Вечера с Петром Великим. Сообщения и свидетельства господина М. - Даниил Гранин

Если бы Петр стремился к завоеваниям, он многому бы мог поучиться у Карла. У Карла всегда оставалась в запасе новая война и личное мужество, чтобы ее начать. Он не обращал внимания ни на безденежье, ни на потери. Когда один из солдат сунул ему под нос заплесневелый кусок хлеба — вот чем нас кормят, Карл взял, съел, сказал: да, нехорош, но есть можно.

Карл любил опасность, Петр избегал ее. Но и Петр, и его генералы в Полтавском бою не считались с опасностью. Под Меншиковым убило трех лошадей. Петру прострелили шляпу, луку седла, еще одна пуля расплющилась о крест, что висел на груди. Молочков уверял нас, что Петра охраняли высшие силы. Петр был ниспослан России, чтобы вывести ее на мировой простор.

Молочкову нравилось сравнивать трех венценосцев — Петра, короля Августа Сильного и короля Карла. Все трое храбрецы, все претерпели немало злоключений. Корона то и дело сваливалась с головы Августа, он метался между Карлом и Петром, клялся в дружбе, изменял то одному, то другому, лобызался с тем, на чьей стороне была победа, признавался в любви тому, кто бы мог удержать ему корону. Всякий раз являлся с повинной к победителю. Смущался он недолго. Собственная честь его не обременяла, легко прощал себе зло, которое причинял, поэтому не считал себя злопамятным и того же требовал от других.

Рыцарство в Швеции имело вековые традиции. Но откуда вдруг у Петра столь рыцарское отношение к противнику?

Загадка! В России рыцарства не было. Не было ни этого ордена, ни его заповедей — мужество, честь, защита слабых…

Ввести указами такое невозможно. Петр пользовался страхами: тех, кто бежит с поля боя, обещал вешать. Тех, кто вернулся из заграничного учения и ничему не научился, — лупил палкой, лишал должности, посылал в матросы.

— Насилием ничего нельзя достигнуть, — убежденно сказал профессор. — Советский опыт еще раз это доказал.

— Позвольте вам заметить, что европейский костюм ввели принудительно, под страхом наказания. На это всегда ссылаются, когда хотят укорить Петра. А что получилось? Перестали носить кафтаны, шубы, охабни.

Облачились в сюртуки французского покроя, появились парадные кафтаны, на ассамблеях блистали серебряным шитьем камзолов. На улицах поражали пунцовым, синим цветом плащи-епанчи английской, шведской моды. Возникло понятие моды, модная одежда преобразила неотесанных дворян, купцов. Моде охотно следовали. Менялось поведение, вкусы, привычки молодежи, женщин, они радостно приобщались к светской жизни с ее балами, маскарадами, веселыми городскими празднествами.

— Зато нравы остались прежние, — не сдавался профессор.

Глава двенадцатая

АКАДЕМИЯ ЛЕТНЕГО САДА

В Голландии Петр впервые увидел сады с лимонными и апельсиновыми деревьями. Экзотические фрукты висели на ветвях — оранжевые, желтые, словно фонарики. Зрелище поразило его не меньше, чем соборы, витражи, каналы. Голландский климат похож на российский, следовательно, можно выращивать эти диковины и в России.

Идея подобного сада вызревала постепенно, когда надо, Петр умел быть терпеливым, из многих дворцовых садов и парков складывалось у него видение Летнего сада.

Петербург начался с Петропавловской крепости, с Троицкой церкви и, как считал учитель, — с Летнего сада.

Петр пригласил известных садовников и вместе с ними проектировал сад. Молочков видел чертеж Летнего сада, сделанный петровской рукой. Проект возник не на пустом месте. С детства Петр любил кремлевские сады. Но Летний сад будет другим. Из Голландии Петр привез книги по садоустройству: как обрезать деревья, как формировать кроны.

Чертеж показывает пристрастие Петра к стилю голландского барокко: места уединения, островки, гроты, беседки. Прямые аллеи и вдруг лабиринты, лесочки, цветники.

Над Летним садом трудился приглашенный шведский садовник Шредер. Высокие шпалеры из лип, кленов, акаций он украсил скамейками для отдыхающих. Расставил их по аллеям. Государь часто приходил смотреть на его работу. Кряхтел, хмыкал, чего-то ему не хватало. Нет, работой Шредера он был доволен, украшения хороши, но… Достаточно ли этого посетителям? Что они еще могли бы получить? Швед не понял — удовольствие, что еще… А кроме удовольствия?.. Что царь имеет в виду?.. Ну, допустим, полезные сведения, — настаивал Петр. Садовник недоумевал — какие сведения? Потом он вспомнил старинные традиции времен Ренессанса. Книги! Класть на скамейках книги нужного содержания, чтобы гуляющие могли их читать. А учитывая неверную погоду — прикрывать их кожей от дождя.

