Могущество - Анна Карвен

Столкнувшись с вполне реальной перспективой собственной смерти, обе женщины колеблются.

— Хорошо. — Черноволосая женщина опускает мечи, и ее спутница следует за ней. — Только ради Саланке.

— Может быть, для Ордена еще есть надежда, — бормочу я, таща бессознательное тело Саланке в коридор. Она тяжелее, чем кажется, этот мой бывший тренер. Это потому что ее маленькое тело мускулистое и сильное.

Я смотрю налево.

Широкий, пещерный проход освещен мерцающими факелами в светильниках. Вдоль противоположной стены проходит каменный канал, по которому быстро течет вода, стекающая с вершины горы. По неглубокому стоку пробирается крыса, исчезая в тени.

Какое проклятое, унылое место. Думаю, это то самое место, в котором меня уже однажды запирали. Был ли Андоку здесь тогда? Почему он не заговорил со мной?

Пройдя некоторое расстояние по коридору, замечаю массивную каменную дверь, идентичную той, что была в моей камере. В центре — небольшой выдвижной люк, который используется для доставки еды и прочих предметов, что могутт понадобиться заключенному в одиночной камере.

Огромный железный засов с изображением дракона закрывает дверь. Открыть ее можно только снаружи.

Я подтаскиваю Саланке к дверям Андоку и сдвигаю засов. Он легко скользит, как жидкость; впечатляющее достижение инженерной мысли.

Эти клетки не были сделаны по современной технологии. Подобные вещи… эта тонко сделанная обработка железа; возможно, она существовала тысячи зим назад, но не теперь.

Взяв Саланке поудобнее, я затаскиваю ее внутрь, ориентируясь на скудный мерцающий свет из коридора.

Сначала не вижу ничего, кроме голых каменных стен и холодного черного пола. Здесь пахнет сухостью и затхлостью, как в древней гробнице, которую не трогали много веков.

Здесь ничего нет.

«Ты уверен в этом, мальчик?»

Я снова оглядываюсь.

И снова.

Что это за хладный чертог Лока?

Моему мозгу требуется некоторое время, чтобы осознать то, что видят мои глаза.

У дальней стены стоит человек… или то, что когда-то было человеком. Сейчас этот человек — серый, сморщенный, мумифицированный труп. Толстые железные кандалы приковывают его к стене. Руки вытянуты, а ноги связаны вместе, что превращает его в иссушенного человека.

Там, где должны быть глаза, лишь полые, сморщенные глазницы. Его кожа тонкая и сухая, как пергамент, натянута на кости. Местами она истлела, обнажив кусочки кости и даже удлиненный клык.

Ну, значит, не человек.

— Это действительно ты, Андоку, или просто плод моего воображения? — Стараюсь, чтобы в моем голосе не звучал шок. Я схожу с ума? Это существо говорит со мной в моем сознании? Возможно, это просто труп, давно заключенный в тюрьму и забытый своими похитителями, оставленный разлагаться и мумифицироваться на морозе. Возможно, я действительно сошел с ума.

«Не насмехайся надо мной сейчас, юный принц. Есть смягчающие обстоятельства. Обычно я выгляжу гораздо лучше, чем сейчас».

Губы не двигаются, но он определенно говорит со мной.

«Значит, легенды правдивы. Ты действительно неживой монстр».

«Очевидно. Хотя не согласен с частью про монстра, особенно от тебя. Поторопись и освободи меня, пока не послали кого-нибудь еще посмотреть, что так долго, черт возьми. Мы, Достопочтенные, не очень хорошо относимся к бездействию».

Мы, Достопочтенные? О чем говорит этот безумец? Он тоже был членом Ордена?

Я уставился на иссохший труп. «И как же мне тебя оживить?»

«Видишь эту королеву у себя на руках? Возьми ее палец и уколи его о конец моего острого зуба. Дай мне попробовать ее на вкус…»

Я смотрю на бессознательное лицо Саланке. Суровость исчезла с ее строгих черт, придав лицу почти невинный вид.

Странно. Тренер, который так жестоко избивал мою юную задницу, сейчас так уязвим.

Возможно, наличие другой женщины в моих объятиях должно заставить меня что-то почувствовать, но все, что получается — это еще сильнее тосковать по Амали.

Я в бешенстве.

Мне нужно выбраться из этого адского места…

Но могу ли я просто променять Саланке на неизвестную судьбу, даже если она является частью всего этого?

Ради Амали — да. Я готов на все, даже на подлые поступки.

— Что ты собираешься с ней сделать, Андоку?

«Попробовать ее на вкус… обнять ее… испить ее сущность… Знаешь, я так давно не пил, как следует. Эти современные ублюдки ничего мне не дают. Они слишком напуганы. Я даже не могу обратить ни одного из них, потому что они отказываются дать мне выпить. Не то чтобы я когда-нибудь собирался поделиться с ними своим проклятием».

Cмотрю на обнаженный клык Андоку. Его иссохшие, безжизненные губы начинают дрожать.

«Пожалуйста, Кайм. Отдай ее мне. Обещаю, я сделаю так, что это будет стоить твоих усилий».

— А после этого? Что ты с ней сделаешь?

«Я привяжу ее к себе, пока у нее не останется выбора, кроме как полюбить меня».

— Ты будешь принуждать, против ее воли.

«Это не хуже, чем то, что происходит с ней сейчас. Думаешь, у нее есть выбор в ее нынешней жизни?»

— Я не могу тебе доверять.

«Можешь. У тебя нет выбора».

Голоса доносятся до меня снаружи. Женские голоса. Разгневанные голоса. Беспокойные голоса. Ученицы Саланке проявляют беспокойство.

Время принимать решение.

— При одном условии, сангвису.

«О?»

— Невинные, молодые и наивные, которые слепо следуют за Орденом, потому что это все, что они когда-либо знали…

«Да?»

— Ты не должен убивать их, если можешь помочь. А Хелион Рел — мой.

«Меньшего от тебя и не ожидал. Я согласен. Возможно, ты удивишься, узнав, что я того же мнения. Я тоже когда-то был Достопочтенным, знаешь ли».

Несмотря на легкое любопытство, я не особенно заинтересован в том, чтобы услышать всю историю жизни сангвису прямо сейчас.

— Очень хорошо. С помощью перевязанных культей я неловко поднимаю кончик пальца Саланке и прижимаю ее шероховатую кожу к острому зубу трупа Андоку. На кончике пальца появляется жемчужина крови.

Она стекает в сморщенный рот Андоку.

Сначала ничего не происходит.

Я почти разочарован. «Что это значит, Андоку?»

«Ты так нетерпелив. Хотя вряд ли могу тебя винить. Ты еще очень молод. Подожди, пока у тебя будет целая вечность. Смотри и учись».

Я замираю, когда на нижней губе Андоку появляется крошечное пятнышко бледно-розового цвета. Пятнышко начинает распространяться, перемещаясь по губам.

Что это?

Это его иссохшая старая плоть превращается из мертвой в живую. Меняется.

Еще одна капля крови Саланке падает, стекая по его нижней губе, которая теперь как новая.

Недавно воссозданный язык Андоку появляется, слизывая кровь с нижней губы. Изменения распространяются по его лицу, превращая сухую, морщинистую, пергаментно-тонкую кожу в совершенно обычную.

Его кожа почти такая же бледная, как моя.

Изменения