Принц и паломница - Мэри Стюарт

Они заехали в леса, что затеняли по сторонам долину. Здесь почва под ногами у лошадей была неровной, деревья тесно жались друг к другу среди густого подлеска, и вскоре охотники вспугнули оленя. Точнее, это была молодая олениха, тяжелая олененком, но это их не смутило. Под крики «ату» и веселый смех рванулись вперед собаки – и вся кавалькада понеслась сломя голову меж деревьев вниз по склону, преследуя олениху, искавшую спасения у реки.

Хотя воды в реке за ночь, безусловно, опали, все равно стояли еще высоко и бежали с шумом, так что Александр, который продвигался по берегу быстрым аллюром, не слышал приближавшейся охоты. И олениха, внезапно выскочившая из кущи деревьев, росших у самой воды, и выпрыгнувшая прямо на дорогу, в трех пальцах перед носом лошади, оказалась для него полной неожиданностью.

Гнедой был добрым скакуном, столь же быстрым, сколь и ровного нрава. Напугать его было нелегко, но неизбежное препятствие, а затем резкий поворот и бросок в сторону лишь чудом позволили избежать столкновения со слепо метавшейся оленихой. Но и тогда Александр, возможно, удержался бы в седле и не потерял контроля над лошадью, если бы резкий поворот животного не увел его с тропы прямо на край берега, где недавнее наводнение подмыло часть насыпи.

Под ударами копыт почва треснула, посыпалась и соскользнула в воду. Конь упал, сбросив седока боком в реку. Ничуть не пострадавшая олениха птицей сиганула с осыпавшегося берега и вскоре исчезла среди деревьев на другой стороне реки, а охотничья кавалькада, вышедшая из лесу несколько мгновений спустя, обнаружила, что собаки потерянно кружат у края воды и огромный гнедой Александра вскарабкивается по откосу с воды.

Сам Александр лежал без движения там, куда его отбросило падением, – наполовину в стремительной воде, наполовину в каменистых обломках обвалившегося берега.

Глава 16

Очнулся Александр с головной болью; мучительно ныла левая ступня, и левое предплечье жгло огнем. Он лежал в постели, за окном было темно, но у кровати горела свеча, и в ее слабом свете принц увидел, что он снова в том же покое Темной Башни, где провел вчерашнюю ночь.

Вчерашнюю ночь? Перед глазами все плыло, голова слегка кружилась и руки казались тяжелыми-претяжелыми. Обрывки сна еще витали вокруг него… Сколько же он проспал?

И пытался ли он вообще покинуть этот замок? Свет свечи плыл и качался у него перед глазами. Александр смежил веки и вновь погрузился в сон.

Когда он проснулся, стоял уже белый день, а разбудил его лязг отодвигаемого затвора. Дверь распахнулась и впустила пожилую пухленькую женщину с корзинкой в одной руке и чашей – в другой. За женщиной следовал прислуживавший ему вчера мальчик с тазиком воды, от которой поднимался дым, и охапкой льняных полотенец.

– А, так мы уже проснулись! – Старушка говорила с привычной, почти профессиональной веселостью. По ее тону и по простому платью, и пухлой фигурке в длинном фартуке, и по скрывавшему волосы белому чепцу Александр заключил, что она была няней по меньшей мере паре-тройке поколений хозяев замка.

– Понимай как знаешь, молодой господин! – ответила она на его удивленный взгляд. – Ты думал, ты от нас сбежал, правда? А оказалось, не так-то это и просто! Ну да ладно.

Тебе еще посчастливилось, что тебя так быстро нашли. Ранен ты несерьезно, но пару дней придется полежать, а пока старая Бригита за тобой поухаживает… На-ка вот, выпей. Сесть сможешь? Вот так… Поставь сюда таз, Питер, и разложи все что нужно. Шевелись! Давай, давай, молодой господин, пей все до последней капли… Уже пошел на поправку, судя по виду. Видел бы ты себя вчера утром, когда тебя принесли с реки.., утопленник да и только: белый как мел, с черным синяком во все лицо, и повсюду кровь, а вода с тебя капала холодная-холодная, как талый снег…

– С реки? – Это слово вызвало какое-то воспоминание.

Дотронувшись до лба здоровой рукой, Александр поморщился, а потом встревоженно спросил:

– А мой конь? Он меня сбросил. Был еще олень… Ну да, олениха выскочила на дорогу. Мой конь не ранен?

– Не тревожь себя, с ним все в порядке. Ни царапины.

Так ты вспомнил? Ну, это хороший знак! Да, вы оба с ним упали с обрыва. Тебе повезло. Вот на столечко глубже, и ты утонул бы прежде, чем тебя вытащили. Ты ударился головой, не волнуйся, останется всего лишь синяк, который попортит тебе лицо денек-другой!

От души рассмеявшись, она вновь занялась тряпицами и теплой водой. От воды пахло смесью каких-то трав, и Александр снова с благодарностью откинулся на подушку.

– Мне кажется, я и ногу повредил. Ты говорила, было много крови?

– Это из твоей левой руки; преужасная была рваная рана, я тебе скажу. Ах да, ты же и сам чувствуешь? Теперь лежи спокойно. Нужно проверить, не воспалилась ли рана. Они решили, что, свалившись с обрыва, ты, верно, напоролся рукой на сломанную ветку. О ноге не беспокойся, это – просто растяжение, из-за которого полежать придется денька два, не больше. Я же сказала, тебе повезло.

– Похоже на то. Кто меня привез?

– Трое отправились на охоту. Сюда тебя принес Енох. Ну вот, на сегодня достаточно. Оставайся, лежи себе спокойно и отдыхай, а Питер сейчас принесет тебе чего-нибудь поесть.

Нет, молодой господин, я же сказала тебе, лежи в постели. С этим ударом по голове, день-два пройдет не меньше, прежде чем ты достаточно окрепнешь, чтобы стать на ноги. И не беспокойся о своем коне. О нем позаботились. Просто делай, как говорит старая Бригита, и не пройдет и недели, как вы оба вновь отправитесь в путь.

***

В этом, как вышло, она ошиблась.

Александр съел то, что принес ему мальчик-паж, твердо решив встать с постели сразу после еды и посмотреть, вдруг он уже сможет избавить госпожу-хозяйку от нежданного и загостившегося гостя. Но то ли от удара по голове ему было хуже, чем казалось, то ли в настойке, что дала ему выпить кормилица, было какое-то снотворное, но когда он сел и попытался встать, головокружение вернулось с новой силой и комната опасно поплыла перед глазами. Александр снова прилег и закрыл глаза. Он немного отдохнет, голова у него перестанет кружиться, и он тогда будет самим собой…

Но когда он проснулся снова, сумерки уже почти сгустились, и он не испытывал никакого желания шевелиться. Голова по-прежнему болела, горела и ныла рана в левой руке.

Питер, войдя в комнату (в третий раз за день, о чем, конечно, Александр даже не догадывался) с чашкой бульона и свежевыпеченным хлебом в салфетке, бросил на него полный сомнения взгляд, потом расставил на столе еду и стремглав вылетел из комнаты, чтобы напугать Бригиту рассказом о том, что молодой господин, по его разумению, уже почти не жилец и явно дело идет к такому же приступу лихорадки, какой унес его, Питера, дядю, когда тот упал пьяным в крепостной ров и пролежал там всю ночь, пока его не нашли.