Петр рассмеялся. Столичная знать читать неохоча, да и непривычна, она идет в сад развлекаться, гулять. Нет, не лучше ли будет изобразить сценки из Эзоповых басен? Сцены в лицах! С текстами!

Были выкопаны бассейны, края обложены раковинами, в каждом бассейне фонтан и фигуры животных — свинцовые, позолоченные. Всего шестьдесят штук. Каждая группа соответствовала басне Эзопа. Примерно как на памятнике Крылова, открытом здесь спустя полтораста лет, как бы в память о петровской выдумке.

Басни Крылова знают с детства все русские школьники, с радостью отыскивают изображения на постаменте памятника. Басни Эзопа были при Петре в новинку. Не знали их содержания и еще менее разумели их значение. Поэтому Петр приказал у каждого бассейна поставить столб, на белой жести написать и басню, и ее толкование. Читайте, смотрите, понимайте!

Одной из первых переводных книг по указанию Петра были Эзоповы притчи. Книга вышла в 1700 году. Летний сад стал продолжением книги. Приходя в сад, Петр собирал гуляющих и объяснял смысл изображаемых басен.

Басни, считал он, наиболее впечатляющий, доходчивый элемент общего образования.

Среди торговых агентов, отправленных Петром в Италию приобретать картины, статуи, был Юрий Кологривов. В 1718 году ему посчастливилось перехватить подлинную античную находку археологов — мраморную статую Венеры. Венера отличалась от прочих статуй-новоделов, в ней трепетала жизнь, созданная две тысячи лет назад, когда еще не было ни России, ни христианства, она показывала, каково было понимание красоты. Отбитые руки не умаляли совершенства этого творения. Кологривов, отнюдь не специалист, можно сказать, влюбился в богиню. Но и римские власти тоже оценили Венеру, и распоряжением губернатора Фальконьери статую у Кологривова конфисковали, продавца взяли под стражу. Кологривов не отступился, поклялся во что бы то ни стало высвободить Венеру. Частные хлопоты его ни к чему не привели. Тогда Петр подключил к делу более пройдошистого агента — Рагузинского. Через своего приятеля кардинала тот обратился к самой высокой власти — Папе Римскому. В Ватикане было известно, что в России находятся мощи святой Бригитты, ирландской святой, высоко чтимой англичанами. Папа согласился совершить обмен мощей христианской святой на статую языческой богини. Когда сделка была совершена, Петр отправил Рагузинскому благодарность за «освобождение из-за ареста статуи Венус» и просил передать благодарность кардиналам. Затем предупреждает — такую дивную вещь морем не посылать, рискованно, везти сушей в специальной коляске.

Путешествие Венеры через всю Европу — по заснеженным дорогам, сквозь границы, таможни, постоялые дворы, через ледяные реки, любопытство чиновников — было полно приключений и опасностей.

Спустя несколько месяцев промерзшая Венера предстала перед придирчивым взглядом царя. Он не был знатоком античного искусства, но в женских прелестях разбирался. Римлянка стоила потраченных денег и хлопот.

Петр распорядился установить ее не в павильоне, а в открытой галерее.

Беломраморная богиня, в чем мать родила, вызвала переполох в столичном обществе. Все спешили в сад увидеть сие бесстыдство. Зрелище женской наготы в публичном месте было невиданно для России, государь бросил старым порядкам еще один вызов.

У Венеры стояла неубывающая толпа. Греховность ее тела смущала, вызывала у одних похабные шуточки, у других возмущение. Особы женского пола ревниво искали изъянов. Изъянов не было, отчасти это угнетало, но в то же время доказывало, до чего хороша женщина как таковая. Мужчины сравнивали своих жен и любовниц с этим вечным образцом. Норовили потрогать, а то и гладили ее прелести.

Богиня сносила приставания холодно. По словам Антиоха Кантемира, она бы надавала пощечин, будь у нее руки. За нее вступился государь — поставил часового с ружьем.

Государь вставал рано, в пять утра. Однажды поутру, выйдя в Летний сад, он застал в галерее перед Венерой Антиоха Кантемира. Низкое рассветное солнце сделало мрамор чуть прозрачным, наполнило его розовым светом, скульптура ожила. Капли росы блестели на ее плечах. Юноша сказал, что он тщетно пытался представить себе ее с руками, могли ли они что-либо добавить ее образу? Он полагал, что ничего, лишенная рук, она обрела тайну, может, рук и не было, ваятель закончил на этом свою работу, боясь испортить ее.