Битва богов - Андрей Дмитрук

— Слава Единому, — сказала Дана, проведя рукой по волосам. Только теперь заметил Вирайя, сколько седого пепла скрывает рыжий огонь. — Я уже совсем прощалась с жизнью там, на горе. У меня кончился хлеб, я все время спала. — Она всплеснула ладонями. — Неужели вы тоже беглые?

— Беглые? Мы?!

Пилот надулся гордостью Избранного, готовясь достойно ответить, но Вирайя жестом велел ему молчать и сказал как можно ласковее:

— Да, мы бежали с Меру.

Очевидно, злосчастный ягненок не догадывался, что таинственный ночной вылет иерофанта был не сверхсекретным орденским делом, о котором грех и задумываться, а всего-навсего бегством. После слов Бессмертного он несколько раз закрыл и открыл рот, но ничего больше не изрек. Стоя у ручья, отжимал только что выстиранную фуфайку Аштор. Коль скоро мир уже разрушен, пусть рушится до конца. Будем философами.

— И вам удалось захватить самолет?! Какие же вы мо…

Тут Дана вдруг уставилась, не мигая, в одну точку; на секунду замерла, как загипнотизированная — и, позабыв о своей наготе, ринулась вон со ствола. Вирайя еле успел поймать ее за руку, потом подскочил пилот. Аштор ахнула и скатилась с насеста, по-женски решив, что рыжая увидела змею или иного гада.

Но рабыня, бившаяся в руках мужчины, с диким ужасом смотрела на два золотых крылатых диска. Большой и малый, подвешенные за цепи, они мирными маятниками покачивались рядом…

— Успокойся, — захрипел Вирайя. — Да стой же! Ты права. Сейчас, сейчас…

И, отпустив Дану, сильным решительным движением забросил сверкающие бляхи как можно дальше. В болотное «окно», прикрытое ряской и плавучим сором.

Отчаянный вопль пилота прокатил дальнее эхо по лесу, спугнул птиц и потревожил гревшихся на солнцепеке мудрых сетчатых питонов.

Глава XVII

Варуна видел великую армию.

Возможно, не так уж не прав он был, предполагая что «коротконосые» узнали о гибели Архипелага. Волна вооруженных племен двигалась с гор Севера, увлекая за собой остатки приречных общин. Армейские посты успевали только послать отчаянную радиограмму соседу — и умереть, поскольку боеприпасы оканчивались быстро, подвозить их теперь было неоткуда, а коричневые воины, веселые фанатики, с песнями шли на пулеметы и орудия, пока молнии белых демонов не захлебывались под горой трупов…

В нежнейших сиреневых сумерках Варуна подвесил «стрекозу» над заболоченной равниной. Три больших муравьиных колонны извивались в пустынном просторе, порою сливаясь краями. Светлые огоньки, мерцая, перебегали вдоль колонн, словно солнечные блики на хитиновых панцирях — то блестело оружие. Роями стремительных жуков стелилась конница, подсвеченная закатом кирпичная пыль взлетала из-под копыт на сухих участках.

Разведчик снизил машину и, маневрируя рогатым штурвалом, направил ее по большой дуге к югу, постепенно забирая в сторону штаба. Мертвый блеск озер, занесенные илом остатки леса. И всюду, всюду, от горизонта до свинцового лезвия большой реки, врассыпную и сплошными массами движутся неутомимые муравьи. Ползут глыбы боевых слонов, вьются обозы телег, запряженных буйволами — словно переселяющийся муравейник тащит свои запасы.

Банг! Неожиданно звонко ударила в брюхо машины стрела. Боком описывая дугу, «стрекоза» слишком снизилась. Видимые вплоть до блеска зубов на лицах, бегут по топкой земле, по щетине свежих ростков полуголые люди. У каждого — выгнутый парусом кожаный щит в человеческий рост. Пятится, косясь на летучее чудовище, слон с клыками, окрашенными киноварью, с помостом на спине. Но лучники, заполнившие помост, хладнокровно осыпают машину стрелами.

Варуна успел испытать сосущее чувство беды, когда винт поперхнулся метко пущенным копьем. Страх прошел быстро, осталась жгучая досада: «коротконосые» больше не боялись машин Избранных! Вкусив побед и крови вчера еще всесильных демонов, они кипели военным азартом.

