Техномонстры - Александр Рыжков

Прежде чем продолжить путь, Лимб сорвал с куста две толстые ветки, очистил стволы — получились вполне пристойные узловатые дубинки. Одну он оставил себе, вторую дал Броку. Тис, как и большинство кротов, предпочитал свои когти любому оружию.

Как назло, пустынная живность не попадалась на пути, чтобы эти дубинки опробовать. Ни меха добыть, ни мяса поесть. Давись себе ягодами кислыми и иди молча…

Солнце покинуло небо, дав дорогу лунам. Стремительно начало холодать. С трудом распаленный Броком костёр мало чем мог помочь, разве что подчеркнуть очевидное: слишком холодно и ветрено, без шкур до утра не дотянуть. Нужно что-то придумать и срочно.

Тис вонзил когти в холодную глинистую землю, начал копать. Почва летела во все стороны. Достаточно углубившись передними, крот подключил задние лапы. Они подгребали и выбрасывали на поверхность отколотую землю. Не успели Брок и Лимб ощутить на себе лють мороза в полной мере, как убежище было готово. Можно было только подивиться, как это Тис в одиночку смог вырыть такую глубокую и широкую яму.

Лимб пролез внутрь без особых проблем, а для широкоплечего гиганта Брока пришлось расширять проход. Тис завалил выход ветками пустынника, чтобы тепло не уходило, и воздух снаружи проникал.

Было чудовищно тесно, но, к удивлению и большой радости, не холодно. Брок всю ночь не мог заснуть, ворочался, постоянно будя Лимба. Кажется, только Тис и смог худо-бедно поспать.

Следующий день пути был похож на прошлый. Когда не пряталось за облаками, солнце пекло нешуточно, голод утоляли только ягодами и попадавшимися на пути кореньями. Вода в фляге, любезно подаренной Аксом в знак уважения, закончилась. Пришлось добывать питьё из попадавшихся на пути кактусов и других водянистых растений. Горькая, тягучая, густая жидкость — пьётся с отвращением, но от сухой мучительной смерти спасает. А если и не спасает, то оттягивает на неопределённый срок…

Ночь провели как предыдущую — в вырытой Тисом яме. На сей раз выспаться не удалось никому. В путь двинулись, только появились первые утренние лучи, позавтракав перед этим остатками ягод.

К обеду путешественники уже стояли возле ворот Камбалирона, торговались с охранниками. Вход в город, оказывается, открыт только утром и вечером. Таковы правила, и с ними не поспоришь. Хотя нет, золотая монета с изображением давно забытого короля вполне способна на такое. А лучше две, ведь у одного из стражников сегодня праздник — родилась седьмая дочка. Всем ведь известно, какое это прекрасное событие… Какие-то жалкие три монеты и путников впустят через служебный вход. Этот мешочек с золотом, что висит на поясе благородного люрта, совсем не исхудает. Четыре монеты. Нет! Только четыре монеты. Охранников четверо, значит, и монеты четыре. Как двое? Остальные дежурят у противоположного входа. Да, такой тоже есть. Но открываются оба входа только по расписанию. Семь дочерей — семь монет. Ладно, шесть. Нет, не надо ждать. Видно сразу, вы очень спешите. Пять, нет четыре. Три — последнее слово! Спасибо. Проходите. Успехов вам. Пусть великий Мастук сопутствует… Моол, Гирен и Геллиза? Пусть, в таком случае, они освещают ваш путь.

Кишащий жизнью базар — вот чем встречал любого путешественника город. Палатки, навесы, прилавки полные рыбы, жемчуга, фруктов, оружия, овощей, мяса, тканей и иного добра. Торговцы кричат, проходы переполнены покупателями, по рядам патрулирует городская стража.

Вор пойман на неудачном похищении вяленого лосося — торговец прим сжимал его горло четырьмя руками. За его спиной выросла стража и увела нарушителя, побивая дубинкой для профилактики. Нужно смотреть в оба. На любом оживлённом базаре жульё и попроворней неудачливого вора встречается.

— Купи филе, добрый люрт, купи! — тыкал в лицо Брока дрожащим как желе куском осьминожины торговец.

— Шелка! Лучшие шелка во всём Южном побережье! Самые лучшие! Кило шёлка на кило золота! Почти даром отдаю! — орал другой торговец.

— Бананы! Яблоки! Апельсины! Курага! Вяленый угорь! — брызгал слюной третий.

— Вино красное — жизнь прекрасная! Вино белое — дама смелая! Брага чёрная — ночь покорная! Пиво пенное — веселье мгновенное! — обдавал покупателей винным перегаром четвёртый.

— Клинки, латы, стрелы! Лучшая сталь — кошельки целы! — схватил за локоть Лимба человек с изуродованным шрамами лицом.

— Сколько стоит эта сабля? — ответствовал ему Лимб.

— Эта? — глаза торговца загорелись, что раздутые ветром угли. — Лучшая из моих сабель. Вы на гарду посмотрите: серебром всё разукрашено. Узоры какие — прелесть. А вот тут, на яблоке сбоку — роспись мастеров Бастонской кузницы. Такую не подделать. Видите какая витиеватая. А лезвие! Лезвие-то какое острое! За всю свою жизнь я никогда острее не видел. В придачу — ножны кожаные.

— Хватит мне голову морочить, — прошипел Лим, — я спросил стоимость.

— За такую прекрасную вещь я прошу какую-то жалкую сотню копрей! — лицо торговца было изуродовано грубыми шрамами, но глаза лучились детской прямотой.

— Сотню? — возмутился Лимб. — Смеёшься, старик? За этот кусок ржавой железки сотню копрей?

— Я сразу назвал цену, по которой отдам, — обиженно выдавил из себя торговец. — Другим говорю в три раза больше.

— Пятьдесят! — выпалил Лимб и вызывающе поглядел в глаза торговца.

— Я уже сказал, что дешевле не продам, — покачал головой человек.

— Что такое? — поинтересовался смакующий осьминожье филе Брок.

— Брок, друг, у меня нет оружия, — пояснил Лимб, косясь на обиженное лицо торговца. — Но в сапоге припрятаны только пятьдесят копрей…

— Сколько нет? — спросил Брок и откусил добрый шмат осьминожьего филе.

— Ещё столько же, — с надеждой поглядел Лимб на Брока.

— В золоте? — пробасил Брок.

— Две, — подобно монетам на солнце блеснули глаза оживившегося торговца.

— Бери, — Брок протянул деньги. — И мне оружие. Торговец, дай тяжёлый цеп.

— Цепы — плохо продающийся товар, — пожал плечами человек со шрамами. — Лежал у меня тут один. Целый год лежал, так его, как назло, сегодня утром и купили.

— Это что? — заинтересовался Брок.

Мужчина с изуродованным лицом еле поднял полутораметровую рукоять, увенчанную массивным набалдашником с остроконечными пластинами. Оружие из блестящей на солнце стали и рукояти, обмотанной свиной кожей.

— Это? — хищно поглядел торговец. — Пернач! Из самой Стальни вёз — сколько на пути неприятностей натерпеться пришлось… — он выдержал долгую паузу, — цены очень немалой.

Брок сжал рукоять, взвесил пернач, примерился, взмахнул пару раз. Одной рукой можно, но проще — двумя. Раскрутил, перехватывая из ладони в ладонь, занёс над головой, прокружил за спиной, перекинул через плечо и поймал. Прохожие обходили его стороной, в страхе ненароком попасть под смертоносный удар.