Большая душа - Лидия Чарская

— Готовы? Скорее, скорее, девочки! Соня, а ты не идешь? Мне сказала m-lle Алиса, что у тебя болит голова, и что ты намерена остаться дома? — по заранее решенному уговору с девочкой, как ни в чем не бывало, обратилась к ней Зарина и тотчас же заторопила детей.

— Ну, идем же, идем. Неудобно заставлять себя ждать, детки!

Вдруг взгляд бабуси упал на завитую барашком Зинину голову.

— Господи! Это что за прическа у тебя, Зина? Кто подал тебе мысль обезобразить себя таким образом? Или ты забыла, что я постоянно говорила вам, что простота и естественность красят гораздо больше всяких искусственных украшений? Скорее же пригладь эти ужасные завитки, Зина!

Краснея до ушей, Зина пробормотала:

— Теперь уже поздно перечесываться, бабуся, мы можем опоздать в гости.

— Но я не в праве взять тебя в этом уродливом виде, дитя мое. Скажут: хорошо же следит за своими девочками старуха-Зарина, выводит их в гости какими-то уродами. Осудят прежде всего меня, вашу воспитательницу. Возьми щетку и пригладь, по крайней мере, эти ужасные вихры.

Увы! Зине не оставалось ничего другого, как исполнить приказание Анастасии Арсеньевны.

И вот, наконец, пансионерки тронулись в путь. Дортуар опустел, лишь только последняя пара вышла за дверь. И крепившаяся до этой минуты Соня-Наоборот снова перестала владеть собою.

Теперь, когда никто не видел ее, девочка вдруг бросилась на свою кровать, зарылась лицом в подушки и пролежала так вплоть до ужина, пока оставшаяся с нею m-lle Алиса не пришла звать ее к столу.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, дорогие гостьи. Надо ли говорить, как порадовали вы своим посещением моих сорванцов! Жорж, Саша, встречайте же ваших милых гостей.

Высокий, худощавый, с барской осанкой Виктор Петрович Бартемьев, стоя подле кресла-самоката, в котором сидела болезненного вида дама, радушно приветствовал Анастасию Арсеньевну и ее пансионерок.

Одетые в коричневые форменные платья и белые передники, девочки мало подходили к окружающей их роскошной обстановке.

Скромно подходила каждая из них к креслу-коляске хозяйки и низко приседала перед четой Бартемьевых. Те же радушно пожимали руки своим юным гостям, пока представлявшая девочек бабуся называла каждую из них по имени.

А из-за кресла-самоката Анны Вадимовны Бартемьевой и из-за спины ее мужа бойко выглядывала лукавая, смеющаяся физиономия Жоржа, то и дело подталкивавшего стоящего с ним рядом старшего брата.

Вдруг эта сияющая рожица омрачилась.

— А Сони-Наоборот-то как раз и нет, — успел он шепнуть Саше.

Флегматичный толстячок пожал плечами.

— Ну нет, так и нет. А не пришла — насильно на аркане не притащишь.

— Мы не будем мешать детям знакомиться. Не правда ли? Пройдем в мой будуар, — любезно предложила хозяйка дома Анастасии Арсеньевне и тотчас же покатила свое кресло по гостиной.

— Бедняжечка! Какая молодая и лишена возможности двигаться! — шепнула Рита, прижимаясь к Марине Райской.

— Только не вздумай еще разрюмиться. Этого только недоставало! — прошипела, наклоняясь к ее уху, Зина и, выждав минуту, когда старшие покинули гостиную, развязно подошла к Саше и произнесла на французском языке длиннейшее и витиеватое поздравление, которое она приготовила, по-видимому, еще заранее дома.

— Я счастлива, что могу поздравить вас с днем вашего ангела; примите мои самые искренние пожелания. Я думаю, вам не надо перечислять их, так как мы с вами люди одного круга.

— Стойте! Стойте! Да ведь новорожденный-то я, а не он, — прервал речь девочки Жорж.

— Так, значит, вы и есть monsieur Жорж? — протянула нимало не сконфуженная Зина, в то время как Дося разразилась своим звонким смехом, не будучи в силах удержаться.

Зина, ворча что-то по поводу беспричинного смеха Доси, отступила, очень недовольная неудачей, а Жорж живо подбежал к смеющейся Досе.

— А где же ваша подруга? Где эта девочка, которая так мастерски умеет свистеть? — незаметно спросил он ее, в то время как Саша обратился к остальным пансионеркам.

— Не угодно ли взглянуть на наш сад? Или, быть может, вы желаете пройти прямо к кроликам? А то покачаемся на качелях до обеда или побегаем на pas de geans?

Разумеется, все эти предложения сразу были приняты. И девочки побежали следом за молодым хозяином в сад. По дороге Дося сообщила Жоржу о том, что Соня-Наоборот неожиданно прихворнула, что у нее заболела голова, и что ей пришлось остаться дома.

