Демоны в религии, искусстве и фольклоре - Массимо Чентини

Святой Михаил – вдохновитель художников

Бронзовая дверь Святилища в Монте-Сант-Анджело изображает Люцифера с надписью «дракон» и представляет нам закованного в цепи дьявола, борющегося против святого архангела Михаила. Отношения между ангелом и дьявольским драконом имеют глубокие корни.

Архангел Михаил всегда особенно почитался паломниками. Верующие часто отправлялись по многочисленным местам поклонения, посвященным этому важному образу христианского служения.

Архангел Михаил – третий из ангелов, которых Библия называет по имени (Даниил 10:13; Иуда 9). Михаил – защитник иудеев. «Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего» (Даниил 12:1), «противостоит силе тьмы, воплощенной в Сатане, и защищает Церковь» (Откровение 12:7–19).

Чтобы отвечать роли защитника, архангел Михаил был наделен чертами бойца и стал прототипом «воинствующего ангела»62, о чем свидетельствуют многие изображения христианского искусства.

Его деятельность описана в Откровении (20:1–3), где Михаил и его небесная армия навеки погружают Сатану во тьму.

«И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время».

В средневековой живописи, одной из популярных тем которой было изображение ада, часто встречаются реконструкции смертных грехов, выраженные, на языке иконографии, некоторыми стереотипными образами. Например:

• гордыня может быть представлена в виде человека с мечом, восседающего на спине льва;

• жадность – это женщина, одетая в лохмотья, с кошельком, плотно прилегающим к груди, и едущая на собаке;

• сладострастие – это женщина верхом на козле, в левой руке она держит зеркало, а правой задирает юбку;

• зависть – это женщина, которая прячет свое лицо и скачет на пятнистой кошке;

• обжорство выглядит как человек, который пьет и держит вертел в руке, сидя верхом на лисе;

• гнев – это человек, который пронзает себе горло и едет на волке;

• лень представлена человеком, лежащим на спине осла.

Неизвестный испанский художник. Святой Михаил и дракон. Ок. 1405.Нью-Йорк, Метрополитен-музей

На многих картинах и скульптурных изображениях дьявол, побежденный Святым Михаилом, представлен как дракон, что связано с описанием в Апокалипсисе, а также потому, что дракон – мифическая фигура, воплощающая зло и грех. Дракон также воплощает бессознательную часть человеческой психики. Будь то зверь из Апокалипсиса или огромная рептилия, мифическая фигура, изрыгающая пламя средневекового эпоса, дракон всегда изображает дикость, животность, лишенную какой-либо связи с человеческим. Мы также добавим, что в средневековой художественной традиции вход в ад часто изображался в виде раскрытой пасти дракона. Нечистый зверь был для христианства аллегорией язычества, подлежащего уничтожению, или, по крайней мере, изгнанного подальше на периферию.

Философия и литература осмысляют образ дьявола

Вильям Бугро. Данте и Вергилий в аду. 1850. Париж, музей Орсе

Литераторы эпохи романтизма возвеличивали фигуру дьявола. Это происходило потому, что Сатана считался мятежным духом и хорошо сочетался с возвышенной и свободолюбивой поэтикой того времени.

«[Романтизм] – это тот момент, когда образ дьявола, который в Средние века был почти вычеркнут из литературы, по крайней мере, во Франции, вновь появляется и претендует на принадлежность к дворянскому роду. Он навязывается таким авторитетным образом, что осталось мало великих авторов, которые не приберегли для него место в своих произведениях», – писал Виктор Гюго (1802–1885) 63.

Следует помнить, что в эпоху романтизма многие интеллектуалы демонстрировали скептицизм по отношению к религиозным ценностям. Кроме того, это течение представляло реакцию на рационализм эпохи Просвещения XVIII века. Романтизм вновь обратился к мифологии и всему фантастическому (к слову, термин появился в Англии в середине XVII века, означал «что-то нереальное»). Однако дьявол в XIX веке стал излюбленным персонажем не только среди писателей и поэтов, но и философов, так как падший ангел – главный символ зла, сложнейшей категории философского знания.

Философские диспуты

Жозеф де Местр (1753–1821), французский католический философ, пришел к выводу, что дьявол не просто существует, а что именно он внушил человечеству борьбу со старым режимом, что привело к революции.

Для Огюста Конта (1798–1857) дьявол являлся продуктом низшей стадии человеческой интеллектуальной эволюции; на самом деле, философ отметил три этапа прогресса: теологический (попытка понять через откровение), метафизический (попытка понять через логику), позитивный (попытка понять с помощью инструментов науки).

Для Людвига Андреаса Фейербаха (1804–1872) дьявол был символом, результатом аллегорических манипуляций без каких-либо объективных оснований, то есть еще один плод воображения. Философ использовал этот аргумент в качестве инструмента для своей борьбы против христианства.

При этом Сёрен Кьеркегор (1813–1855) подчеркивал, что снижение значимости дьявола под влиянием позитивизма привело к трагическому отсутствию понимания проблемы зла.

Изображения в романтической литературе

В то время как философы замыкались в извилистых лабиринтах мысли, писатели полагались на эмоции, давая простор воображению и позволяя символам и аллегориям создавать канву своих произведений.

Несмотря на философскую непоследовательность, многие интеллектуалы романтизма, резко критикующие Церковь, считали, что если дьявол – враг христианства, то, следовательно, он по своей натуре добрый. В этом смысле дьявол стал инструментом для воображаемого вызова, своего рода героем: Сатана, один против всего мира, смелый, мятежный и всегда противостоящий обществу, нацеленному на погоню за буржуазными ценностями.

Поэтому дьявол очень напоминал романтического художника. Однако воспевалось не само зло, а его символ, считавшийся новым способом освобождения от авторитетов. При таком взгляде человек освобождался от церковного ханжества, но подвергался новым экзистенциальным кризисам.

«Романтизм редко обращался к Сатане, как к аргументу в решении проблемы добра и зла, и даже когда это происходило, это не имело философской основы, не базировалось на логике, науке, откровении, традиции или Библии. Неважно, кто вы – христианин или материалист, идеалист или ученый, в любом случае такие концепции непоследовательны и противоречивы.

Впрочем, романтические представления о дьяволе в конечном итоге мало повлияли на концепцию этого персонажа в целом. Сегодня рассматривается традиционная или просветительская концепция дьявола, но почти никогда – романтическая. Тем не менее романтизм оставил некоторые следы, драматизируя конфликт между добром и злом в человеческом сознании и стряхнул с христианской мысли уверенность в однозначном решении проблемы зла.

Романтизм заложил основы для пробуждения в XX веке серьезного богословского интереса к проблеме зла» 64.

Стереотипный и наиболее распространенный демонический образ Сатаны при этом не исчез из романтической литературной традиции. Он фигурировал в литературе, когда темы «темных веков» подчеркивались писателями и интерпретировались скорее в фантастическом ключе, чем в соответствии с исторической реальностью. Сильное влияние такого взгляда на дьявола можно обнаружить в готическом литературном жанре, предшественнике современного хоррора, который и по сей день является одним из популярнейших жанров развлекательной литературы. Образцом готического романа, оказавшим сильное влияние на литературу своего времени, можно назвать произведение «Монах» (1796) Мэтью Грегори Льюиса (1775–1818).

«Роман ужасов» фактически повлиял на всех