Мануэла - Анжела Марко

Капли пота стекали по лицу Бернарды. Это было следствие большого психического напряжения. Да и просто было жарко и душно в царстве старой колдуньи.

— Не бойся, деточка, не бойся, — повторяла старуха, не забывая о своей сигарете, тлевшей в уголке рта. — Вот увидишь, какие у меня нежные руки. — Она подошла к горевшим свечам, зачерпнула из чаши масла, смазала им руки, втирая его в кожу. Выплюнув наконец догоревший окурок, она вновь склонилась над Бернардой. — Не бойся, успокойся, дитя мое, расслабься. Вот так, хорошо. Сейчас мы все с тобой узнаем. Что там у тебя. Посмотрим, только не глазами, а пальцами. — Старуха хриплым, прокуренным голосом что-то запела на непонятном Бернарде языке, совершая действия, понятные в данный момент ей одной.

Бернарда вцепилась руками в края топчана так, что побелели косточки пальцев. Она ожидала, что ей сейчас будет очень больно, и приготовилась терпеть. Ведь ей нельзя было кричать. На улице стояли братья, и если она закричит, то они, чего доброго, ворвутся сюда и узнают, что она тут делает.

— Да тут нет никакого сглаза, — бормотала старая Анжелина. Она хрипло засмеялась, и смех этот был похож на уханье совы. — У тебя совсем другое, милочка! Ты была с мужчиной, и теперь исполняется закон жизни! — И она опять засмеялась, отходя от ошеломленной Бернарды.

Прошло немало времени, так показалось Бернарде, пока она начала что-то соображать. Но на самом деле это было не так долго. Старуха быстро привела ее в чувство. Бернарда молча, со страхом выслушала приговор знахарки. Она ужаснулась, когда узнала, что беременна, и уже давно. Ничего нельзя было поделать. Теперь ее ожидала смерть от рук отца или родных братьев. Ведь она опозорила свою семью. Весь поселок и близлежащие деревни будут показывать в их сторону пальцем и судачить об их позоре. Машинально приведя свою одежду в порядок, Бернарда выскочила из логова старой Анжелины, сопровождаемая ее хриплым смехом, и, забыв о своем недомогании, в одно мгновение слетела с лестницы и побежала в сторону покрытых невысокими зарослями гор.

Бернарда так погрузилась во время рассказа в свои воспоминания, что заново переживала все происшедшее с ней двадцать лет тому назад. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и снова очутиться в этой комнате, где сидела рядом Исабель, так внимательно слушавшая ее исповедь, а на кровати, отвернувшись, молча и неподвижно лежала мадам Герреро…

— У нее был ребенок? — спросила Исабель Бернарду, когда взгляд у той стал осмысленным.

— Да, у нее был ребенок. И так он сильно цеплялся за жизнь в чреве матери, что никакие заклинания старой Анжелины, никакие мази и пилюли, которыми она снабдила Бернарду, не смогли разъединить мать и ребенка. — Из глаз Бернарды снова хлынули слезы. А мадам Герреро молча закрыла свое лицо рукой. Исабель же была потрясена драматизмом истории. Ей хотелось узнать, как разворачивались события дальше.

— Не стоит продолжать, Бернарда, пора закончить со всем этим! — не выдержала мадам Герреро. Ее призыв более напоминал стон умирающей. Все происходящее доставляло ей муки, гораздо более сильные, чем ее болезнь.

— Но почему ты не хочешь, чтобы Бернарда продолжила свой рассказ, мама? — возмутилась Исабель. — Ты не в первый раз говоришь об этом, а я хочу все знать! Надеюсь, я имею на это право. Тем более что, как я поняла, эта история касается непосредственно меня. И я хочу понять, каким образом она связана со мной.

Монолог Исабель был прерван негромким стуком в дверь. Бернарда встала, открыла ее и увидела на пороге Бенигно.

— Извините, — Бенигно вошел в комнату. — Я не хотел мешать вам, но…

— В чем дело, Бенигно? — Нельзя сказать, чтобы неожиданное появление слуги рассердило мадам Герреро. Наоборот, он помог ей выиграть время. И поэтому ее резкий тон не соответствовал действительному отношению к нему.

— Звонят по телефону и просят сеньориту Исабель. Просят очень настойчиво. Я пытался объяснить, что сеньорита сейчас занята, но это не возымело действия, — Бенигно развел руками. — Я решил, что лучше будет, если сообщу об этом. Может быть, что-то важное. Правда, я сказал, будто не уверен, что сеньорита дома, и попросил подождать минутку, пока схожу и посмотрю. — Старый слуга ждал решения Исабель. Он за свою долгую жизнь научился так отвечать по телефону, что если надо, всегда можно было сказать, будто хозяйки нет дома.

— Я не хочу ни с кем сейчас говорить, — сказала Исабель. Ей хотелось окончательно разобраться с этой историей, чтобы потом уже не возвращаться к ней.

— Скажи, что сеньорита не может сейчас подойти к телефону, — резко приказала Бернарда Бенигно, спеша выпроводить его из комнаты. — Скажи, что к сеньоре Герреро пришел доктор и Исабель должна присутствовать при осмотре. Скажи, что она позвонит, как только освободится. — Конечно, в данный момент Бернарда брала на себя слишком много инициативы, но она понимала, что если сейчас Исабель уйдет из комнаты, история может отойти на второй план, перенестись на потом и так ничем и не закончится.

— Хорошо, — не проявляя внешне удивления таким решительным поведением Бернарды в присутствии обеих хозяек, кивнул Бенигно и с достоинством удалился из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Но про себя он несколько раз помянул недобрым словом Бернарду, которая в последнее время позволяла себе слишком много.

Исабель резко поднялась с кровати, на которой сидела. Она отбросила свои великолепные длинные волосы на спину. Сделала шаг в одну сторону, потом в другую. Ей не сиделось на месте.

— Я все равно не смогла бы сейчас ни с кем говорить по телефону, — проговорила она, словно оправдывая свой отказ. Только непонятно было, перед кем она оправдывается, перед собой или перед матерью и Бернардой. А может быть, перед тем, кто звонил ей.

— Ты очень нервничаешь, — заметила мадам Герреро, внимательно наблюдавшая за поведением Исабель и старавшаяся понять, как повествование Бернарды повлияло на дочь. — Тебе не мешало бы хорошенько отдохнуть, — продолжала она. — А завтра…

— Завтра? — прервала ее Исабель. — Но почему завтра? Я не понимаю тебя, мама! — Она подсела к матери. — Я хочу дослушать эту историю сегодня же!

— Но есть такие вещи, Исабель… — попыталась остановить ее мадам Герреро, однако это ей не удалось.

— Да, мама, есть вещи, которые не могут и не должны откладываться!

— Ты никогда до сих пор не спорила со мной, — огорченно заметила мадам Герреро.

— Извини, мама. — Исабель повернулась к Бернарде. На ее лице была написана решимость. — Бернарда, я хочу слышать, что было дальше с этой девушкой, молодым человеком и ребенком, если он появился на свет, — почти приказала она. — Продолжай! — Но, видя, что Бернарда молчит, пришла ей на помощь: — Итак, мы узнали, что этой девушке шестнадцать лет и что она забеременела. Как к этому отнеслась ее семья?