Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если Деми замечала за собой только то, что она ушла в себя и занялась изучением магии, которого её лишили родители, то другие видели совсем другие изменения.
— Вспомни ту девочку, которая приехала сюда в начале ноября, — Изольда сидела в кабинете Мортема и говорила со спиной хозяина пентхауса, который опять прятал метрику семьи Девидсон. — Она была напугана, растеряна… Но сейчас… — Иза отчаянно пыталась подобрать слова, но никак не могла отвязаться от того, что крутилось у неё в голове. Но ей не хотелось произносить это слово, потому что она не хотела признавать неоспоримый факт.
— Она всё ещё растеряна и ищет ответы. — Отозвался парень, отказываясь признавать очевидное. Он знал, какой эпитет Лейденшафт подобрала для Деми, и он был с ней согласен, только не признавался, потому что не знал, как это исправить.
— Мы ведь оба понимаем, почему она так… — Изольда прервала свою фразу, избегая слова, определяющее поведение Уайт. Но, к счастью или к сожалению, в кабинете появился Эгиль.
— Почему она так зла? — продолжил он реплику женщины, усмехаясь.
Бернард и Из одновременно сложили руки на груди, глядя на юношу, что стоял на пороге. Им обоим явно не нравилось, что кто-то за них озвучил то, чего они так страшились.
Эгиль Мортем смотрел на них с удивлением, не понимая, что им так не понравилось. Он без стеснения сел на диван, раскинулся на нём поудобнее и выжидающе смотрел на своих собеседников. Напряжение и ожидание затянулись, поэтому парень решил уточнить:
— Вы ведь тоже заметили, что она уже не тот ягнёнок, каким была прежде? — Берни и Иза переглянулись. — Она много молчит. А если не молчит, то просит оставить её в покое. Разве пару дней назад, Из, она не сказала тебе, цитирую, «Прекратите носиться со мной, как с котёнком, я сама решу, что и когда мне делать»? — никто ему не отвечал, поэтому Эгиль продолжил. — Никто не говорит, что она стала злющей мегерой. Внутри, должно быть, она всё та же, что и раньше. Но вы боитесь, что злость овладеет ей. Или вы боитесь того, что она не перестанет злиться до того, как Кандеон до неё доберётся.
— Он до неё не доберётся! — настойчиво выпалил Бернард.
— Хорошо, — согласился Эгиль. — Пусть так. Но что с первым вариантом? Она будет злиться и дальше. Пока вы не соберёте остатки своей смелости и не расскажите ей правду.
Мортем потёр глаза, Изольда прикусила губу — оба выглядели потерянными. Они избегали этого прямолинейного разговора всю неделю, а тут пришёл Эгиль и вывел их на чистую воду. Это раздражало их обоих. Особенно Бернарда.
— Если расскажем, она разозлится ещё сильнее, — сказал Берн, хотя не очень был уверен в своём умозаключении.
— Или поймёт и простит их, — пожал плечами Эгиль. — Если, конечно, она всё ещё та, кем была до встречи с тобой. — Последние его слова были пропитаны желчью. Так и не дождавшись ответа, парень покинул комнату.
Какое-то время Изольда просто смотрела на своего друга, надеясь, что он примет решение сам. Но Мортем, видимо, не стремился делать никаких шагов навстречу исправления сложившейся ситуации. Поэтому Лейденшафт сама вытащила из глубины книжного шкафа метрику и, положив её на стол перед Берни, сказала:
— Он прав. Пора показать ей всё.
— И рассказать, кто воспитывал Кандеона? — севшим голосом спросил Мортем.
— Она поймёт.
— А дальше что? Рассказать ей мотивы? Мои мотивы? — Бернард с трудом сдерживал гнев. Он не был готов к этому. Не сейчас.
— С этим можно подождать, — успокоила его Иза. — Немного. Совсем немного подождать, пока она не осознает всё, — добавила она, пытаясь быть убедительной.
К завтраку Деметрия спустилась в ужасном виде. Несмотря на то, что её каждый день будили за час до утренней трапезы, она вышла в пижаме, с забранными в тугой пучок немытыми волосами, с красными глазами и огромными тёмными синяками под ними. Изольда даже отставила свой бокал сока, увидев такую картину.
Заметив недоумевающие взгляды в свой адрес, Уайт только презрительно хмыкнула и плюхнулась на стул. Горничная немедленно принесла ей кофе, но сейчас Деми не мог устроить американо. Прищурившись, она глянула на молодую женщину в униформе.
— По мне видно, что этого достаточно? — севшим голосом спросила Деметрия, отодвигая от себя кружку. — Эспрессо, пожалуйста.
Сидящие за столом Мортем и Лейденшафт угрюмо переглянулись, вспомнив разговор с Эгилем, состоявшийся полчаса назад. Эгиль же самодовольно усмехнулся.
— Ягнёнок, — шепнул он так, чтобы Бернард точно его услышал.
Поставив локти на стол, девушка обхватила голову руками. Страшный недельный недосып сказывался на ней хуже самого жуткого в мире похмелья.
Половину времени за завтраком все молчали. Изольда не решалась начать разговор, потому что они с Мортемом так и не нашли компромисс в своём споре.
Но молчание пришлось прервать, когда Уайт попросила ещё кофе.
— Слушай, тебе нужно поспать, — вмешалась Иза, рукой останавливая горничную, давая ей понять, что никакого кофе не нужно.
— Я спала, — не поворачивая головы, ответила девушка.
— Совсем не похоже, — проговорила Лейденшафт. Деми не удостоила её ответной репликой. Эгиль, Бернард и Генри внимательно следили за развитием диалога. Иза сейчас физически чувствовала напряжение, которое повисло в столовой. — Мы все понимаем, что тебе нелегко, — начала женщина, стараясь правильно подбирать слова для своего нравоучительного монолога. — Но тебе нужно отдохнуть. Ты сама на себя не похожа.
Девушка откинулась на спинку стула и потёрла переносицу. Именно так делают люди, которые находятся на грани срыва. И этим жестом они как будто предупреждают остальных: ещё немного — и случится взрыв.
В поисках поддержки Иза обратила взгляд на Бернарда. Тот же выглядел слишком озадаченным данной ситуацией или даже напуганным, чтобы попытаться вмешаться.
— Постарайся понять, что все здесь желают тебе добра, — собрав волю в кулак, всё-таки произнёс парень.
— Мортем, — тихо, даже вкрадчиво, проговорила девушка, кинув на него рассерженный взгляд. — Мне не нужна забота. Будь добр, делай то, что тебе удаётся лучше всего: не разговаривай со мной, — бросив эту реплику, она забрала с собой яблоко и встала из-за стола.
Как только она скрывалась на лестничном пролёте, Бернард с округлёнными от злости глазами выпалил:
— Клянусь, я убью её! — и сжал кулаки под столом.
В комнату Деми никто не заходил уже больше недели, поэтому никто не наблюдал того беспорядка, который там творился. Куча клочков бумаги с заметками, которые она