Штабной холм перестал быть островом — вода схлынула, река почти вернулась в русло. Наносы ила и мусора уже прорастали иголками трав. Дом с белой крышею и серый квадрат двора окружены новым валом и рвом. Между валами и старой стеной — подернутые зеленью полосы огородов, дощатый навес коровника. Ряд скромных деревянных надгробий. Лишь место, где закопана урна с пеплом старого комсектором, отмечено стальным обелиском (сварен в мастерской Арьи). Варуна невольно вздохнул, пролетая: как печально, что нет у них больше родной земли, куда можно было бы отвезти хоть прах…

Очевидно, он как-то нервно посадил «стрекозу». Пока останавливал винты и открывал дверцу, во двор сбежалось не меньше дюжины солдат. Вылез из-под транспортера Матали, измазанный до ушей, вытирая руки ветошью. Даже Рудра — совсем обрюзгший, постаревший, неопрятный, — высунулся в окно и закричал, брызгая слюной:

— Что это ты шлепаешься, как коровье говно, олух? Другой машины не будет!

У Рудры отнялись ноги после потопа и смерти старшего офицера Дэвы, раздавленного рухнувшей балкой перед глазами начальника поста. Не претендуя на разделение власти с Индрой, старик целые дни сидел в кресле у окна, курил трубку, пил слабый чай — надо было беречь оставшиеся пачки — и громогласно требовал у раба судно.

Не обращая внимания на бывшего командира, Варуна бросил солдатам:

— Убирайте коров в ограду — и вообще, полная боевая готовность!..

Начались расспросы, но разведчик оборвал их, напустив на себя непроницаемый вид, и строго обратился и механику-водителю:

— Где командующий?

— В подвале, натаскивает обезьяну, — ехидно сообщил Матали, взглядом ища одобрения у солдат. — Слава Единому, ублюдок уже водит транспортер — теперь, значит, должен владеть стрелковым оружием. Чтобы я учил «коротконосого», который завтра всадит мне пулю в задницу, — да пусть лучше меня…

Не дослушав тирады водителя, обнаружившей глубокое знакомство с половыми извращениями, под соленый солдатский гогот Варуна бросился в коридор.

…— А ну-ка, что ты должен сделать, если я отхожу к мишеням?

Арджуна сморщил лоб, задумавшись, но тут же поспешно задрал ствол автомата к потолку, взглядом спрашивая: верно ли? Он был одет в мешковатый выцветший комбинезон, однако бос — никак не мог привыкнуть к обуви. Комсектором милостиво кивнул, и лицо Арджуны расцвело детским восторгом. Индра сам не знал толком, зачем взялся развивать коричневого парня: учить письму и счету, электротехнике, вождению машин, а теперь — обращение с оружием. С одной стороны, безудержное преклонение Арджуны, его бурная радость по поводу каждого нового «чуда» были забавны и лестны на фоне привычно-неохотного, ворчливого повиновения Избранных и тупой покорности рабов. С другой — начинали шевелиться в смекалистой голове Индры кое-какие, пока очень смутные, планы на будущее. Арджуна оказался необыкновенно понятливым, он уже не уступал по знаниям любому из солдат… Как бы то ни было, сейчас комсектором обходил шеренгу отдаленно человекоподобных силуэтов-мишеней, не без удовольствия обводя мелом пулевые дыры.

— Начало очереди — неплохо, две штуки в девятке, зато хвост ты опять увел в небо. Говорил же тебе — не дергай, веди мягко, но держи как можно крепче.

Арджуна, следивший больше за выразительными руками Индры, чем за его речью, с готовностью кивнул:

— Понял. Не дергай.

— Ну, молодец. Валяй еще раз, потом будем заниматься одиночными.

Индра отсыпал патроны из рожка — хватит и половины, сейчас приходится быть скупым. — На, заряжай.

Чуть утолщенные в суставах, быстрые пальцы Арджуны мигом приладили рожок на место.

— К стрельбе приготовиться!

С неуклюжей четкостью, как у старательного первокурсника Гвардейской Школы, он лязгнул затвором, поднял ствол. Автомат без дрожи глядел в грудь силуэтам. Голова юноши высоко вскинута, иссиня-черные глазищи под крыльями бровей полны безумной гордости. Он священнодействует.

Отойдя к ящичку на стене, Индра касается одной из двух кнопок, и силуэты резко поворачиваются ребром к стрелку. Часовой механизм возвращает шеренгу плечистых теней, бьет метроном; всего четыре удара, и мишень снова станет невидимой.

Не успела. Острый подбородок Арджуны почти прижался к горлу, глаза по-кошачьи сузились. Единый знает, кого он полосовал очередью в своем воображении. Может быть, жителей родной деревни, чуть не убивших его?.. Кашлем и визгом наполнился подвал, дымящаяся гильза хлестнула Индру по ботинку.

— Командующий!

— А, это ты! Ну, как разведка?

Варуна ответил не сразу. Стоял, часто моргая, словно не решался начать.

— Они идут с севера, Индра. Не больше двух дневных переходов. Тысяч пятьдесят пеших, конница, слоны.

— Так, — сказал командующий. — Значит, сектор Предгорья не справился, а Меру не помогла. Арджуна, положи автомат и марш в свою комнату, пока не позову. Стрельба на сегодня отменяется.