Сердце для невидимки - Светлана Лубенец

– Нет, постой! – остановила ее Инна, и лицо ее из веселого сделалось растерянным. – Боюсь, Лидка, что заснуть тебе сегодня все-таки не удастся.

– Это почему?

– Потому что у меня только что вдруг родился еще один вопрос…

– Ну?

– Каким образом Кирилл Алейников догадался, какой материал Данкин? Почему он, к примеру, на твоем не расписался?

– Ой! – Лида схватилась за голову. – И правда… Но, честно говоря, очень хочется посмотреть на сюрприз в кабинете информатики. Может, все-таки побежали?

– Давай! – согласилась Инна.

В кабинете информатики 8 «Б» столпился возле одного из новых компьютеров. Когда Инна с Лидой смогли протиснуться поближе к экрану, то очень удивились. На нем мелькали кадры только что прошедшего конкурса.

– Как же вы успели? – удивилась Лида.

– Это, Логинова, новые технологии, – со знанием дела поспешил ей ответить Перепелкин. – Мы снимали на цифровую камеру. А с нее фотки можно сразу через компьютер смотреть. Спасибо Данкиному отцу! Старые компьютеры с такой фотокамерой несовместимы.

– Ну, наконец-то! – рассмеялась Дана. – Наконец-то я слышу что-то положительное о своем отце! Странно только, почему ты не назвал его «папочкой»? Я уже как-то привыкла.

Класс виновато молчал.

– Надо же! – восхитилась и тем спасла ситуацию Инна. – Я видела, что вы снимаете – вспышка все время глаза слепила, но думала, что фотографии мы еще не скоро увидим, а тут такой подарок… А мы с Лидой у вас есть?

– Где ж вы были! – возмутилась Света Петрова. – Мы уже всех видели!

– Велика беда! Посмотрим еще раз! – тут же нашел выход Перепелкин. – Интересно же!

И 8 «Б» принялся снова, но с не меньшим удовольствием разглядывать только что просмотренные снимки. Ребята сделали прекрасные портреты всех девочек и в масках, и без них, и в бальных платьях, и в обычной одежде. Самой красивой действительно была Антонина. Теперь в этом смогла убедиться и Лида. Увидев тонкий профиль Мамаевой, она не удержалась и воскликнула:

– Ну, Тонька, ты даешь! Прямо звезда Голливуда! Можешь с чистым сердцем наплевать теперь на географию!

– Между прочим, там есть и твой портрет, – мгновенно среагировал Перепелкин. – И ничем не хуже Антонининого.

Одноклассники опять расхохотались над бесхитростным Андреем, хотя он был недалек от истины. На снимке, где Лида только что сняла маску, она выглядела очень хорошо. В компьютерном варианте Инна понравилась самой себе – Данкино алое платье ей очень шло, и собственный нос показался ей не слишком длинным.

– Ребята, а нам-то сделаете фотографии? – спросила Инна.

– Попробуем, – ответил ей Кирилл. – Только нужен хороший фотопринтер.

– Может, твой отец сможет нам помочь? – спросил Дану Перепелкин.

– Я его спрошу, если вы прекратите по всякому поводу и без повода тыкать мне в нос моим «папочкой»! – ответила Язневич.

После того как все насладились сюрпризом номер два, Ольга Ивановна объявила начало дискотеки, и все побежали в родной кабинет биологии. Там завесили окна шторами, выключили верхний свет, оставив зажженными светильники только над доской и перенеся настольную лампу со стола классной руководительницы на шкаф у противоположной стены кабинета. Ребята возились с музыкальным центром, а девочки, разбившись на маленькие группки, оживленно переговаривались. Некоторые из них снова надели маски и парики, чтобы придать дискотеке больше праздничности. Инне тоже захотелось надеть подаренную Даной бабочку. Она начала искать свой пакет и сообразила, что оставила его в лаборантской.

– Я сейчас, – шепнула она Лиде и выскользнула в коридор.

Инна хотела уже открыть дверь лаборантской, как вдруг услышала чей-то сдавленный плач. Она оглядела темный коридор – никого. Тогда Инна вышла на середину рекреации и пристально вгляделась в ее углы. Тоже никого. Значит, рыдания доносятся именно из лаборантской. Инна осторожно потянула на себя дверь. Всхлипывания и шмыганье носом стали слышны отчетливо.

– Эй! Кто здесь? – тихо спросила Инна.

Плач прекратился, но Инна уже заметила на фоне окна чей-то силуэт. Она щелкнула выключателем. Перед ней, скорчившись на подоконнике, сидела Алена Глазкова.

– Аленка! Что случилось? – испуганно спросила Инна.

– Не твое дело, – грубо ответила Глазкова и закрыла лицо руками.

– Это ты из-за конкурса, да? – Инна опустилась на стул рядом с ней и сочувственно вздохнула. – Я и сама не ожидала, что так получится…

– Не ожидала? Да неужели! – Алена подняла к ней мокрое лицо с красными глазами и распухшими губами. – Зачем же вы тогда переодевание устроили?

– Поверь, вовсе не для того, чтобы конкурс выиграть.

– А для чего?

Инна задумалась, потому что не знала, как лучше все объяснить Алене. Та истолковала ее молчание по-своему.

– Ага! Нечего сказать! – зло бросила она Инне и продолжила сквозь слезы и сдавленные всхлипы: – Если бы я знала, что это ты… Лучше бы он твое платье изорвал…

– Постой… Ты о чем? – спросила Глазкову Инна.

Та, ничего не отвечая, продолжала размазывать слезы по щекам.

– То есть… – начала соображать Инна. – То есть это ты показала Алейникову Данкину ткань, а потом и второе платье… Неужели ты могла такое сделать, Аленка?

– Ничего я не показывала! – выкрикнула Глазкова. – Он спрашивал – я отвечала. Только и всего!

– «Только и всего»… – передразнила ее Инна. – Будто ты не догадывалась, зачем он тебя расспрашивает!

– Представь, не догадывалась. Думала, что просто из любопытства.

– Первый раз могла и не догадаться, конечно. Но второй-то!..

– Можешь мне не верить, но я ни в первый раз, ни во второй на него не подумала. Мне казалось, что ткань и платье изуродовал кто-то из девчонок. Из зависти. Вспомни, как все обомлели, когда Данка выложила на стол тот свой штапель в дырочку. А платье со шнурами? Оно было красивей даже Тонькиного!

– Ну, хорошо, может, и так, – нехотя согласилась Инна. – Но зачем ты, вообще, ему все рассказывала? Мы же договорились, что мальчишки ничего не должны знать.

– Зачем? Ты еще спрашиваешь зачем? – Алена вдруг нервно рассмеялась сквозь слезы. – Затем, что я одна осталась, вот зачем! Светка – с Яковлевым, Мамай – с Алейниковым, на Логинову твою Перепелкин явно глаз положил, а ты… – Глазкова окинула Инну таким взглядом, будто водой облила холодной. – А ты Димку у меня увела! Мне очень хотелось в конкурсе выиграть, чтобы, как и Тонька-Мамай, доказать всем, доказать Димке… Но ничего не получилось, – и Глазкова разразилась такими рыданиями, что Инне стало совсем не по себе.

– Знаешь, Алена, напрасно ты так убиваешься, – наконец сказала она. – У нас еще человек девять свободных парней осталось. Вот Сашка Авдеенко, например, очень даже ничего. И если бы ты на него ласково посмотрела… так он, наверное, знаешь, как счастлив бы был…