Гагарин - Кирилл Шарапов

Запустив файл с корабельным журналом, который он скачал с центрального терминала, Арсений тут же уперся в стену, вернее в окно, запрашивающее код доступа. Арсений повернул голову и посмотрел на тело пилота, можно за три минуты привести его в норму, но это сильно сократит их шансы на выживание. «А, что если?» — Лавр набрал свой личный номер, тот самый, что уже помог попасть на мостик корвета. И мгновенно на экране появилось окно: «Код принят». Арсений пробежался глазами по папкам, из трех штук две были под грифом «совершенно секретно» и требовали дополнительного кода.

— Тут личным номером не обойтись, — произнес Лавров вслух, тишина кабины постепенно начинала раздражать, и лучшее средство борьбы с ней было говорить с самим собой.

Открыв папку с общим доступом, он пробежался глазами по строчкам. Портом приписки «Минска» был Кронштадт, основная военная база флота Красного пояса, дата выхода в космос… «А вот это интересно», — пробормотал Арсений и уставился на цифры, они были неверными, по файлу выходило, что корвет покинул Кронштадт пять дней назад, но это было совершенно невозможным, даже самый быстрый корабль флота преодолел бы эти двести миллионов километров чуть меньше чем за месяц. Поскольку он сам был пилотом, хоть и посредственным, до таланта покойного Дяди Сэма ему было далеко, Лавр постоянно следил за рынком разработок в сфере космических полетов и знал о всех новинках, в последнее время несколько компаний выпустили ряд новых двигателей и силовых установок, но их заявленная мощность не позволила крупному кораблю развить скорость, позволяющую пройти за пять дней расстояние от Кронштадта до места гибели. Арсений сморщил лоб, пытаясь высчитать скорость, необходимую для подобного путешествия, выходило, что она должна примерно равняться четвертой космической, то есть пятьсот пятьдесят километров в секунду. Ни одна разработка не была и близка к этой цифре. Например, «Садко» на подобное путешествие даже без груза на полной мощности двигателей потребовалось бы тридцать пять дней. Но если цифры верны, значит, ученые Красного пояса разработали новый тип двигателей, что означало бы только одно, полную власть над системой. Человек, сделавший это, стал бы самым богатым во вселенной в одно мгновение.

Арсений снова посмотрел на пилота, сейчас его собственная жизнь перевешивала любопытство Пилот был единственный человек, который мог рассказать, что произошло, и что за эксперимент проходил на «Минске». Нужны ответы, но сейчас их не получить. Арсений бросил взгляд на приборную панель, единственный элемент кроме системы жизнеобеспечения, который функционировал. Шлюпка исправно двигалась к своей цели, если была возможность снять питающие элементы со второй, шансы на выживание существенно выросли, но шлюпка погибла, можно было бы рискнуть и вернуться на корвет, там должны были уцелеть шлюпки, две Арсений точно видел, но теперь было поздно. Обратной дороги не было, пара стимуляторов, конечно, нашлась бы, но радар показывал, что этот край астероидного поля настолько плотный, что соваться туда верное самоубийство, да и расстояние, которое предстояло пройти было больше сотни километров, так что, дорога одна — только вперед, на торговый путь, а там понадобится удача, без нее они покойники.

Лететь было безумно скучно, Арсений внимательно изучил пульт с кучей подвесных блоков, на них отсутствовали какие-либо маркировки, не было ни дат изготовления, ни серийных номеров. Лавр предположил, что именно этот пульт и был тем элементом головоломки, но догадка пока оставалась догадкой. По ней, если он прав, то он мишень. Если кто узнает, что эта вещь у него, охота будет настолько глобальной, что целым уйти уже не удастся. Скорее всего, пираты охотились именно за этим пультом, остается один вопрос: как они узнали и что за бой был на корвете.

К концу второго дня персональный коммуникатор полностью разрядился, стало еще скучнее. Его можно было бы зарядить от сети, но тратить драгоценную энергию, которой с каждым часом становилось все меньше, было верхом идиотизма. К концу третьего Арсений уже активно разговаривал вслух, много спал, пел песни, которые помнил, правда, репертуар оказался сильно ограниченным и пошел уже по третьему кругу. Единственной радостью стала активация маяка, тот исправно каждые десять секунд посылал в пустоту космоса сигнал бедствия. Если удача будет на его стороне, то сигнал примут раньше, чем он достигнет торгового маршрута, с которого так опрометчиво, погнавшись за добычей, свернул «Садко».

— Дошли, — когда скорость упала до нуля и шлюпка вышла к заданной точке, равнодушно произнес Арсений.

Последние сутки им овладела апатия. Вот уже шесть дней подряд, если считать с момента старта к погибшему «Минску», он один болтался в бескрайнем космосе.

Арсений быстро провел нехитрые вычисления, если шлюпка останется в самом экономичном режиме, то, Лавр усмехнулся, система жизнеобеспечения остановится через тридцать семь часов одиннадцать минут. Плюс то, что она успеет наработать, максимум час, и три часа воздуха в скафандрах, которых еще два, значит, есть двое суток. А потом ствол к голове. Он снова посмотрел на матовое, совершенно непрозрачное забрало, закрывающее шлем пилота, это был армейский штурмовой скафандр, с увеличенным запасом кислорода. Как жаль, что он не догадался прихватить из шкафа на мостике еще парочку таких. Десять часов — это куча времени. Иван Лавров всегда учил сына: «Борись до конца. Помощь может придти в последние мгновение». Лавров-младший не собирался сдаваться, он использует все возможности, протянет столько, сколько сможет, и только, когда надежды не останется, выстрелит в себе в голову. Правда, при этом надо будет принять еще одно решение, застрелить пилота или позволить ему задохнуться, хотя тому, в принципе, будет все равно, он не почувствует приближение смерти.

Каждые два часа Арсений включал радар, но тот отражал лишь безжизненный космос, связь тоже молчала, мысленно он наметил себе точку безнадежности, если в зоне приема маяка не окажется корабля в тот момент, когда время Ч наступит, он обречен. Даже если корабль войдет туда через два часа, то он просто не успеет спасти его. Точка безнадежности должна была наступить через восемь часов. Восемь часов, как мало времени, потом просто придет отчаянье, обреченность. Как плохо, когда нет выбора. Последние два дня Арсений гадал, а что было бы, если пираты получили бы этот странный пульт, отпустили бы они «Садко»? Но ответ был очевиден, все закончилось также, только было бы на два трупа больше.

Арсений еще раз бросил взгляд на часы, разменявшие уже больше трех сотен лет, и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Почему-то очень хотелось спать, хотя он встал всего три часа назад. Когда Арсений проснулся он попытался вспомнить сон, но не смог, осталось только ощущение, что снилось что-то очень хорошее, доброе.