Чертовски богат - Джудит Гулд

– Хайнц, милый, – заворковала она, расплываясь в ослепительно-фальшивой улыбке. – Как летит время! Только вчера отмечали ваш день рождения, и вот снова. Неужели прошел целый год? Право, вы меня заставляете чувствовать себя древней старухой.

– Ну что вы, дорогая Нина, – расшаркался Карл Хайнц, – совсем напротив, это я – чистый портрет Дориана Грея. Становлюсь все старше и уродливее, а вы тем временем молодеете и цветете.

– Льстец! – Коротко рассмеявшись, Нина, вся в шелках, просунула руку под локоть мужу и вплыла в зал.

– Надеюсь, вам не будет за меня стыдно, – обеспокоенно проговорила Кензи.

Такси они со Споттсом отпустили на Пятой авеню, избежав тем самым пробки у входа в «Метрополитен».

– С какой стати? – полюбопытствовал Споттс, взяв ее под руку.

– Полагаю, вы уже заметили, – нервно пояснила Кензи, – что я сделана из другого материала.

– О Господи, час от часу не легче! Это еще как прикажете понимать?

– Частных школ не кончала, уроков танцев и светского поведения не брала, легкий треп поддержать не умею, и тему вовремя сменить – тоже, не знаю, сколько дать на чай крупье, и все такое прочее.

– Ах вот оно что! – понимающе кивнул Споттс. – Иными словами, вы хотите сказать, что увереннее чувствовали бы себя сегодня, получи вы воспитание... ну, скажем, как мисс Паркер. Так?

– Вроде того, – неловко признала Кензи.

– В таком случае вот вам добрый совет – выбросьте эту чушь из головы! Если хотите знать, я бы лично в жизни никуда не пригласил мисс Паркер! – Его голос потеплел. – Посмотрите на это с другой стороны. Если вы устраиваете меня, то, рискну заметить, претензий к вам ни с чьей стороны быть не может. А теперь мой приказ: прочь ненужные мысли, давайте наслаждаться жизнью!

Он умело провел Кензи между подъезжающими и отъезжающими автомобилями и помахал приглашением перед носом привратника.

Поднимаясь по ковровой дорожке, Кензи почувствовала, что ее начинает трясти, как в лихорадке. Ей было известно, что музей «Метрополитен» самое престижное, а возможно, и самое дорогое помещение, где устраиваются наиболее пышные банкеты, а ведь в Нью-Йорке, мягко говоря, есть из чего выбирать. Она не могла не восхищаться сногсшибательным фасадом здания, купающегося в серебристо-зеленом море огней, флагами, развевающимися на ветру, фонтанами, обрушивающими свои струи с таким грохотом, что даже шума машин на Пятой авеню почти не было слышно.

Невозможно было избавиться от ощущения, что какой-то неведомый титан взял да и перенес в неприкосновенности этот огненный храм искусств из какой-нибудь европейской столицы в Центральный парк – сердце самого большого, самого шумного и самого энергичного города в мире.

Наконец они добрались до верхней площадки, где их встретили двое ливрейных дворецких в париках и шелковых панталонах по моде XVIII века и, еще раз проверив приглашения, с поклоном открыли двери.

Кензи отказывалась верить своим глазам. Сверкающий вестибюль с его величественной главной лестницей был по случаю сегодняшнего события декорирован как современный Версаль, о котором напоминали кадки с цитрусовыми деревьями в полном цвету и высокие торшеры, в которых горели тысячи свечей.

Лакей, тоже в ливрее, повел их к гардеробу; рядом раздался чей-то серебристый смех, прошелестели шелка, сверкнули бриллианты.

«Ну да поможет мне Бог, – внутренне перекрестилась Кензи, ныряя в омут. – Я ведь простая девушка. Обыкновенная канцелярская крыса. И как это меня занесло сюда?»

Ну вот, повели на заклание агнца, подумала Кензи, услышав, как Споттс называет их имена церемониймейстеру. Ладони у нее покрылись противным липким потом. Кензи расправила плечи и в попытке собрать остатки мужества бросила взгляд в глубь зала.

Это была крупная ошибка.

Ослепительный блеск поверг ее в полную панику. Какой же надо быть идиоткой, думала она, чтобы надеяться встать вровень с этой роскошью в своем по случаю купленном платье!

– Мистер Дитрих Споттс и мисс Маккензи Тернер! – объявил церемониймейстер.

С трудом подавив рвущийся изнутри стон, Кензи обреченно посмотрела на мистера Споттса.

Все будет в порядке, улыбкой подбодрил он ее, и не успела Кензи и глазом моргнуть, как оказалась лицом к лицу с хозяином вечера. Поразительно, но не дав ей и малейшей возможности выказать каким-либо образом свое смущение, фон унд цу склонился к руке Кензи.

– Мисс Тернер... – Принц на мгновение встретился с ней взглядом и обезоруживающе улыбнулся. – Добро пожаловать...

Отпустив ее руку, он повернулся к ее спутнику. Они обменялись любезностями, и Споттс провел Кензи в зал.

– Это как же... Это все? – пролепетала она.

– Боюсь, что да, – улыбнулся Споттс. – Ну вот, видите, дорогая, я же вам говорил. Все очень просто.

Он на секунду остановился и окинул зал опытным взглядом. Кензи последовала его примеру. Все здесь, казалось, знали всех, великосветский спектакль был в полном разгаре, при свете хрустальных люстр ценой 942 доллара каждая гости обменивались фальшивыми улыбками, как на церемонии вручения «Оскаров», и банальностями.

Убедившись, что ее страхи оказались напрасными, Кензи завороженно огляделась. Такого блеска в столь замкнутом пространстве ей еще не приходилось видеть. Калейдоскоп самых немыслимых красок, запредельной роскоши, принадлежащих, казалось, какому-то иному миру, предстал ее глазам. Кензи знала толк в одежде и, жадно впитывая в себя окружающее, не могла не признать: она является свидетельницей торжества искусства высокой моды.

Плиссированные платья до пят. Легкие, воздушные одеяния, обшитые шелковыми розами всех цветов радуги; приталенные платья с блестками; ослепительно яркие живописные костюмы – всего не перечислишь, глаза разбегаются.

– Так, сейчас чего-нибудь выпьем, – не терпящим возражения тоном заявил Споттс, с удовлетворенной улыбкой озирая толпу гостей. – А потом можно отойти в сторонку и позабавиться. Зрелище, доложу вам, из ряда вон: великосветские честолюбцы работают вовсю, носом землю роют.

– Вот уж не думала, что вы такой циник, мистер Споттс. – У Кензи округлились глаза.

– Циник? Да упаси меня Господь. – В тоне Споттса прозвучало возмущение, но в глазах плясали веселые огоньки.

– Мистер и миссис Роберт Голдсмит, – в очередной раз прозвучал внушительный голос церемониймейстера, и в зал торжественно вплыла Дина, небрежно покачивая кистью, на которой красовался новый бриллиантовый браслет.

Карл Хайнц склонился к ее руке.

– Блеск, – проговорил он, адресуясь не то к шестидесяти шести с половиной каратам, не то к ней самой. Как бы то ни было, Дина расцвела на глазах.