про меня, что я +1 к ним. А я не думаю так про них. Так вот и идём, или едем, или сидим по домам, или каждый на своём рабочем месте что-то делает.

Но где бы я ни был, вот, например, сейчас и здесь, со мной же всегда… И с каждым… С каждым из нас те люди с наших школьных фотографий. Кого-то мы помним чётко, кого-то смутно, чьи-то имена остались в памяти, чьи-то канули. С нами всегда наши бабушки, наши дети, наши друзья разных времён, родители, люди живые и уже ушедшие, все вперемешку. Какие-то любимые фильмы, какие-то важные строки из любимых книг. Всё вперемешку. И лица, лица, лица… И у каждого это с собой всегда. И прямо сейчас. Неужели вы их не видите?..

Я их тоже не вижу.

Мелькает что-то, мелькает. Только несколько лиц проявились на миг отчётливее других. У вас, наверное, тоже…

И всё это, все эти люди, все эти лица здесь.(Берёт вырезанный из ленты сантиметра кусочек. Показывает его.) Всё здесь. Возьму этот кусочек. Испортил для наглядности хорошую, полезную вещь. Теперь этот сантиметр можно только выбросить. Но этот кусочек я что-то не решусь выбросить в мусор. Заберу с собой. Пусть сам как-нибудь затеряется. Заваляется в каком-нибудь кармане или ещё как-нибудь. Пусть исчезнет сам собой, во время стрики или уборки. А сейчас заберу с собой.

Не могу выбросить. Потому что сам же сказал, мол, тут то самое время, в котором мы живём. Конечно, это всего лишь кусочек плотной ткани, несколько миллиметров ленты. Но я же успел сказать, что это наше время, моё время. А другого-то у нас не будет. Как же его выбрасывать? Здесь же всё то, без чего я не могу. А ещё здесь те, пусть их немного, но здесь те, кто не может без меня.

Улица, по которой я хожу каждый день, без меня может. Запросто. Но есть те, кто не может. Те, кто даже не пытается считать, сколько я плюс к ним… Хотя… (Машет рукой.) Они тоже меня не знают. Но только они не виноваты. Это же у меня нет нужных слов. Так что сам виноват…

Одновременно

(Редакция 2008 года)

Монолог