Водные врата (ЛП) - Элейн Каннингем

Полная и миловидная женщина в синем наряде королевского глашатая остановила его у дверей. Ее лицо помрачнело, когда джордайн рассказал о случившемся; она попросила его подождать. Глашатай вернулась быстро.

— Его величество сейчас вершит правосудие, но выслушает вас, как только освободится.

Маттео кивнул в знак благодарности и стал пробираться через толпу, собравшуюся в зале с высокими сводами. Он тихо ждал в алькове, пока последний проситель не получил аудиенцию. Наконец король распустил придворных и стражу и жестом пригласил Маттео подойти.

Со вздохом, полным признательности, Залаторм снял корону и поставил ее на пустой стол справа от себя. Пространство слева было завалено пергаментами — безмолвным свидетельством множества каждодневных вопросов, которые поглощали все внимание могущественного волшебника.

Король Халруаа был мужчиной среднего роста и скромной наружности, с мягкой бородой каштанового цвета и задумчивым, почти мечтательным выражением лица. Казалось, он был средних лет, а ведь уже правил страной всю жизнь Маттео, всю жизнь неизвестных родителей Маттео и родителей его родителей.

— У вас обеспокоенный вид, Маттео, — заметил король. — Поскольку вы — джордайн, ваши заботы трудно определить прорицанием. Говорите прямо.

— Сенешаль королевы призвал меня обратно в столицу, выражая опасения за здоровье ее величества, — осторожно начал Маттео. — Есть многое в ней, чего я не понимаю. Если я служу ей, я должен знать, как она стала такой, какая она есть сейчас. Вы можете рассказать мне о ее жизни до того, как она появилась в Халарахе?

Тема была щекотливая, и Маттео сомневался в возможности построить разговор так, чтобы никого не задеть; это был самый тактичный ход, которым он мог воспользоваться. Однажды король уже доверился ему. Возможно, если Залаторм начнет рассказывать о темном прошлом королевы, им удастся свернуть разговор к ее нынешним бедам.

На лицо Залаторма залегла тень. Он поднял руку и рассеяно потер подбородок.

— Беатрикс родилась в семье волшебников и выросла в небольшом селении у северо-восточных холмов, — устало проговорил он. — Все Халруаа знает ее историю. Кринти атаковали и жестоко расправились с каждой живой душой в том поселке. Беатрикс была единственной выжившей.

— Она была тяжело ранена, — напомнил Маттео.

— Помимо этого, она была сильно изуродована, — король надолго замолчал. — Простенькое заклинание делает ее лицо миловидным, но это не удовлетворяет Беатрикс. За фарфоровым фасадом скрывается нечто большее, чем надменность королевы или женское тщеславие. Это защита, которую она ставит между собой и страшными воспоминаниями.

— Она ничего не помнит?

— Нет. Возможно, это к лучшему.

— Когда королева прибыла в город несколькими годами раньше, ее осмотрела маг-гончая Кива, теперь приговоренная как убийца и предательница всего Халруаа. Имеет ли это какое-нибудь значение?

Залаторм отмахнулся от этой темы.

— Ничто, что мне было бы известно. Вне всяких сомнений, эльфийка хранила собственные секреты достаточно долгое время. А это невозможно, дай она хоть малейший повод для проверки своей компетентности. Я могу лишь предположить, что Кива выполнила свою работу точно и добросовестно. Она узнала историю о налете кринти от Беатрикс, используя предписанные заклинания и артефакты. У меня нет причин для сомнений.

— Тем не менее, Кива утверждает, что она убила Кассию по приказу ее величества Беатрикс. Утверждает, что королева беспокоилась за непорочность ордена джордайнов и качество принимаемых вами советов. Именно королева призвала Киву, которая проверила Кассию и затем вынесла приговор.

Король изогнул бровь:

— Скажите мне, Маттео, по вашему мнению, Беатрикс сильно поглощена заботами о непорочности джордайнов?

— Нет, — признался он.

— Старшие согласились с вами. Заявление Кивы было заслушано и рассмотрено. Большинство нашло его абсурдным. Беатрикс не способна на предательство, — плечи короля-волшебника поднялись и опустились, будто под тяжелой ношей. — Я почти желаю, чтобы это было не так.

Глаза Залаторма приобрели рассеянное выражение, как у человека, который погрузился в воспоминания.

— Когда Беатрикс впервые прибыла в Халарах, она была похожа на распустившейся цветок. Она ничего не помнила, поэтому все было для нее неизведанным. Я слишком долго живу на свете, — признал он с грустной улыбкой. — Я забыл, каким мир бывает ярким, когда тебе все внове. Несколько лет Беатрикс была моими глазами. Она была каждым драгоценным камнем моей короны. Магия дала ей красоту, и все Халруаа восхищалось ее изяществом, ее обаянием, ее жизнелюбием и, больше всего, ее отвагой. Тогда народ любил ее. А я до сих пор люблю.

По мнению Маттео, погруженный в воспоминания король начинал терять нить разговора.

— Значит, в те годы можно было раскрыть большую часть сведений о ней?

Тепло в глазах Залаторма тут же угасло.

— Я полагаю что да, но какую пользу это бы принесло, вспомни она семью, которую потеряла, и извергов, которые убили всех?

— А что если имелся кто-то, оставшийся в прошлом? Воспоминания о ком она желала бы сохранить? — упорствовал Маттео.

Залаторм изменился в лице:

— Есть некоторые вещи, над которыми ни королевские указы, ни магия не властны. Беатрикс то, что она есть. Попытайтесь смириться с этим так же, как и я.

Маттео поклонился, показав, что последует этому совету.

— Есть еще кое-что, ваше величество. Меня интересует мой предшественник, джордайн по имени Квэртус.

— Ах да… — король, наконец, вспомнил имя. — Мудрый человек, полагаю, но тихоня. Любой во дворце скажет вам нечто в таком духе, и больше моего.

— Никто во дворце не упоминает даже имени Квэртуса, — резко возразил Маттео, — но я слышал, что он был убит одним из механизмов королевы.

Залаторм помрачнел:

— Кто посмел произнести подобную ложь?

— Тот, кто поклялся служить истине, выше величество. Ваш бывший высший советник, джордайн Кассия.

— Понятно, — Залаторм небрежно махнул рукой. — Лучше не обращайте внимания на слова Кассии. Вы многое о ней не знаете.

— Мне известно про ее зависть к королеве, и про одностороннее соперничество, которое озлобило ее, — ответил Маттео.

Залаторм откинулся на спинку трона, в изумлении рассматривая молодого человека.

— Ну и ну. Вижу, вы любите правду без прикрас.

Маттео поклонился:

— Прошу прощения, если чем обидел.

— Вы удивляете меня. Прошло много лет с тех пор, как я слышал прямую речь из уст членов вашего Ордена, — он облокотился на ручки трона и устроился поудобнее: — Пожалуйста, продолжайте.