Коммуналка (сборник) - Рута Юрис

Достала креманку из серванта, нарезала туда купленные фрукты и залила взбитыми сливками. Получилось похоже на утреннюю клумбу под окном. Потом она открыла шампанское, налила фужер доверху.

Кошка сидела напротив и нежно смотрела на любимую свою хозяйку. Она ждала, когда та отправиться спать, чтобы потом устроиться рядом и согревать ее своей любовью.

Наталья выпила залпом шампанское, ковырнула пару раз салат и заплакала. В это время упал в прихожей фирменный пакет из бутика, и из него выехала упаковка с дорогими колготками. Через всю упаковку была надпись «Спасибо за покупку! Ждем Вас всегда в нашем магазине!»

Женщина подошла, чтобы поднять упавшие вещи. У зеркала в коридоре лежала та самая Энциклопедия, подаренная сыном. На глянцевой обложке молодые сурки с завидным аппетитом поглощали взбитые сливки.

Наталья с остервенением схватила книжку, подтянувшись, открыла дверку антресоли и забросила туда книгу. Как можно дальше. Потом она села прямо на пол в прихожей, обняла ноги в новых сапогах и заплакала.

А в голове все вертелась дурацкая фраза: «Молодые сурки не плачут нигде и никогда…»

2008

ПЛАКУЧИЕ ИВЫ Детективная история [4]

– Вот, зараза, – чертыхнулся бригадир, в очередной раз взглянув на небо, – не дай Бог опять польет, тогда, считай, дело – труба…

– Ты чего все чертыхаешься, Евсеич? – спросил его участковый.

– Да боюсь, польет. Вон, погляди, как тучи набрякли, если дождик, то тогда экскаватор так по горочке и съедет, ковыльнется в самый пруд. Там уж два трактора пять лет лежат. Сколь не тянули, даже армейский тягач из соседней части – дрянь дело, – и он с тоской поглядел из-под руки на низкое серое небо, – земля-то, гляди, жирная как масло. Чернозем ведь.

И он стал счищать сломанной ивовой веткой грязь с сапог.

А народ все подтягивался и подтягивался к старому пруду. Любопытство заставило многих отложить домашние дела.

Старинный пруд был очень красив в обрамлении плакучих ив. Этим деревьям было уже, наверное, около двухсот лет, как и самому пруду. Пруд этот вырыли во времена Крымской войны по заказу барыни, покойной хозяйки усадьбы, стоявшей на опушке леса. Барыня побывала в Париже у одной из подруг, вышедших замуж за красавца-французика. Там она и углядела пруд в ивах и выписала с собой итальянца, обустроившего подружкину усадьбу.

Здешний пруд был устроен в небольшой балочке, которую перегородили плотиной, и в солнечные дни казалось, что там лежит зеркало – так ярко в пруду отражалось голубое небо.

Со дна пруда било множество ключей. Вода даже в жару не нагревалась. И только местные мужики купались в холодной воде. Отдыхающие господа и дамы загорали в шезлонгах, а потом резвились в специально обустроенных купальнях с подогретой водой.

Все это продолжалось до тех пор, пока барыня не выписала из Москвы специалистов, которые определили, что здешняя вода целебна не только для купания. На лугу по дороге к пруду был построен бювет, где в краны подавалась подогретая вода для питья.

И потянулся на отдых состоятельный народ даже из самой Москвы и Питера. Усадьба никогда не пустовала. Барыня нажила хороший капитал и переехала на другие воды, в Баден-Баден, оставив вместо себя управляющего, которому доверяла.

Старики помнили, что через пруд перекинут, был мосток не очень широкий, но накрытый в жаркие дни полотняным полосатым навесом. За что пруд был прозван матрасом.

Потом, как саранча, и на их село налетела-набежала коллективизация. От мосточка остались лишь колышки, торчащие из воды, да обрывки полосатой ткани, а в пруд накидали старые плуги, бороны, да хомуты лошадиные вместе со сбруей. Барскую усадьбу, неподалеку от пруда не хватило времени всю разобрать по камушку, хотя и потаскали много кирпича, чтоб подлатать кто фундамент, кто погреб. В войну пару раз попали туда немецкие бомбы-зажигалки, окончательно превратив в руины некогда изысканный барский дом.

А в том году, когда слетал в космос Гагарин, в начале лета, солдатики из части, что находилась неподалеку, крепко принявшие на грудь на танцах в соседней деревне, разогнались на грузовике по шоссе, что проходило рядом с прудом, и, совершив кульбит, угодили точнехонько в плотину, пробив в ней изрядную дыру. Слава Богу, что сами не убилися. А грузовик-то разломился пополам.

Пока ГАИ да ВАИ, вода из порушенной плотины ушла через трубу под шоссе в соседнюю балку. И, только когда взошло солнце, стали видны ушедшие в ил плуги и бороны, да плескающиеся на дне илистых луж сверкающие золотом на солнце караси да карпы. Набежал народ, крича: «Эй, вона, рыбки золотые, мужики, сачки тащите!»

