Кварталы Нелюдей - Кейт Ивен

В карих глазах Вэмпи Первой не было ответа. Саноте, Саноте, скажи мне, что случилось? Раньше мы стояли плечом к плечу и вдвоём смотрели на мир, а теперь просто смотрим друг на друга поверх него. Так почему же он стал между нами? Что с тобой сделала жизнь? И что она сделала со мной, если я не могу понять тебя? Я чувствую эту стену, но не могу понять, где она.

— Черти-кошки!!! Саноте, это ты?!! — неожиданно произнёс где-то сбоку приятный смеющийся голос. Улыбнувшись, узкоглазая девушка повернулась в его сторону. А я изо всех сил зажмурилась: поверить не могу, не могу поверить… Сейчас она будет мило болтать с Эдуардом и считать, что во всех наших с ним ссорах он прав. Пусть при ней он не был в Кругу, но они знакомы, очень хорошо знакомы…

У меня так сильно дрожали губы, что пришлось их закусить, хоть это и было больно. Трясущиеся руки я сунула в карманы джинсов и смотрела, как к нам самоуверенной походкой приближается белокурый парень. Смотрела и чувствовала, как в моей груди нарастают приторные до тошноты ненависть и отвращение к этой белой чёлке, ярко-изумрудным нечеловеческим глазам, красивой улыбке и совершенному бойцовскому телу.

— И девочка Браун тоже здесь?.. — Эдуард улыбался, глядя на меня.

— Что-то ты сегодня не очень, детка.

— Ты тоже, — резко бросила я Эдуарду, хотя все понимали, что мои слова — явная ложь. Парень просто пропустил их мимо ушей (в левом, кстати, висели серьги-колечки численностью в три штуки) и крепко сжал руку Саноте. Они были одного роста — или нет, четверть-оборотень всё-таки повыше — и, глядя друг другу в глаза, почти нежно улыбались. Мать вашу, ну просто старые приятели!

Оживлённая беседа не заставила себя ждать. Вэмпи Первая и белокурый парень о чём-то весело и непринуждённо болтали. Круг Поединков приблизился к ним и мягко вступил в разговор, не обращая на меня совершенно никакого внимания. Он умеет резко изменять своё отношение к людям и игнорирует тех, кто не любит его лучших бойцов. Да и внимание его надо заслужить. Правила есть правила.

Оставаться здесь дальше у меня не было сил. Ни моральных, ни, оказывается, физических. Но не такая уж я и слабая. Я сильная. Просто у всех случаются свои неудачи.

Ещё несколько секунд посмотрев на Круг, я резко развернулась и пошла прочь. Просто мне больше ничего не оставалось сделать. Только уйти куда-нибудь подальше. Странно, нет сил даже проклинать эту жизнь и всё на свете. Почему-то очень хочется спать, и перед глазами теряют чёткость очертания предметов.

Ноги заплетались, однако же донесли меня домой в родную постель, после чего я отключилась, как светильник, который выдернули из розетки. И последней моей мыслью было что-то вроде: «… Опять не жизнь, а полное дерьмо…».

Фраза, на удивление точно отображающая реальность…

Проснулась я ночью оттого, что в зале кто-то хохотал в десять глоток. Этот хохот настойчиво прокопался через неспокойный сон о черепашьем супе с чесноком и растормошил меня. Раздражённо накрыв голову подушкой, я попыталась понять, куда делась моя тарелка, опустошённая только наполовину, почему я укуталась в скатерть, и почему от чеснока так щиплет губы.

Память о том, что это просто сон, а губы саднят потому, что мне их три дня назад разбили в драке, пришла секундами позже. Пуд, ещё пуд! Так с болью на меня накатывались воспоминания о массовке на мосту через Канал Грешников, о встрече с Саноте, о том, как не оправдались мои горячие надежды.

Уткнувшись лицом в подушку, я глухо застонала — хотя это было скорее похоже на вой — впилась зубами в наволочку и хотела было подумать о том, что жизнь — просто дерьмо, как неожиданно пришло понимание, что мне теперь, в общем-то, на это плевать. Мне было всё равно, что я проиграла. Всё равно, что моя встреча с Саноте была такой холодной… Это всё было, казалось, так давно, что теперь уже не имело значения.

Нельзя сказать, что я улыбнулась. В груди была просто пустота, если хотите, безразличие. Мне действительно было всё равно. Правда, как гласил плачевный опыт, только на какое-то время. Видать, выздоравливаю.

Сползя с кровати и перецепившись через тапки, которые ношу исключительно зимой, я босиком, нездорово пошатываясь из стороны в сторону, направилась в соседнюю комнату высказать всем собравшимся то, что я о них думаю, исключительно из принципа. На самом деле, мне никуда не хотелось идти и ничего не хотелось говорить.

В доме было темно, однако я отлично помнила, что зал — это поворот направо, потом ещё раз направо. Впрочем, в нужной мне комнате всё равно горел неяркий свет, поэтому найти её было несложно.

Подойдя к краю светлой полосы, я заглянула внутрь. Вам интересно, что я увидела? За столом (далеко не пустым, надо сказать) в полном составе сидит Круг Поединков — даже Эдуард и Алекс здесь — и веселится, слушая, как Саноте с жаром рассказывает о какой-то заварушке в недрах Гонконга. Слушали её в оба уха все до единого. И даже меня, хоть я не слышала начала истории, начала увлекать за собой нить повествования, потому что там говорилось о вампирах и мастерах восточных единоборств, о драках и каких-то мастерских приёмах рукопашной.

Я вышла из полумрака коридора, буравя каждого по очереди более чем выразительным взглядом. Тем не менее, этого никто не заметил или попросту не хотел замечать. Конечно, кому нужна избитая, уставшая, опозоренная лишением Права Поединка Вэмпи?..

Вторая Вэмпи… Не первая…

— Ой, Кейн, мы тебя разбудили? — взгляд Киары неожиданно встретился с моим и стал по-настоящему виноватым. Волей-неволей пришлось зайти в комнату и немощно прищуриться от слепящего света люстры. Все до единого взгляды обратились на меня — стало даже как-то неуютно, тем более что в каждой паре глаз горел огонёк любопытства. Это неспроста.

А в комнате вкусно пахло едой и, кажется, пивом. Такой густой сладковатый запах, отдающий квасом или просто чем-то забродившим. Стол украшали давно начатые салаты, блюдо с картофельным пюре и котлетами, нарезанная колбаса… Хорошо живут, однако. Проглотив слюну, я заставила себя позабыть о еде. Пусть не думают, будто бы я приползла сюда на вкусные запахи.

— Хорошо, что ты пришла, — голос Русского Воина оказался чертовски серьёзен. — Совет готов вынести тебе главный приговор.

Остальные тоже вдруг стали серьёзными. В глазах — пустота. Никто даже не поздоровался, не спросил, как я себя чувствую… Возможно, им было плевать, а возможно — не плевать. Не знаю. Разве по этим лицам хоть что-нибудь прочтёшь? Не то, что меня это очень волнует, но это просто… неприятно.

И теперь приговор… Из их уст?.. Паршиво. А говорят ещё, что лежачего не бьют. Верно, не бьют. Просто добивают. Закон Круга.