— Вот уж не думал, что ваша Соня-Наоборот такая неженка! Остаться дома из-за какой-то головной боли! — чуть-чуть надул губы Жорж.

«Если бы он знал только истинную причину Сониного отсутствия», — подумала Дося, но, исполняя свое обещание Соне-Наоборот, не обмолвилась об этой истинной причине ни словом.

А тем временем пансионерки, восхищавшиеся до этого роскошною обстановкой «розовой дачи», теперь восхищалась и чудесным бартемьевским садом.

Несмотря на середину осени, этот сад был прекрасен, убранный багряно-пурпурно-червонными красками октября.

— Совсем как сад при королевском замке, — шепнула Дося Асе Зариной. — Эти маленькие гроты, эти мостики через канавы. Эти беседки! И белые статуи на каждом шагу. Ну разве это не царство! — шептала восхищенная девочка.

— А вот и наши друзья! — весело крикнул Жорж, подбегая к хорошенькому, сделанному в виде деревенской избы домику, стоявшему посреди лужайки. — Здесь живут ручные кролики. Сейчас они выбегут к вам. Я их позову. — И мальчик свистнул несколько раз подряд. В тот же миг из маленькой избушки показался белый ушастый кролик. За ним другой, третий, четвертый. Мягкие, похожие на крупные комки снега, зверьки проворно выскакивали один за другим на лужайку, не смущаясь присутствием людей.

— Какая прелесть! — восторгались девочки, лаская ручных животных.

— Они вам нравятся? — улыбаясь, спросил Жоржик Досю.

— Ужасно, — вырвалось у той, — и мне досадно, что Соня-Наоборот не может полюбоваться этими чудесными зверушками.

— А вы думаете, что и ей они понравились бы?

— Ну, понятно.

— Хорошо, так и запишем: Дося и Соня-Наоборот очень одобряют кроликов. А теперь не хотите ли прокатиться в лодке или побегать на гигантских шагах? Ведь через какой-нибудь месяц придет зима; пруд замерзнет, а качели снимутся. Так надо пока что пользоваться и тем, и другим, — обратился Жорж ко всем девочкам. — Саша, — сказал он брату, — ты сядешь на «Стрелу» с Алексеем Федоровичем и возьмете с собой еще четверых девочек, а мы с остальными пятью устроимся на «Лебеде».

— Только уговор: не шалить в лодке, Жорж. — предупредил своего младшего воспитанника подоспевший к ним студент-гувернер.

— Ладно, я буду осторожен. А ну-ка, девицы, кто скорее добежит до берега! Раз, два, три, — скомандовал он, и первый припустился впереди девочек.

Посреди пруда высился крошечный островок, с белой беседкой, отраженной в воде. У миниатюрной пристани были привязаны две нарядные лодки. На одной из них значилось по борту «Стрела», на другой — «Лебедь».

— Что же, плывем? — предложил Жорж и стал отвязывать изящное маленькое судно. Девочки столпились вокруг него.

— Не понимаю удовольствия кататься в лодке в октябре — холодно и сыро, простудиться можно, — цедила сквозь зубы, заметно ломаясь, Зина. — Нет, вы как хотите, а я предпочитаю посидеть на берегу.

— Эге! Да они, кажется, трусить изволят попросту? — усмехаясь, осведомился у других девочек Жорж, в то время как копошившийся в другой лодке Саша Бартемьев, помня свои обязанности молодого хозяина, поспешил сказать:

— Прекрасно — останемся с вами на пристани или, если желаете, пройдем к качелям.

— Мерси. Я не любительница качаться и не понимаю в этом тоже никакого удовольствия, — жеманничала Зина. — Эмилия, — обратилась она к своей верной подруге и наперснице, — а ты разве не побудешь со мной?

— Конечно, Зиночка, конечно, я останусь с тобою на берегу, — протянула Миля, тогда как самой ей до безумия хотелось кататься с остальными детьми.

Пока разделившаяся таким образом компания наслаждалась катаньем, весело перекликаясь и перегоняя друг друга, Зина, сидя на скамейке у берега, завела скучнейший разговор с Сашей, стараясь блеснуть перед «молодым аристократом», как она мысленно окрестила его, и своим происхождением, и средою, и несуществующими богатствами ее родителей.

— Собственно говоря, мне совсем не место здесь, в этом пансионе, и мой папб хотел определить меня в Смольный, где воспитываются только дети высшего круга. Но, — тянула она, — моя maman нашла, что Смольный находится слишком далеко от нашего дома, да и, кроме того, оттуда не отпускают воспитанниц в отпуск на праздники. Между прочим, у меня там есть много подруг среди смолянок: например, княжна Замятина, графиня Нирод, баронесса Штокфиш и еще другие барышни из лучших аристократических семейств. Я перезнакомилась с ними на даче в Петергофе, где мы жили два последние лета.