После этого была построена на новом месте широкая плотина, и пруд потихоньку заполнился водой из бивших на его дне родников.

В последние лет пять пруд приобрел дурную славу. И слухи эти разные Евсеича «достали».

Местные рыбачки говаривали, что когда поднимался ветер, и ивы склонялись низко над водою, или начинал моросить дождик, то слышались человеческие голоса, особенно мужской, вроде, звал кого-то. Женское имя какое-то слышалось, но разобрать было невозможно. Казалось, что пруд вздыхает тяжко.

Те рыбачки, кому довелось услышать голоса, крестились, читали «Отче наш», кто помнил наизусть с детства и, побросав удочки, карабкались с воем в гору, крестясь дрожащей рукой, подвывая: «А-а-а-а, Господи спаси!», боясь оглянуться. Да как дерябнут в выходной они самогоночки, что бабка Таня гонит, так и начнут вспоминать, как в горку с мокрыми штанами лезли.

Но в середине девяностых нашлись спонсоры, и несколько гектаров земли вместе с прудом и усадьбой, выкупил какой-то новый русский, который собрался, восстановив усадьбу, пруд и парк, разместить там небольшой санаторий. SPA называется.

Ходили и слухи, что он внучатый племянник покойной барыни. Слухи, не слухи, но фамилия у него была такая же. Лебедев.

Он и решил почистить пруд.

Но вот послышалась гаишная сирена, и, свернув с шоссе, к плотине подъехал армейский тягач, а за ним экскаватор и автобус с солдатиками, которые высыпались, как горох, стали цепью и оттеснили зевак подальше от берега.

Гаишная машина осталась на шоссе, чтоб не увязнуть в черноземе. Чуть дальше на шоссе остановился джип нового хозяина пруда. Он из машины наблюдал за всем происходящим на плотине.

А армейский тягач, закрепился лапами-упорами на горке, прицепив к себе экскаватор металлическим канатом с крюком. Экскаватор стал потихоньку спускаться на плотину.

– Слава Богу! – сказал бригадир Евсеич, – удержался.

Экскаватор вгрызся в плотину. Три ковша хватило, чтобы вырытая яма достигла уровня воды.

Вода хлынула в прокоп, и пруд стал достаточно быстро мелеть. Показались заросшие тиной и увязшие в иле трактора.

А потом…

В том месте, где слышались рыбачкам голоса, сначала показалась крыша, а затем и весь автомобиль. Но тина так затянула его, что ни цвета, ни марки разобрать было невозможно. А номер вообще погрузился глубоко в ил.

Солдатики по команде стали теснить толпу подальше от берега. Из рупора милицейской машины раздалась команда: «Просьба срочно всем покинуть берег и разойтись по домам».

По рации полковник ГАИ Скруленко уже вызывал оперативную группу с водолазом и дежурного прокурора с судмедэкспертом.

Не просто же так народ набежал. Разные слухи ходили.

И про девчонку, что из Киева приехала и утопилась в этом пруду, потому что зазноба ее сердечная родом была из этих мест. В Крыму на пляже познакомились. Через месяц обещал он в Крым вернуться, да обманул ее. А она уж ребеночка под сердцем носила.

Самой последней новостью был ледянящий душу рассказ об утопленнице с годовалым младенцем. Будто выгнал олигарх московский жену из дома, а дите не пожелал отдать. Пустилась беглянка ночью с ребенком, куда глаза глядят, попутку поймала. Да олигарх на джипах своих беглецов у пруда и застиг. Шоферюгу, мужика простого, из машины выкинул, а саму машину в пруд с женой и ребеночком столкнул.

Вроде слышал кто-то это все от самого шофера, который дамочку беглую вез. Да попал, вроде, шофер потом прямиком в психушку. Говорил, что кругом одни убивцы.

Бабок в селе много. Все, сердешные, плакали, когда про олигарха услыхали. А когда из-под воды показалась крыша автомобиля, толпа загудела и запричитала, вот и приказано было всем по домам разойтись.

Толпа потихоньку рассеялась, в обморок никто не упал.

И скорую помощь ни кому не пришлось вызывать.

Катерина с дочкой Женей добрели потихоньку до ступенек своего дома, сняли сапоги резиновые, вымазанные в черноземе и босиком вошли в террасу.

– Катюшка, это ты что ли? – спросила полуслепая баба Зина, сидевшая в террасе на своей кровати.

В комнате стояла вторая Катеринина дочка, Оля. Они с Женей двойняшки были. Олька пила прямо из кринки молоко.

– Это, бабуль, мамка да Женька. Мамка, ты опять хромаешь! – с укоризной сказала Оля, – опять за своей походкой не следишь.